Дмитрий Цензор «Влюбленный призрак»
— Вы все знаете мою жену — Глафиру Алексеевну, играющую теперь в К.? Так послушайте, какая с ней странная история приключилась.
Труппа у нас — надо нам сказать — составилась пресимпатичная. Талантами не изобиловала, но ребята были теплые и жили дружно. И занесло нас в тот сезон Бог знает куда — в провинциальный городок N-ск, где имеется всего одна настоящая улица, на этой улице тощий сад, а в саду театр, похожий на торговый амбар. Интеллигенции мало, по ночам темно, многие улицы немощеные. Хорошо только за городом, где ширь этакая снежная; да в нескольких верстах от города сохранились дворянские усадьбы — старые, романтические.
Я с женой поселился на самом краю городка, в старинном, почти развалившемся доме. Глафира Алексеевна большая фантазерка и мечтательница; понравились ей какие- то там кривые коленки, комнаты с облупившимися стенами, со следами своеобразной старинной роскоши. Хозяйка, совсем дряхлая старуха, уступила нам помещение за бесценок. А главное, что соблазнило нас поселиться тут, как я сказал, была таинственность дома и следующая история о нем, которую Глафира Алексеевна с большим вниманием выслушала от болтливого старичка-дворника, когда мы пришли нанимать квартиру.
Много лет назад из столицы приехал владелец этого дома, богатый, красивый барин. До него здесь жила только вдовая тетка, которой теперь дом и принадлежит. Вместе с собой барин привез молодую женщину, заперся с нею в доме и никуда не показывался. Дни проходили за днями, толки по городу шли разные, говорили, что это жена, страстно любимая; увез он ее сюда после ее измены и мучает ревностью и любовью. Верного никто не знал. А в доме происходили странные вещи: по ночам часто слышны были стоны, опрокидывалась мебель; соседи подсматривали в глухо закрытые ставни, но разузнать ничего не могли. Иногда барыня в одном ночном платье выбегала в сад, — дождь ли, снег ли был, — а барин за ней, и уводил ее обратно в дом. О ее красоте прямо сказки рассказывали в городе.
Только прожила она в этом доме очень недолго. В один день узнали, что она умерла, и все в один голос говорили, что ее замучил муж. Барыню похоронили, а через несколько дней от неизвестной причины умер сам барин. С тех пор прошло много лет, в доме долгое время никто не жил; там стали твориться неладные вещи, и его считали проклятым. Но за последние годы в нем поселилась старуха, которой дом достался в наследство. О поддержке его никто не заботился, и он медленно разрушался.
Услыхав эту историю, жена пришла в восторг. Обошла весь дом, осмотрела все углы и закоулки, все ее удивляло и радовало.
— Очень, — говорит, — поэтично, как в таинственной повести… Хорошо бы, — говорит, — привидение встретить здесь ночью (верила она во всякую там чертовщину, в духов разных). Должно быть, интересная, — говорит, — натура был этот барин, сложная…
— А может быть, вы его дух встретите здесь, — говорю язвительно. — Познакомитесь тогда и поговорите по душе.
Она задумалась и отвечает:
— В этом нет ничего невероятного. Его дух, может быть, здесь, бродит по комнатам и возмущается, почему мы вторглись в его владения.
Мне, конечно, смешно. А жена смотрит серьезными, задумчивыми глазами, — спиритка она была убежденная.
Ну, вот, живем мы в N-ске день за днем, ходим на репетиции и в театр, а иногда в свободные вечера собираемся у кого-нибудь из товарищей по труппе, чтоб выпить, поговорить, посмеяться. Никаких других развлечений в городе не было, единственный ресторанчик надоел, вот мы и предпочитали свободное от театра время проводить дома.
Собрались как-то у нас. Закусывали, выпили немного, думаем, — что бы изобрести такое, чем бы еще развлечься. Жена вдруг и предлагает:
— Господа, давайте заниматься спиритизмом, устроим сеанс… Наша квартира очень для этого подходит.
Все обрадовались и нашли предложение Глафиры Алексеевны весьма удачным. Она сама была возбуждена и хотела скорей приступить к сеансу, не предвидя, какие это нам впоследствии причинит неприятности. Достали круглый столик, поставили блюдечко, разложили бумагу с написанными буквами; потушив огонь, все уселись вокруг и соединили руки. Я уж не помню всех подробностей, мало я тогда интересовался спиритизмом и посмеивался над гостями. Они были очень серьезны и сердились на мое легкомыслие. Вторая героиня рассказывала, что дух Наполеона предсказал ей — где она будет играть в прошлом сезоне, и она, действительно, попала туда.
Наконец, настала торжественная тишина. За столиком взволнованно зашептали;
— Блюдечко движется, господа, пора вызвать духа…
Моя жена очень волновалась, она была страшно впечатлительна. Вызвали дух Шекспира, и комическая старуха произнесла торжественным голосом:
— Великий дух, скажи мне, попаду ли я на будущий сезон в Москву к Н. в труппу.
— Как вам, — говорю, — не стыдно беспокоить гениального Шекспира из-за этаких пустяков? Неужели у него нет никаких дел, кроме вашего ангажемента в Москву? Удивительна манера у спиритических дам тревожить самых знаменитых духов из-за разного вздора. И как это духи не возмутятся бесконечными вызовами? Это бывает лестно только актерам.
