Он так удивился. Говорит:
— Какие привилегии?
Я говорю:
— Сам не знаю. Болтает народ… Лечат вас, может, повеселев, чем нас?
Он говорит:
— Нас повеселее?! Вот ты, говорит, лег в городскую больницу, ты тоски не знаешь, в любой момент народу вокруг — не то, что умереть, заснуть не дадут. А у нас после обеда в домино сыграть не с кем.
Я спросил:
— Мрут, что ли, до обеда?
Он говорит:
— Не мрут, но с кем играть-то? У каждого отдельная палата. То есть, понимаешь, если тяжело заболел, горшка подать некому. «На фиг, думаю, мне такое лечение». Но все-таки допытываюсь:
— Есть же какие-то преимущества. В очередях не надо стоять, пайки у вас, заказы, дефицит — все на дом.
Он говорит:
— Смеешься, что ли? Зачем ты так смеешься жестоко? Это не преимущество, это — смерть. Жизнь — это движение! Это когда тебя то в кипяток, то в прорубь, то в очередь, то из очереди. Вот ты вышел из дома, извини за выражение, за нижним бельем. Ты предпоследнее постирал, а последнее порвалось. Вышел, выбежал— туда, сюда, вперед, назад — нигде ничего! Это — жизнь, ты весь в движении. И вдруг дают. Кинулся, растолкал всех — первый в очереди — «Да здравствует Советская власть!».
Несут — итальянское… не то тапочки, не то шляпы. Какая тебе разница? У тебя все равно ничего нет, ты — нищий. Это — жизнь! И тут начали продавать. У тебя глаза горят, кровь кипит. Кто-то слева взял сто штук по двойной цене, кто-то справа по тройной, кто-то еще что-то. И ты первый, но перед тобой кончилось. Горе! Слезы! Отчаяние! — «Долой Советскую власть! В гробу такие перемены!».
И тут еще несут, еще лучше… не то ползунки, не то лифчики. Какая тебе разница, ты — нищий. И ты тянешься, и хвать последнее. Все — радость, счастье, не зря жизнь прожил.
Сколько ты всего пережил, а вышел только за трусами. А выйди за мебелью. Ты сто жизней проживешь, пока достанешь табуретку.
Я так обрадовался, что у меня в квартире шаром покати, что мне еще жить и жить в очередях! Но вида не подаю, говорю:
— А оклады-то!
Он:
— Что оклады?
— Оклады-то подняли вам ни за что ни про что, за здорово живешь, почти в два раза.
Он говорит:
— Нам подняли?!. Это мы сами себе подняли. А что такое сами себе? Сам себе цветы купил или сам себе бутылку поставил. Это — одни расходы. Если бы кто-то тебе, а то ты сам себе. Мы в сильной растрате. Я каждый месяц сам себе как будто ящик коньяка ставлю.
Я перекрестился. «Слава тебе, господи, — думаю, — что нам не прибавили. И так концы с концами не сводишь, а тут бы точно по миру пошли».
И так мне его что-то жалко стало, этого мужика, седой уже, а чего он хорошего видел в жизни? Жена у него не работает, болеет с детства — дыхание неровное.
И я, значит, рядом — все при мне: в выходные работаешь — платят: покалечился на производстве — за электричество скидка; жена шьет, дочь шьет, теща вяжет, тесть бутылки сдает.
В общем, стою перед ним — как будто я у него в голодный год талоны на хлеб украл. Достал, что было: три рубля, сигареты «Астра», спички — все отдал.
Я к чему все это? Есть которые болтают про привилегии, народ мутят. Им бы фитиль вставить куда следует. Работала же комиссия, прямо сказал Примаков: «Нету никаких привилегий».
Чего мутят народ?.. Примаков же врать не будет.
В медицине у нас толком ничего не изучено! У меня друга лечили от цирроза печени, а он загнулся от алкоголизма.
А возьмем аллергию. Одному цветок в радость, другой от него в обморок падает или ему от цитрусовых плохо… на рынке. Бывает, люди увидят много бумажных денег, и у них ноги подкашиваются — аллергия, болезнь века!
У меня вот — только подумаю о работе, все тело пятнами покрывается. Значит, что-то такое есть в организме! Какой-то он знак подает, сигналит.
Ты расшифруй, медицина! От денег же мне ничего, хоть сколько дай. Значит, каждому свое лечение.
Кому-то три раза в день цветок нюхать, кому-то надо не нюхать, а работать за троих. Мне, может быть, нужно три раза в день после еды давать по рублю. А у нас же!
Я им кровь, мочу — все собрал, говорю:
— Ну-ка, интересно, что там под микроскопом?
Они говорят:
— Ничего, нормально под микроскопом.
Значит, надо в обсерваторию, посмотреть, что телескоп скажет. Верно?
Они говорят:
— Телескоп изобрели, чтобы звезды наблюдать, а не ваше…
Как с людьми разговаривают! А я только подумаю о работе, на меня страх нападает панический. Значит, что-то такое есть в организме! Какая-то зараза сумела проникнуть!
Ну и что, что рентген не показывает? Может, у меня болезнь тоньше рентгена! Может, у меня нерв… за что-то зацепился. За сухожилие. Я не знаю, так говорю, первое попавшее. Я этому не учился. Не этому учился. Я вообще не учился. А у нас же!
Никто ничего не хочет делать. К глазнику пришел:
— Доктор, работу увижу — в глазах темнеет. Но не до конца. На солнце смотрю, что-то мутное есть.
