– Вас заберут. Не забывайте о сигнале герцогини. И не пяльтесь.
Когда она ушла, появились две служанки, по одной для каждой дамы.
– Пялиться на что?
– На кого, Селеста. Будьте внимательны.
Пол в комнате для переодевания был из желтоватого мрамора, а краска на стенах вздулась пузырями. Воздух был влажным и теплым, как будто королева давала им аудиенцию в своей прачечной. Это впечатление еще больше усилилось, когда служанки провели их в альковы, занавешенные льняными полотнищами. Внутри находился деревянный гардеробный шкаф. Служанка усадила мисс Темпл на табурет.
– Если леди наклонит голову…
Селеста это сделала, и служанка подобрала ее кудри. В это время блестящие черные волосы графини исчезли под искусно обернутым вокруг головы белым полотенцем, заколотым как турецкий тюрбан.
– Если леди выпрямится…
Волосы девушки теперь также были плотно убраны под тюрбан. Она почувствовала прикосновение пальцев к спине. В мгновение ока платье было расшнуровано. Служанка ослабила завязки ее корсета, а потом сняла и рубашку. Далее служанки расшнуровали ботинки дам и сняли с них чулки, и теперь те сидели на табуретах абсолютно нагими, если не считать тюрбаны на головах. Графиня крепко стиснула руку мисс Темпл.
– Вы помните, о чем мы говорили в экипаже?
Селеста беспомощно покачала головой.
– Мы говорили о выкупе и об определенной персоне, которая, как вы утверждали, важна для вас. Вы верно предположили, что есть какая-то неизвестная вам причина для посещения усыпальницы. Мой друг Оскар был новичком в этом городе, когда получил работу. Учитывая все, чего он стремился достичь, новый проект показался ему пустяком, и даже он, или именно он, мог и не прилагать для выполнения особых усилий. И все же будьте внимательны, Селеста: вам следует знать, что каждый художник – это каннибал, безжалостно питающийся теми, кто оказывается рядом с ним. Однако сами себя художники поедают еще в большей степени. Понимаете? Вы отправились туда, потому что, простите такое сравнение, эти старые кости могут снова появиться в нашем вечернем меню.
Служанки ушли, и обе женщины остались стоять в муслиновых купальных костюмах без рукавов. Ноги ниже колен были обнажены. Мисс Темпл слегка покачивалась в шлепанцах на пробковой подметке. Она изо всех сил пыталась припомнить подробности усыпальницы Вандаариффов, но ей не удавалось сосредоточиться из-за близости графини и исходившего от нее слабого аромата плюмерии. На плече графини из-под бретели, словно хвост кометы, выглядывал кончик шрама. Девушка подобралась к ней поближе и почувствовала, как натянулся муслин на сосках. Ее дыхание отражалось от кожи графини. Та что-то говорила, но Селеста не понимала слов. Она не могла остановиться и прижималась к графине все ближе…
Графиня сильно ударила мисс Темпл по щеке. Селеста покачнулась, но устояла на ногах.
– Очнитесь. Если вы все испортите, я спущу с вас шкуру.
– Со мной все в порядке. – Девушка сглотнула. – Это с вас шкуру спущу.
– Ничего не говорите, если сможете. Помните: уважительное молчание, скромная привлекательность. Слушайте меня внимательно. – Она протянула руку и больно ущипнула сосок мисс Темпл, та ойкнула. – И не пяльтесь.
– Куда? – жалобно спросила мисс Темпл.
Графиня повернулась к открывшейся двери и присела в книксене. Селеста еле успела за ней повторить.
– Сеньора.
Похоже, дородной и седовласой женщине, стоявшей в дверном проеме, не нравилась ни графиня, ни ее собственный купальный костюм, подчеркивавший недостатки фигуры, к тому же он был мокрым.
– Ваша Светлость, – пробормотала графиня.
Герцогиня Когстедская недовольно буркнула:
– Идите за мной.
Святилище опустившихся фей, пещера, где свет газовых фонарей бросал желтые пятна цвета мочи на поверхность воды. Внимание мисс Темпл привлекали то женщины в бассейне, плавающие с решимостью задумчивых лягушек, то сотни других дам, стоявших у стены и с завистью рассматривавших тех, кого допустили в воду: молодых и старых, тощих и толстых, розовых, бледных, с пятнами и просвечивающими венами на потемневшей от возраста коже. Чем дальше они шли, тем сильнее становился запах горячей, насыщенной минералами воды. Герцогиня вела к широкому бассейну, дальняя сторона которого была скрыта облаком пара. Герцогиня медленно вошла в воду, а потом как тюлень, наконец-то попавший в родную стихию, изящно заскользила к центру бассейна. Она остановилась перед широким бронзовым сиденьем, покрытым лаком. Женщина, занимавшая его, была не менее внушительных размеров. Ширококостная, толстая, рыхлая, она была окружена четырьмя служанками, мешавшими ее рассмотреть. Каждая из них занималась одной из четырех плававших на поверхности воды тучных конечностей госпожи. Толпа зрителей наблюдала, как служанки снова и снова оборачивали порученную им руку или ногу слоями марли, стирая жирную мазь с дряблой, покрытой крупными порами кожи королевы.