Комическая старуха зашептала:
— Смотрите, смотрите, дух мне отвечает; видите, как блюдечко движется… Что оно говорит?…
Сложили буквы вышло: "Крчебу"…
— На тарабарском языке, — говорю, — дух-то изъясняется…
— Дух сердится, он не хочет отвечать на несерьезные вопросы, — решили все.
Вдруг Глафира говорит дрожащим голосом:
— Господа, я хочу вызвать умершего владельца этого дома. Вы слышали его историю? Пусть он нам расскажет о себе…
Голос ли у моей жены был такой нервный и взволнованный, обстановка ли стала действовать, — только я и многие из гостей почувствовали некоторую жуть. Наступило гробовое молчание. Жена внятно произнесла:
— Дух владельца этого дома, явись к нам, дай нам знак, расскажи о себе, как ты жил и любил.
После этих слов тишина стала еще глубже и сгустилось жуткое настроение. Все сидели в темноте неподвижно. Кто- то сказал: "Не надо, это страшно…" И, представьте, — где- то в неопределенных местах, под полом, в стенах, на потолке раздается несколько еле внятных стуков, неуловимых шорохов. Я ясно чувствую, как в комнате стало холоднее, как будто по ней прошло веянье ветра. Я подхожу в темноте к жене, она нервно дрожит, и меня самого охватывает дрожь. И вот мне кажется, что по комнате движется еле различимая фосфористая тень, колеблется над моей женой.
— Ты здесь, дух? — спрашивает жена трепетным, ослабевшим голосом. — Если ты здесь, назови свое имя… Господа, следите за блюдцем…
Складывают буквы и получается… "Андр…"
Проходит несколько секунд молчания. Жена хочет спросить еще что-то, она произносит начало слова и вдруг вскрикивает:
— Я не могу больше, не могу!.. Зажгите огонь!..
Она начинает смеяться и плакать, с ней делается форменная истерика, все — в том числе и я — находятся в смутном ужасе.
Зажгли огонь, все страхи и таинственные явления тотчас же исчезли. Но у Глафиры Алексеевны продолжался нервный припадок, и она в эту ночь была совсем больна.
Утром я узнал у дворника, что умершего барина звали Андрей. Когда жена услышала об этом, она еще больше прониклась мистическим настроением и говорила, что на сеансе ясно чувствовала прикосновение к ее лицу холодных воздушных рук.
С этой ночи в нашем доме стали твориться чудеса. Всюду появились необъяснимые стуки, шорохи, по ночам кто- то ходил в соседней комнате тихими шагами по скрипучему полу. Без причины падали предметы, в шкафу позванивала посуда. На пыли зеркала мы заметили отпечаток чьих- то пальцев. Как будто весь дом наполнился невидимыми существами. Нам стало жутко по ночам, но я смеялся, я считал за стыд предаваться суеверному страху. А Глафира Алексеевна худела и бледнела так заметно, что я встревожился не на шутку. Под глазами у нее появились темные впадины, и стала она очень нервной и вялой.
Вторая героиня уверяла нас, что в этом доме, несомненно, живут духи, — может быть, не одно поколение духов, — и что нам всего лучше уехать из него; неизвестно еще, как духи к нам относятся и не захотят ли они мстить за что- нибудь. Все это казалось мне весьма глупым, но состояние здоровья жены меня сильно беспокоило, и мы решили переехать куда-нибудь на другое место.
Но в ту же ночь нам пришлось испытать настоящий страх. Комнаты положительно ожили. Мы не могли уснуть и всю ночь слушали стуки, раздававшиеся по всему дому. Без причины упал и разбился стакан, часы стали бить не в урочное время. Мы чувствовали над собой веянье, как будто нас обмахивали или над нами пролетали невидимые птицы. Дом наполнился жизнью ночных призраков, но что они хотели нам сказать, что выражали своей шумной тревогой? Жена прямо заявила, что хозяин этого дома не хочет, чтобы мы отсюда уехали, и она останется здесь.
Я подумал: "Все это простая случайность, которую мы наивно принимаем за игру тайных сил. Хорошо, мы останемся здесь". И как только мы решили остаться, стуки и шумы стихли. Сомнение и тревога овладели мной, как всяким человеком, сталкивающимся с миром вещей необъяснимых.
Однажды ночью просыпаюсь от холодной дрожи. Одеяло сползло с меня. Слышу — жена на соседней постели тяжело дышит, мечется и слегка стонет. И, представьте себе, над ее кроватью различаю что-то такое воздушное и прозрачное, без определенных очертаний, какой-то еле светящийся туман. Тут меня охватил холод безотчетного страха, и я вскочил с постели. Жена продолжает тяжко метаться во сне, в стекла окон хлещет ночная вьюга, темнота, жуть, — одним словом, — форменное дьявольское наваждение. Стараюсь зажечь лампу и шепчу: "Глафира, проснись, да что с тобой?" Осветил комнату — ничего особенного, — только холодновато. Жена с трудом просыпается, смотрит на меня диким взглядом, ничего не хочет сказать, а сама бледна, как смерть, дрожит, не может опомниться. Придя в себя, на мои упорные вопросы говорит следующее: