— Хомут полетел.
Ответил без особой ласки, но и беззлобно. Тогда я спросил его, почему при таком скоплении народа он не на лошади. Он огляделся и шепнул мне на ухо:
— Хомут полетел.
Не было еще и половины шестого, когда я подошел к травмпункту. На дверях висело объявление: «ТРАВМПУНКТ ЗАКРЫТ НА РЕМОНТ. ПОЛЕТЕЛ ХОМУТ». Подошедший сторож в порядке индивидуальной трудовой деятельности вызвался вправить мне руку. Пока сторож вправлял мне руку, его жена выстирала мою рубашку, старшая дочь починила «молнию» на брюках, а младшая побрила меня, умыла и причесала.
По дороге домой, вспомнив, что проголодался, я зашел в гастроном и встал в очередь к молочному отделу. Когда до прилавка оставалось два человека, продавщица закричала на весь зал:
— Касса! За молоко и творог не выбивай!
На что кассирша закричала тоже через весь зал:
— А я и не выбиваю! У меня хомут полетел!
В тот момент я и подумал о начавшейся эпидемии. Догадка моя нашла неожиданное подтверждение утром следующего дня, когда я пришел на работу. Сотрудники вели себя двояко. Одни радовались, другие плакали. Независимо от пола. Экспедитор, стрельнув сигарету, тихо сказал мне, что этой ночью скоропостижно скончался начальник отдела. Известие подкосило меня окончательно. Начальник отдела никогда ни на что не жаловался, не пил, не курил, не жизнелюбствовал, по утрам бегал, по средам ходил в сауну…
— Что врачи сказали? — спросил я экспедитора.
— Хомут полетел, — сказал экспедитор и воспроизвел губами звук вылетевшей из бутылки пробки.
Я уже не сомневался в какой-то дьявольской эпидемии и с ужасом ждал худшего… В ночь со вторника на среду на подходе к городу сошел с рельсов электровоз. Чудом спасшийся машинист заявил корреспонденту «Гудка»: «Все было нормально, и вдруг в тормозной системе хомут сначала поплыл, а потом и вовсе полетел».
В четверг в разгар рабочего дня, когда практически весь город отдыхал и дышал свежим осенним воздухом, произошел чудовищный взрыв на макаронной фабрике, и два района завалило макаронами. Сотрудники мои шарахались в разные версии вплоть до террористического акта. Но я сказал сразу:
— Хомут полетел.
Когда правительственная комиссия сделала сообщение, что «непосредственной причиной взрыва явился полетевший хомут из-за недозасыпки муки в макаронную массу», меня сначала хотели судить за то, что я знал заранее и не сообщил, но потом наградили…
Жизнь, однако, шла своим чередом, брала свое, и в третью субботу октября я бракосочетался с самой прекрасной женщиной земного шара. В тот же вечер мы отпраздновали грандиозную свадьбу. Гости разошлись часа в четыре ночи, пожелав нам счастливой семейной жизни. Мы вышли на балкон, и я обнял ее, испытывая трепет и неясность, физически ощущая понятие «любовь», которое казалось уже и не столь девальвированным. Слова нам были не нужны… Наваждения последнего времени уменьшались, скукоживались и постепенно теряли смысл. И нас растворяла в своем молчаливом достоинстве Природа, которая в высшей гармонии движения не может ни остановиться, ни опоздать, ни сойти с рельсов. И времена года всегда будут сменять друг друга в той целесообразной последовательности, в какой это и происходит, даже если бы мы разделили год не на двенадцать, а на сто двадцать месяцев и назвали любовь словом «ненависть»…
Уже посветлело, и я различал контуры еще остававшихся на деревьях листьев. Грядущий день обещал только хорошее. И, словно недостающей нотой, вошло откуда-то сверху в совершенный аккорд такое знакомое с детства курлыканье. Я поднял голову. В предрассветном небе летела над нами, образовав характерный клин, стая хомутов…
Сны Василия Степановича
Впервые были напечатаны в Лит. газ. (1990). Некоторые «сны» опубликованы в журнале «Эстрада и цирк» (№ 3, № 5, № 7, 1991). Почти весь цикл рассказов, за некоторым исключением, был прочитан автором на радиостанции «Свобода» в 1990–1991 гг.
Василию Степановичу приснился странный сон, будто стал он Генеральным секретарем КПСС с супругой. И будто пошли они с утра на рынок кое-чего к обеду купить. Как раз в тот день Василий Степанович с лабрадорским президентом коммюнике должны были подписать о всеобщем невмешательстве. Ну, а после этого надо, как водится, торжественный обед дать в честь президента и всей его клики. Тут супруга Катерина и говорит:
— Дался тебе, Василий, этот лабрадорский президент. Пятый раз приезжает, и все его обедом корми… Продуктов на них не напасешься… Голова пухнет!
А Василий Степанович отвечает ей по-государственному:
— Ты, Катерина, не права. Они нас тоже хорошо кормили… Индейку давали, ананасы в мороженом…
— Да, — говорит Катерина, — хорошую они провокацию устроили… От этого мороженого такие пятна на юбке остались — ни одна химчистка не принимает… Хоть Бурде в
ФРГ звони…
А Василий Степанович опять ей по-государственному:
— Зато мы им за это мороженое ноту протеста выставили, и они нам в страну зубную пасту подбросили…
А Катерина отвечает:
— Ты мне, Василий, лапшу на уши не вешай! Пасту они нам продали за то, что ты евреев из страны выпускать разрешил… Сколько их в этом году уехало?
