Итак, доказано, что ИГРУНОВ совершил преступление. Однако следует выяснить еще ряд вопросов:
— было ли вменяемым лицо, совершившее преступление;
— если нет, то следует ли применить меры медицинского характера и какие именно.
Стационарная экспертиза показала, что ИГРУНОВ страдает душевным заболеванием в форме шизофрении и инкриминируемые деяния совершил в состоянии невменяемости. ИГРУНОВ нуждается в принудительном лечении. При этом следует учесть, что совершенное ИГРУНОВЫМ преступление не отнесено законом к категории тяжких и не представляет большой опасности для общества.
ИГРУНОВ совершил деяния, предусмотренные ст.187-1 УК УССР, и нуждается в принудительном лечении в больнице общего типа.
Выступление адвоката НИМИРИНСКОЙ
Прежде всего надо выяснить, имели ли место все те общественно-опасные деяния, о которых идет речь в «Постановлении», и подпадают ли они под признаки диспозиции ст.187-1 УК УССР.
По эпизодам:
1) Эпизод передачи ПАВЛОВСКОМУ произведений СОЛЖЕНИЦЫНА, ВЕН-ЦОВА, «Хроники» не подтвержден в судебном заседании. Мы лишены возможности перепроверить в суде его показания, данные на предварительном следствии.
ПАВЛОВСКИЙ заявил, что вводил следствие в заблуждение, и отказывается от показаний. Показания АЛЕКСЕЕВА-ПОПОВА не проясняют дела — получил «Архипелаг ГУЛаг» от ПАВЛОВСКОГО, а где взял эту книгу ПАВЛОВСКИЙ, не знает. Эти показания касаются только ПАВЛОВСКОГО, но не ИГРУНОВА.
2) Показания В. РЕЗАКА о том, что летом 1974 г. ИГРУНОВ передал ему через О. КУРСУ фотопленки с «Технологией власти», не убедительны и противоречивы. В суде выяснилось, что, вопреки показаниям на предварительном следствии и «Показанию о совершенном преступлении» от 16 февраля 1975 г., РЕЗАК не знал, что он получил, сколько и от кого. РЕЗАК утверждает, что обо всем этом узнал от следователя. О том, что пленки с «Технологией власти» получены КУРСОЙ от ИГРУНОВА, РЕЗАК знал лишь со слов КУРСЫ. С ИГРУНОВЫМ он об этом не говорил. Пленки изъяты у КУРСЫ. Здесь же рассматривается дело ИГРУНОВА, а не КУРСЫ. Если КУРСУ не сочли нужным даже вызвать в суд, значит, показания РЕЗАКА, виновного в общественно-опасной деятельности, отражают лишь мнение следствия, а не установленные факты.
3) Эпизод передачи фотопленок РЕЗАКУ в феврале 1975 г. защитой не оспаривается.
4) Необходимо исключить из обвинения эпизоды хранения «Репортажа из заповедника им. Берия» В. МОРОЗА, «Хроники» № 32, а также обнаруженных у родителей ИГРУНОВА «Технологии власти», «Трех русских революций» и т. д.
Хранение не является преступлением, предусмотренным ст.187-1. Ответственность за хранение антисоветской литературы предусматривает ст.62 УК УССР, но не 187-1.
Материалы, изъятые на обыске у родителей ИГРУНОВА, не могут иметь отношения к данному делу, ибо нет прямых показаний, что они принадлежат Вячеславу ИГРУ НОВУ.
О 32-м выпуске «Хроники». Обвинение утверждает, что «ИГРУНОВ ознакомил с ним жену». Жена ИГРУНОВА С. АРЦИМОВИЧ, начав давать показания в суде, внезапно отказалась продолжать. Но даже из сказанного ею ясно, что «Хроникой» она и муж владели вместе. Записи в картотеке частично исполнены ее рукой. Этот эпизод также надо снять.
5) Эпизод, связанный с передачей книги «Архипелаг ГУЛаг» МИРОЛЮ-БОВУ, защита не оспаривает. Факт устных высказываний также доказан.
