Чань остановился. Каншер подошел к нему и стоял рядом, тяжело дыша. Когда он увидел, куда их привел Чань, то щелкнул языком.
– Вы уловили мою идею, – предположил Чань.
– Вполне. Общество при дворе – это возможность найти патрона.
– И возвышение ее мишени только что произошло.
– Дерзко, конечно, но в ее стиле.
– Precisamente[3].
Учитывая свой внешний вид, Каншер предложил остаться снаружи и наблюдать.
– А если вы не вернетесь или вас разоблачат? – спросил он.
– Убегайте. Найдите Свенсона. Проберитесь сами в Харшморт и всадите пулю в череп Вандаариффа.
Каншер улыбнулся и покрутил ус. Чань подошел к особняку, который охраняли солдаты в черных сапогах и высоких медвежьих шапках – элитные гвардейцы-гренадеры. Командовавший ими офицер только что впустил в особняк светскую леди с массивной челюстью и волосами, выкрашенными в мандариновый цвет. Когда Чань приблизился, офицер преградил путь.
– Святой отец.
– Лейтенант. Мне нужно переговорить с леди Аксвит, если она дома.
– Быть дома не всегда означает возможность принять, святой отец. Ваше дело?
– Это дело архиепископа к леди Аксвит. – Чань был на дюйм выше, чем гренадер, и угрожающе смотрел на него через очки. Лейтенант выдержал его взгляд только пару секунд.
– Откуда мне знать, что вы от архиепископа?
– Ниоткуда. – Чань запустил руку в пальто священника и достал клочок бумаги.
– Это тюремный ордер.
– Вы знаете, скольких преступников арестовали только за два последних дня? Вы думаете, тюрьма не переполнится?
– Какой в этом интерес для леди Аксвит?
– Она сама решит. Ваш выбор – стоит ли вам отказывать архиепископу и губить свою карьеру.
Только исключительный младший офицер сумел бы противостоять подобной риторике – путь был свободен. Чань вошел во двор, твердо опираясь на трость и размышляя о том, заметила ли уже графиня его из окна.
Артур Майкл Форчмонт, а теперь лорд Аксвит унаследовал титул только после того, как в мир иной отошли его дядя, двоюродные братья и отец, стоявшие на его пути. Своего мнения у него не было, и поэтому он с готовностью разделял мнения герцога Сталмерского, а после кончины Его Светлости подобная предсказуемость сделала его надежным наследником. Основательный, грубовато-добродушный и, к счастью, равнодушный к спиртному, будущий глава Тайного Совета большую часть первых сорока лет жизни провел в компании лошадей (даже к его интрижкам с актрисами публика относилась с симпатией, так как его увлечения, похоже, ограничивались совместными верховыми прогулками). После получения титула и вхождения в политику лорд Аксвит выбрал себе жену, а она, в свою очередь, регулярно начала рожать – семь детей за почти столько же лет, четверо из которых выжили. И вот она была вознаграждена за свои усилия – многодетная мать стала первой леди.
Чань мог представить поток лести, обрушившийся на жену нового главы Тайного Совета, когда у нее появилось множество новых связей и вместе с тем возросла ее изолированность. Графиня ди Лакер-Сфорца вряд ли могла найти более благоприятные обстоятельства, чтобы втереться к ней в доверие: слишком незначительная персона, чтобы представлять какой-то интерес для двора, она казалась леди Аксвит верной душой, которой можно довериться без опаски.
Внутри было еще два стражника. Подошел дворецкий с крошечным серебряным подносом.
– У меня нет визитной карточки, – сказал ему Чань. – Я – монсеньор Люцифера, посланец архиепископа, леди Аксвит не знает меня.
Дворецкий указал на уютную приемную. Чань увидел мягкую кушетку. У него возникло сильное искушение растянуться на ней – пришлось встряхнуть головой, чтобы отогнать эту мысль.
– Не сомневаюсь, что сейчас множество просительниц умоляют леди Аксвит похлопотать за их мужей. Я же пришел к ней самой по очень деликатному, если вы меня правильно понимаете, интимному вопросу.
Последние слова повисли в воздухе, и Чань засомневался, не зашел ли он слишком далеко. «Интимный вопрос», прежде всего, означал какие-то скандальные обвинения.
– От архиепископа? – спросил дворецкий.
Чань серьезно кивнул. Дворецкий заскользил от него так плавно, будто передвигался не на ногах, а на колесах.
Кардинал молча стоял рядом со стражниками. Надежные стены способны заглушить даже звук выстрела. Он подумал, такой ли интерьер Селеста Темпл захотела бы выбрать для своего с Роджером Баскомбом дома. Дом – инструмент для реализации амбиций молодой женщины, претендующей на положение в обществе. Впервые он понял, что Селеста должна была вплотную заниматься этим перед тем, как Баскомб расторгнул их помолвку. Лежат ли все еще на ее письменном столе в отеле «Бонифаций» списки нужных вещей и запросы к торговцам или она их сожгла, так как стыдилась свидетельств своих прежних желаний?
Дворецкий вернулся, и тон его голоса был теплым, как кусок старинного янтаря.