— Восемьсот, — говорит Василий Степанович.
— А сколько паст нам продали?
— Тыщу шестьсот, — говорит Василий Степанович.
— Вот и посчитай, — говорит Катерина. — Один еврей за два тюбика… А когда они все кончатся, чем народ зубы будет чистить?
Хотел было Василий Степанович супруге оплеуху отвесить, а рука не поднимается — дело-то во сне было… Хорошо, что на рынок пришли. Смотрят, а рынок пустой. Ни единого товара нет. Один Берия в рядах стоит, мандаринами торгует. По десять рублей за штуку.
— Ах ты спекулянт! — кричит Василий Степанович. — Ах ты убийца!.. Да я тебя…
— Оставь его, Вася, — говорит Катерина, — его уже история осудила…
— Где товары? — не унимается Василий Степанович. — Лабрадорского президента кормить нечем!
И тут, откуда ни возьмись, подбегает директор рынка, он же министр финансов… Ну, во сне-то чего не бывает… И ласково так шепчет:
— А все товары, Василий Степанович, ваши кооператоры скупили, а от пайков вы сами отказались…
— Погорячился ты, Вася, — говорит Катерина.
А директор рынка, он же министр финансов, продолжает:
— Ну, ничего. Я этим кооператорам такой налог прогрессивный придумаю — мигом товары появятся. Рубль заработал — пять государству отдай!..
— Так они ж работать не будут! — замечает Василий Степанович.
— Заставим, — говорит министр финансов, — под конвоем заставим!
— Так ведь это уже у нас было! — кричит Василий Степанович.
— А мы завоеваний прошлого не отдадим! — говорит министр финансов.
— Что?! — кричит Василий Степанович. — Да я тебя за такие концепции…
— Руки коротки, — отвечает директор рынка, он же министр финансов. — Меня, между прочим, народ двумя третями на пять сроков выбрал!..
Неизвестно, чем бы все кончилось. Хорошо, троллейбус подошел. Влез Василий Степанович в троллейбус, поехал коммюнике подписывать. А супруга встала в очередь в магазин, купила двух цыплят венгерских бройлерных, десяток яиц и пошла домой торжественный обед стряпать….
Подписал Василий Степанович коммюнике с нашей стороны, и поехали они с лабрадорским президентом завод «Синий богатырь» осматривать.
Подводят их к знатному токарю-рекордисту. Работает токарь, секретные подшипники делает.
Тут лабрадорский президент и спрашивает с некоторым вмешательством во внутренние дела:
— А что, господин токарь, небось выпиваете на работе?
А токарь и отвечает:
— Не при Василии Степановиче будет сказано — выпиваю…
— Сто? — спрашивает президент.
— Могу сто.
— А двести?
— Могу и двести.
— А пятьсот?
— Могу и пятьсот.
— А литр?
— И литр могу.
— А как же работа? — спрашивает президент, совершенно опупевший.
— А нормально, — говорит токарь. — Вы же видите — работаю.
Тут Василием Степановичем овладело смешанное чувство стыда и гордости. Ну, во сне так бывает. Он и говорит:
— А сколько, токарь, ты в месяц получаешь?
— Триста, — отвечает токарь.
— А мы возьмем. — говорит Василий Степанович, — и водку по тридцать рублей сделаем. Тоже будешь пить?
— А чего ж, — говорит токарь.
— А мы не остановимся и до ста рублей повысим…
— Все равно буду.
Тут Василий Степанович завелся:
— А мы и триста рублей сделаем! Мы такие!
— Эх, Василий Степанович, — улыбается токарь, — не при президенте будет сказано… До лампочки мне ваши повышения! Вот видите этот секретный подшипник? Так вот он как стоил пол-литра, так пол-литра и будет стоить…
Неизвестно, чем бы все кончилось, но супруга лабрадорского президента всех выручила и говорит на чистом лабрадорском языке:
— А какого хрена вы с обедом тянете? У меня кишка с кишкой разговаривает…
И все обедать к Василию Степановичу пошли… Благо до дома недалеко было…
За обедом едва международный конфликт не случился.
Катерина на первое куриный бульон с крутым яйцом сварила. Стал президент яйцо вилкой поддевать, а оно скользит, не поддается. Хотел ложкой выловить, а оно из тарелки выскочило и по линолеумному полу в кухню запрыгало, где его кошка и оприходовала.
А Василий Степанович как раз тост за взаимопонимание поднимал…
Тут президент Лабрадора встал, красный такой, и говорит:
— Это хамство, свинство энд издевательство мне такие скользкие яйца подсовывать… Придется возобновить гонку вооружений…
Пришлось пообещать из Монголии войска вывести…
Хорошо, что во сне дело было… Ну, на том и расслабились… В общем, славно прием прошел, не считая еще одного печального инцидента. Министр культуры перебрал, заперся в совмещенном санузле, кукарекал и два часа никого не впускал. Супруга президента вынуждена была на двор бегать.