О заключении судебно-медицинской экспертизы. Защита не может спорить с диагнозом, поставленным специалистами. Но следует отметить, что данный случай достаточно сложен. К 25 мая врачи не смогли прийти ни к какому заключению и дали, так сказать, заключение о невозможности дать заключение. «Клиническая картина неясна. Необходимо продлить наблюдение». Но 29 мая врачи почему-то отказались от дальнейшего наблюдения и от дачи заключения — из-за сложности случая. Правда, эксперт ЛЯМИНА сообщила нам о колебаниях некоторых членов комиссии и о том, что были «сторонники» шизофрении, — нов акте сказано лишь о психопатической структуре личности. В Институте им. Сербского также не смогли сразу поставить диагноз — в акте от 28 июля был приведен ряд признаков, но диагноз поставлен не был. И лишь 1 сентября появилось категорическое заключение о невменяемости с диагнозом «шизофрения».
Уже и в этом заключении необходимость направления в больницу специального типа не была строго мотивирована, и по этому пункту защита и раньше готова была спорить с заключением. Дело в том, что ст. 187-1 карает не за особо опасные преступления; деяния, подпадающие под признаки этой статьи, не представляют большой опасности для общества. Но — в суде эксперт АЗАМАТОВ сам отказался от этого пункта; он считает, что достаточно помещения в больницу общего типа. Мнение эксперта, конечно, не обязательно для суда, но оно должно быть учтено.
Защита просит вынести определение о принудительном лечении в больнице общего типа.
* * *
Суд удаляется на совещание.
Объявляется перерыв, длившийся около двух часов.
После перерыва зачитывается Определение суда:
ИГРУНОВ в течение 1974-75 гг. распространял клеветнические измышления, порочащие советский государственный и общественный строй. Суд счел доказанными: эпизоды, связанные с МИРОЛЮБОВЫМ; факт ознакомления С. АРЦИМОВИЧ с «Хроникой» № 32 и составление совместно с ней картотеки.
Сняты обвинения в передаче ПАВЛОВСКОМУ книги «Архипелаг ГУЛаг», выпусков «Хроники» и статьи Л. ВЕНЦОВА «Думать!» — за невозможностью перепроверить в судебном следствии показания ПАВЛОВСКОГО.
За недоказанность намерения к распространению сняты обвинения в хранении у родителей «Технологии власти» АВТОРХАНОВА, «Дисангелия от Марии Демен-тной», статей «Три русских революции» и «Проект основного закона России».
Исключено обвинение в хранении «Репортажа из заповедника им. Берия» В. МОРОЗА.
Судебно-следственной психиатрической экспертизой установлено, что ИГРУНОВ страдает душевным заболеванием — хронической шизофренией.
Суд определил:
ИГРУНОВА Вячеслава Владимировича подвергнуть принудительному лечению в психиатрической больнице общего типа.
Суд вынес частное определение в отношении свидетеля Г.О. ПАВЛОВСКОГО — о привлечении его к уголовной ответственности за отказ от дачи показаний в суде. (Санкция соответствующей статьи УК УССР — до трех месяцев исправительных работ — Хр.)
* * *
Нетрадиционной юридической корректности суда (если не принимать во внимание почти полного отсутствия доказательств криминальности рассматриваемых текстов) и необычному факту пересмотра экспертом рекомендаций психиатрической экспертизы — соответствовал тон ведения процесса. Судья МЕШКОВА придерживалась установлений УПК (вплоть до того, что С. АРЦИМОВИЧ, по паспорту литовке, и А.И. ПОЛЯНСКОЙ, по паспорту польке, предлагались переводчики. Впрочем, украинцам МИРОЛЮБОВУ и ШКОРБУТУ переводчиков не предлагали). И судья, и прокурор не обрывали свидетелей и не угрожали им (ср. с процессами ТВЕРДОХЛЕБОВА и ДЖЕМИЛЕВА, наст. вып. «Хроники»). Процесс велся, в основном, в спокойном и деловом тоне. Всех желающих пропускали (и даже приглашали!) в зал суда. Работников КГБ и оперативников почти не было ни в зале, ни в коридорах суда. В последний день суда зал оказался заполнен молодыми людьми, назвавшимися студентами-медиками, и друзьям и родственникам ИГРУ НОВА негде было сесть. Тогда председатель Одесского обл-суда предоставил для слушания дела большой зал, где всем хватило места.
