Фотоальбом 2
1996
Борис Годунов[60]
1.
Кремлевские палаты.
ЛУЖКОВ.
Наряжен я присматривать столицу,
Но кажется, тут не за кем смотреть:
Москва пуста; чиновник устремился
В Барвиху, на госдачи. Аппарат
Чего-то сочиняет там, укрывшись,
А царь уехал в Екатеринбург…
Как думаешь, чем кончится затишье?
ЧЕРНОМЫРДИН.
Чем кончится? Узнать не мудрено:
Служивый люд поплачет да повоет.
Борис еще поморщится немного,
Что пьяница пред чаркою вина,
И наконец по милости своей
На выдвиженье разом согласится,
А там держись!..
ЛУЖКОВ.
А может, он решил
Покинуть безвозвратно все мирское —
И затворясь на пенсии, вдвоем
С охраною, стучать в настольный теннис,
Пить «Херши» и замаливать грехи?
Уж сколь его на царство выдвигали!..
ЧЕРНОМЫРДИН.
Да выдвинуть Бориса-то не штука!
Да как потом задвинуть — вот вопрос!
ЛУЖКОВ.
Но ежли Николаич в самом деле
Державными заботами наскучил,
А умотает в Сочи — и с концом?
Что скажешь ты?
ЧЕРНОМЫРДИН.
Скажу, что понапрасну
Лилася кровь безвинного Чубайса,
Что если так, наш рыжий мог бы жить.
ЛУЖКОВ.
Зачем Чубайсу жить? Ты скажешь тоже…
Как будто больше некому и жить!
А впрочем, если так, то, может статься,
И впрямь его раскаянье тревожит?
Иль призраки ударов ювелирных
Ему ступить мешают на престол?
ЧЕРНОМЫРДИН.
Перешагнет; Борис не так-то робок!
Попомни слово: не пройдет и дня,
Как скажет он, «чта-а принял предложенье» —
Да так надвинет шапку Мономаха,
Что после и с башкой не отдерешь!
2.
Пивнушка. Народ за стойкой доливает водку в пиво. Лиц не видно — спины, руки, старая газета, сырок, колбаска… Все как положено.
И только слышен разговор.
— Чего там пишут, слышь ты?..
— Да небось
Все брешут, как обычно, про реформы.
— «Реформы»… Помолчали бы хотя б!
— Подлей пивка. Подкрась ее, заразу.
— Ты за кого пойдешь голосовать?
— За этого… ну как его… который
Нам обещал: все будет зашибись!
— Так это они все и обещали!
— Ну, значит, я их всех и подчеркну,
Пускай себе рулят, а мне не жалко!
Колбаску передай.
— Ага. Держи.
Ну, будем, что ли?
— Может быть, и будем,
А может, сами в закусь и пойдем.
— Типун те на язык!
Долей. Нормально!
А ну их всех! Поговорим про баб!
3.
Полный сбор: Черномырдин, Грачев, Коржаков, Лужков.
БОРИС.
Внимание, бояре! Я решил
Прислушаться к стенаниям народным
И выдвинуться сызнова на трон
И прохрипеть еще четыре года!
Но, понимаешь, сложности. Одни
Все норовят туда же, самозванцы,
Другие вроде хоть не норовят,
Все время пишут мне через газеты
(Зачем газеты? Написали б так…) —
Что не хотят, вот видите ль, молиться
Таперича за Ирода-царя.
Юродивые, правильно уволил!
Им Богородица, вишь, не велит…
Ну а кому велит? Ей-богу, странно.
Мне тоже не велит. А я молюсь!
(Входящему Коржакову.) Ну, как народ?
КОРЖАКОВ.
Безмолвствует.
БОРИС.
Ну вот!
А это, безусловно, знак согласья!
4.
Горбачев за письменным столом, над собственной книгой.
ГОРБАЧЕВ.
Еще одно, последнее избранье —
И деятельность свернута моя.
Окончен труд, завещанный от бога
Мне, грешному. Недаром стольких лет
Свидетелем господь меня поставил
И аппаратным штучкам вразумил. (Пишет.)
ЯВЛИНСКИЙ(пробуждаясь и вскакивая).
Все тот же сон! Возможно ль? В третий раз!
Мне снилося, что лестница крутая
Меня ведет в Георгиевский зал,
И там я лично раздаю награды
Банкирам, ветеранам каптруда!
Мне виделась Москва, что муравейник,
В которой каждый делает свое,
И все в избытке, кроме коммунистов!
И Жирик снился, гадкий старичок.
На Брайтоне торгующий порнухой,
И, падая стремглав, я пробуждался.
Не чудно ль?
ГОРБАЧЕВ.
Чудно будет, взявши власть.