Графиня вонзила острый ноготь в ладонь мисс Темпл, и та послушно опустила глаза. Герцогиня говорила слишком тихо, чтобы ее можно было расслышать: шипение труб, другие слабые голоса, плеск воды в бассейнах – весь этот шум, отражаясь от кафельных стен, заглушал речь. Мисс Темпл потянулась к закрытому полотенцем уху графини. Она хотела спросить, почему ее привели сюда, почему сохранили жизнь, что графиня хотела получить от презираемой всеми монархини, которую, если верить общественному мнению, состояние страны интересовало меньше, чем мисс Темпл, большую любительницу пшеничных булочек, интересовал процесс получения муки. Но вместо этого она прошептала:
– Почему все здесь не любят вас?
Графиня ответила, почти не разжимая губ:
– Вы-то уж должны понимать, что это не имеет значения.
– Меня их отношение никогда не волновало.
– Лживая потаскушка.
– Она не выполнит вашу просьбу.
– А я ничего не прошу.
Королева дала герцогине ответ свистящим шепотом и махнула пухлой рукой. После чего герцогиня кивнула двум ожидавшим женщинам, дав понять, что они могут приблизиться. Графиня вошла в воду и, только когда вода прикоснулась к ее груди, с довольной улыбкой вытянула вперед руки и поплыла. Мисс Темпл двигалась медленнее. Вода была очень горячей, и Селеста не ожидала, что она будет так сильно насыщена пузырьками газа. Она погрузилась до подбородка, с трудом веря, что это все с ней происходит наяву. Герцогиня представила графиню.
– Розамонда, графиня ди Лакер-Сфорца, Ваше Величество. Итальянская дворянка.
– Для меня большая честь – внимание Вашего Величества, – пробормотала графиня.
В глазах королевы, утонувших в складках дряблой кожи, было не больше эмоций, чем у жабы.
– И спутница графини, – продолжала герцогиня. – Мисс Селестиал Темпл[6].
Мисс Темпл наклонила голову, рассматривая плавающую корзинку, где были марля и мази.
– Я не понимаю почему, – просипела, жалуясь, королева. – Почему я должна кого-то видеть, если я плохо себя чувствую.
Герцогиня мрачно взглянула на графиню.
– Мне сказали, что это очень важная новость.
Все замолчали. Был слышен только плеск воды о кафельные плитки. Королева фыркнула.
– Забавная… вещь. – Она говорила отрывисто, будто способность формулировать полные предложения и знание грамматики были ею потеряны вместе со здоровьем и надеждой. – Всегда… вспоминается… с итальянским. Римский мед. Дар султана. Арабский? Африканский? А, Поппи?
– Память Вашего Величества гораздо лучше, чем моя, – сказала герцогиня.
– Запечатанный горшок. Дюйм воска вместо крышки – обычный глиняный горшок – прислали вместе с лентами. Бархатный мешочек. Африканский бархат, должно быть, редкий. Я надеюсь, никто его не украл, Поппи.
– Я проверю по описи, мадам.
– Все всё крадут. Италия? Италия. – Она показала пальцем, толстым, как оплывший огарок свечи, на графиню. – Горшок меда со дна моря. Римский корабль, потопленный… – Королева сделала паузу, фыркнула. – Китами. Злобными. Киты все едят. Все еще хороший. Из-за воска. Тысячелетний мед. Древние пчелы. Мой десятый год на престоле или двенадцатый. Ничего подобного на земле, редкий, как… редкий, как…
– Молоко змеи, мадам? – отважилась подсказать дама, находившаяся за спиной герцогини.
– Никогда, – проворчала королева. – Какой-то абсурд.
Она замолчала, и служанки сочли это возможностью продолжить работу, протирая ее увядшую кожу и прикладывая новые куски марли, через которую просвечивала желтая мазь.
– Вашему Величеству понравился мед? – с притворной скромностью осведомилась графиня.
– Съела его весь ложкой. – Королева прищурила глаз, чтобы избавиться от капли пота. – Леди Аксвит говорит, я должна увидеть вас.
– Леди Аксвит чрезвычайно добра.
– Надоедливая ведьма. Мужу следует спустить с нее шкуру. – Королева хмыкнула. – Венеция.
– У Вашего Величества замечательная память, – ответила графиня.
– Должен быть Рим. Предпочитают итальянцев с родословной.
Герцогиня кашлянула:
– Лорд Аксвит ждет вашу печать, Ваше Величество. Лорд Вандаарифф настаивает, учитывая народные волнения…
– Народные волнения – это ненадолго.
– Нет, Ваше Величество. Лорд Вандаарифф предоставил самые щедрые гарантии…
– Лорд Аксвит может подождать. – Королева задвигалась на своем подводном троне, шлепая руками по воде, и спросила еще более недовольно:
– Что вы хотите?
Графиня моргнула фиалковыми глазами.
– Ну что вы, совсем ничего, мадам.
– Тогда вы тратите и ваше, и мое время! Леди Аксвит больше не будет допущена! Черт побери, Поппи, если любая ничтожная иностранка…
– Прошу меня извинить, мадам. Я пришла не ради себя, а ради вас.
После того как собеседница ее перебила, лицо королевы стало разгневанным. Ее широкий рот распахнулся, как пасть мопса.
– Вы… вы… эта… Поппи…
Пар поднимался рядом со спокойным лицом графини.
– Мое поручение связано с покойным братом Вашего Величества.
– Все мои братья – покойники! – прорычала в ответ королева.