– Если вы последуете за мной…
У кардинала Чаня бывали богатые клиенты, но он всегда имел с ними дело через посредников. В богатые дома он проникал, взломав замок или забравшись через окно, поэтому его опыт общения с женщинами из высшего общества был до крайности ограничен. Он знал, что существует особый свод правил, который жестко выполняется, и все же, когда Чань вошел в гостиную Аксвит-хауса, то был подготовлен к общению с женой нового главы Тайного Совета не более, чем к аудиенции у императрицы Японии.
– Он заявил газетам, будто поезда не останавливаются из-за бунтовщиков. Но в его дневнике записано другое. В действительности вся линия от Рааксфала до Орандж-Канала…
Когда Чань вошел, говорившая дама замолчала. Он узнал платье и волосы – это была та самая леди, которая вошла в ворота перед ним, но теперь все ее лицо, как и у других восьми женщин, находившихся в комнате, скрывалось под вуалью из тюля. Более того, несмотря на то что дама мелодично щебетала, пересказывая слухи, у Чаня сложилось впечатление, что его приход прервал официальный доклад.
Дворецкий представил его и выскользнул. Женщины разместились так, что нельзя было догадаться, кто хозяйка. Чань уважительно поклонился. Он не знал, как выглядит леди Аксвит.
– Как любезно, что вы пришли, монсеньор, – сказала женщина, сидевшая слева. Тесные бархатные рукава ее платья доходили только до локтей, обнажая предплечья. – Я не припоминаю вас в свите архиепископа, хотя ваше лицо невозможно забыть.
Она хихикнула, прикрыв рот рукой. Чань кивнул в ответ. Женщина хихикнула снова, как и несколько ее собеседниц.
– Хотите чая? – спросила еще одна леди, горло которой закрывала лента.
– Нет, благодарю вас.
– Тогда давайте прямо перейдем к интимному вопросу. Провокационный способ войти.
– И неприятный, монсеньор. – Женщина с тесными рукавами покачала головой. – Пагубная преамбула, использующаяся, чтобы оправдать все, что угодно.
– Даже присутствие солдат в чей-либо гостиной, – добавила женщина с лентой. – Для охраны, конечно. Вы тоже пришли защищать нас?
– Будучи знакомой с архиепископом, я не склонна ожидать благотворительности, – произнесла женщина с мандариновыми волосами, на этот раз ее голос уже не был мелодичным.
– Люцифера – такое имя звучит зловеще для священника, – заметила женщина с лентой на горле.
– Это латинское слово, означающее свет. – Чань обратился к женщинам, сидевшим в дальнем конце комнаты и пока молчавшим. – Как и Люцифер – «Рожденный светом», первый из ангелов. Некоторые говорят, что Дева Люцифера руководит казнями, свадьбами и возрождением. Ангел.
– Руководит как?
Эта женщина до сих пор молчала. Ее тусклые волосы цвета дерева, выбеленного морскими волнами, падали на соболий воротник. Довольно статная, не старая. Над воротником Чань заметил серебряное ожерелье с синими камнями.
– Руководит как? – повторила она.
– Некоторые назовут это алхимией. – Пренебрежительный ропот пробежал по комнате.
– Я уверена, что архиепископ не мог послать вас для обсуждения подобных запрещенных тем.
Чань молча подошел к ней. Он взял чашку с ее блюдца. Поднес к носу – запахов он не чувствовал – и принюхался.
– То, что вы прячетесь, показывает, что вы, хотя и в минимальной степени, осведомлены о рисках…
Он выплеснул содержимое чашки на пол, а потом уронил и ее саму. Она подпрыгнула на ковре, но не разбилась. Женщина рассмеялась.
– Если вы подозреваете чай, я уже обречена. Это была моя вторая чашка! – Другие женщины рассмеялись тоже, но вдруг их веселье пропало, когда они заметили, что, пока они рассматривали чашку, Чань вытащил кинжал из своей трости. Лезвие застыло в паре дюймов от ожерелья из синих камней, которое красовалось на шее – Чань был в этом уверен – леди Аксвит.
Чань продолжил, как и прежде, любезным тоном:
– После сумятицы в соборе как легко было бы для кого-то проникнуть сюда и лишить эту женщину жизни?
Он наступил каблуком на чашку и растоптал осколки.
– Вы так уверены в себе – в вашей разведывательной сети? Она вам ничего не сказала?
Леди Аксвит не сдержалась и притронулась к своему горлу.
– Она?
– Где графиня?
– Какая графиня? Кто вы?
– Некто, кто видел ее лицо на маске невесты.
– Какой невесты?
– Скажите ей. Она должна увидеться со мной – от этого зависит ее жизнь.
– Боюсь, что здесь нет графини…
– Не лгите! Где она? Графиня ди Лакер-Сфорца?
После гневного выкрика Чаня на мгновение воцарилась тишина, а потом все женщины разразились смехом.
– Она? Да кому она может понадобиться?
– Эта вульгарная итальянка? Она просто никто!
– Комнатная собачка Стракенцской! – выкрикнула женщина с лентой, спровоцировав новый взрыв смеха.
– Грязная венецианка, – сказала женщина с мандариновыми волосами. – У нее ум мартышки.
– Кто-то назвал вам ее имя? – спросила еще одна женщина. – Понт-Жюль? Или какой-то другой распутник с личным опытом?
– Один из часовых?
– Она отирается во дворце, будто это какой-то грязный проулок…