* * *
Кассационная жалоба не подавалась, и 25 марта В. ИГРУНОВ был перевезен из тюрьмы в Одесскую областную психиатрическую больницу № 1. Вплоть до этого момента ИГРУНОВ не знал ни о прошедшем суде, ни об окончании следствия, ни даже о результатах судебной экспертизы.
С момента ареста ИГРУНОВ последовательно отказывался от какого-либо участия в следствии и экспертизе.
* * *
В защиту Вячеслава ИГРУНОВА за рубежом выступали Королевская ассоциация психиатров (Англия), Международная комиссия психиатров против злоупотреблений психиатрией (Швейцария), некоторые представители эмиграции — Наталья ГОРБАНЕВСКАЯ, Леонид ПЛЮЩ, Александр СОЛЖЕНИЦЫН, Марина ВОЙХАНСКАЯ, Виктор ФАЙНБЕРГ. В СССР имя ИГРУНОВА упоминалось в заявлениях Инициативной группы, обращениях А. САХАРОВА, интервью Т.С. ХОДОРОВИЧ и М.Н. ЛАНДА.
В январе была создана Группа содействия выполнению Хельсинкских соглашений в Грузии. В нее вошли 6 человек: Беглар БЕЖУАШВИЛИ, лаборант при кафедре искусствознания в Тбилисском университете; Звиад ГАМСАХУРДИА (сейчас он — старший научный сотрудник Института истории грузинской литературы); евреи-отказники братья Исай и Григорий ГОЛЬДШТЕЙНЫ; Теймураз ДЖАНЕЛИДЗЕ, преподаватель пения в музыкальном техникуме г. Рустави; Виктор РЦХИЛАДЗЕ, начальник инспекции по охране памятников при Министерстве культуры ГССР.
В начале марта В.РЦХИЛАДЗЕ был снят с работы.
* * *
5 января в Московскую группу «Хельсинки» вошел Юрий МНЮХ, 14 января — Наум МЕЙМАН.
* * *
После ареста Н. РУДЕНКО в Украинскую группу «Хельсинки» вступил сын Георгия ВИНСА Петр ВИНС.
* * *
Летом 1976 года пятидесятники г. Находка (приморский край) обратились в Московскую группу «Хельсинки» с просьбой привлечь внимание мировой общественности к их проблеме. По поручению Московской группы в декабре 1976 г. Лидия ВОРОНИНА побывала в двух общинах пятидесятников — в г. Находка и в станице Старотитаровской (Краснодарский край).
Многие материалы, привезенные ВОРОНИНОЙ, пропали на январских обысках у членов Группы (см. выше). Поэтому ее отчет дает лишь общую картину жизни пятидесятников и почти не содержит цифр и конкретных фактов (см. раздел «Преследования верующих»).
* * *
В начале января при Московской группе «Хельсинки» была создана рабочая комиссия по расследованию использования психиатрии в политических целях. В нее вошли москвичи Вячеслав БАХМИН, Ирина КАПЛУН, Александр ПОДРАБИНЕК, Феликс СЕРЕБРОВ и ленинградка Джемма БАБИЧ (КВАЧЕВСКАЯ). Представителем Московской группы «Хельсинки» в Рабочей комиссии является П.Г. ГРИГОРЕНКО. По правовым вопросам Рабочую комиссию консультирует С.В. КАЛЛИСТРАТОВА. Почтовый ящик Рабочей комиссии: 117334, Москва, Воробьевское шоссе 5, кв.37, Ирине КАПЛУН. Телефон: 137-69-32. О деятельности Рабочей комиссии см. раздел «Освобождение Владимира Борисова».