Он говорит:
— Вам надо к терапевту.
Я к терапевту. Хитрее сделал: написал, что чувствую, на бумажке. Протягиваю ему:
— Это что по признакам?
Он говорит:
— По признакам это беременность.
Я говорю:
— Не может быть.
Он говорит:
— Не пугайтесь, ничего страшного. У половины человечества это бывает.
Я говорю:
— Это из другой половины.
Он говорит:
— Тогда вам надо к психиатру.
Вхожу к психиатру, говорю:
— Друг, выручай!
Он:
— Что с нами такое?
И за молоток. Чем лечат, а?! Ну, видит, я его опередить могу, молоток положил, начал гипнозом:
— Спи.
Я сплю.
— Пой.
Я пою.
— Пройди по потолку.
Я прошел.
— Работай.
Как меня всего заколотит. Синий стал, и пена изо рта. Он говорит:
— Чего-то у вас в центральном мозгу отключено.
Я спрашиваю:
— Это сколько будет в рублях, если перевести на инвалидность?
— Ноль рублей.
Медицина! Я у него в кабинете за дверь уцепился, меня шесть человек не могли оторвать. Это нормально?! Или не нормально?!
Кричу:
— Справку давай!
В поликлинике все стекла вдребезги. Это что?.. Это здоровому человеку под силу?
Они специалиста вызвали из зоопарка со снотворной пулей. Тот прицелился — как даст!
Я обмяк, но от двери они меня отодрать не могут. Тогда тот вторую заряжает.
Я говорю:
— Убейте, а работать не буду!
Ка-ак он даст!
Очнулся на скамейке в каком-то садике, в руке бюллетень на три дня. Завтра на работу, а во мне снотворного на месяц. Как жить?! Никто не знает. Медицина!
С погодой заметили, что творится? То в жар, то в холод, то дунет, то плюнет, то завоет, то заплачет. Очередь за чем-нибудь стоит, подойдите, встаньте спокойно, послушайте, что говорят:
— Чего он вста-ал?
— Кто?
— Кто?
— Уши развесил, дураком прикидывается-я!
— Где?
— Где?
— В шею его-о!
— Кого? Кого?
— Его-о.
— А что дают?
— Что дают?
— В шею его-о-о!
— Кого? Кого?
— А что дают?
— Давали.
— В шею его-о!
— А что давали?
— Не знаю.
— Еще будут давать?
— Не будут.
— А что вы стоите?
— А что вы привязались?
— Нет, что вы стоите?!
— Тебя забыл спросить.
— А ты не тыкай!
— А ты не трогай!
— А то я тыкну!
— Сейчас я трону!
Нервы у людей расшатаны. От непогоды. Обещали мороз, дали тепло. Кругом тает, все вспотели, потом остыли. Вспотели — остыли, один чихнул — у семерых грипп, семеро чихнули — сорок девять с бюллетенью. С бюллетенью постой в очереди! И еще неизвестно за чем. И еще неизвестно, будет ли еще. От непогоды все, вот в чем дело.
В кинотеатр пришли, сели, свет погас, занавес пошел, комедия началась. Теперь послушайте, что говорят вокруг.
— Вер, она мне приносит туфли. Я спрашиваю: почем, Дин? Сто рублей, Нин! Слышишь, Галь? С ума сойти!
— Тихо вы!
— Что тихо?
— А то тихо.
— А что такое?
— Не одни здесь.
— А что такое?
— Человек спит.
— Зву-ук! Зву-у-ук!
Звук исчез. Отчего?.. От непогоды. Обещали тепло, дали мороз. Все замерзли, потом согрелись… потом еще согрелись… потом еще по сто грамм. И напортачили со звуком, и с туфлями, и с комедиями. От непогоды все, вот в чем дело.
В автобус садитесь. На вас навалились, вы повалились, вас пихнули, вы нырнули, вас зонтом в спину, вы локтем в ребро, вы над ними торт, они вам к животу мороженую рыбу. Теперь послушайте, что говорят кругом.
— Вы что в самом деле? Куда вы руку положили?
— Куда я ее дену?
— Что вы себе позволяете? Уберите сейчас же!
— Ага. Мне надо держаться за что-то?
— Ха-ам!
— А вы, товарищ, смолчите. Будьте умнее ее.
— Еще чего?!
— Мужчину прищемили!
— Да не мужчину, женщину.
— Черт их разберет сейчас.
— Что вы мне в лицо дышите?
— А я сам на одной ноге стою.
— Пальто отдайте!.. Синее мое, синее!
— Ой!
— Ай!
— О-ох!
— У-ух! Все!.. Сломались.
— Освободите салон.
— Гос-споди, так хорошо ехали.
Думаете, автобусов не хватает?.. От непогоды все. Циклон шел, на него антициклон налетел, навалился, а его самого прижали… ветры с океана… И вообще у нас в часы пик то жара, то холод, то дождь, то снег, то с Атлантического дунет, то с Тихого плюнет. Стихия!
Итак, товарищи, мы с вами находимся на территории зоопарка, в мире животных, наших меньших братьев. Как они живут здесь?
Мальчик, отойди от клетки!
Как они живут здесь, наши братья и сестры? Сейчас я сориентируюсь. Там вход, там озеро, значит, по левую руку будет птица, сестра, так сказать.
А сколько времени?.. Спасибо. Перед вами, товарищи, находится… одну минуточку, у меня все записано.