Не захлебнуться, братец, новой кровью.
Я тоже спал по молодости лет
И видел всеобъемлющий консенсус,
И вечный мир, и благосостоянье,
Крючкова с человеческим лицом…
Вот так, дружок! Как звать тебя?
ЯВЛИНСКИЙ(вздыхая).
Григорий!
5.
Ночь.
ЯВЛИНСКИЙ.
Вот и фонтан.
ЗЮГАНОВ(появляясь из кустов).
Чего?
ЯВЛИНСКИЙ.
Простите, кто вы?
ЗЮГАНОВ.
Аз есмь царевич от КПРФ.
ЯВЛИНСКИЙ.
С ума сойти.
ЗЮГАНОВ.
Намедни из Давоса.
ЯВЛИНСКИЙ.
Кошмарный случай.
ЗЮГАНОВ.
Сам не разберу.
Вы тоже, что ль, царевич?
ЯВЛИНСКИЙ.
Аск!
ЗЮГАНОВ.
Однако!
Нас двое, трон — один…
ЖИРИНОВСКИЙ (входя).
Вот и фонтан!
ЗЮГАНОВ.
Еще один царевич?
ЯВЛИНСКИЙ.
Третьим будешь?
ЖИРИНОВСКИЙ.
Что, самозванцы? Ну-ка, не мешать!
Я эту роль исполнить сам намерен:
«Вот и фонтан…»
ЗЮГАНОВ.
Заткни-ка свой фонтан.
ЯВЛИНСКИЙ.
Да пусть он тут стоит, как в центре ГУМа!
ЖИРИНОВСКИЙ.
Дан!..
ЯВЛИНСКИЙ.
Вы — штурмбаннфюрер КГБ,
Ошибка эволюции!
ЖИРИНОВСКИЙ.
Мерзавец!
Мерзавец, однозначно!
ЗЮГАНОВ.
Незадача!
Царевичей-то трое! Перебор…
ЛЕБЕДЬ(входя).
Вот и фонтан. Ха! Ха! Ха! Ха! Ха! Ха!
ЖИРИНОВСКИЙ.
Четвертый подошел.
ЛЕБЕДЬ.
Упал — отжался.
6.
Царские палаты.
ЕЛЬЦИН.
Достиг я высшей власти.
Шестой уж год я царствую спокойно,
Но счастья нет. Я думал россиян
Борьбой с союзным центром успокоить,
Реформами любовь у них снискать,
Но номер не удался.
КОРЖАКОВ.
Ну и ладно!
Живая ж власть для черни ненавистна!
Они ж любить умеют только мертвых!
ГРАЧЕВ.
А мертвых мы им сделаем в момент!
ЕЛЬЦИН.
Бог насылал на землю нашу съезд,
Потом другой; народны депутаты
Импичментом грозили — разогнал.
Набрал других, но редьки хрен не слаще;
Что там Бабурин, что Бабурин тут:
Опять бранят и рвут из рук державу
На все четыре стороны — и кто
Наследовать мне станет? К ним зайдешь,
К боярам, значит, в Думу — очумеешь!
Сенаторы…
КОРЖАКОВ.
Да боже упаси
На улице их встретить без охраны!
ЕЛЬЦИН.
А впрочем, говоря начистоту,
Свои не лучше. Те же точно лица…
И в зеркале какой-то беспредел!
А тут еще Чечня, и телевизор,
И мальчики кровавые в глазах!
И рад бежать, да некуда…
Однако ж
Не может быть, чтоб некуда. Когда
Прорвутся те, что сзади занимали,
Когда они с-под зада вынут трон,
Когда вертушку вынут из-под пальца,
Не пустят в Кремль, отнимут драндулет
И скипетром начнут гонять по свету —
Тогда уж я, как прежний государь
Михал Сергеич, наш царек союзный,
Кусок отрежу пирога родного
На пропитанье, образую фонд
И буду ездить по миру с речами…
Не хуже, чай, других — не пропаду!
Время, назад![61]
Денонсации Беловежских соглашений
посвящается…
1.
Кремль. Ельцин, сидя за рабочим столом, читает какой-то документ.
ЕЛЬЦИН(прочитав). Это, вообще, что?
КОРЖАКОВ. Постановление Думы.
ЕЛЬЦИН. Не понял.
КОРЖАКОВ. Этого никто не понял.
ЕЛЬЦИН(прочитав еще раз). Это, значит, вроде как крутим кино в обратную сторону?
КОРЖАКОВ. Ага! Назад в СССР.
ЕЛЬЦИН. А вот что мы, значит, там… среди зубров… подписывали…
КОРЖАКОВ. Признано недействительным!
ЕЛЬЦИН. То есть вроде как ничего не было?
КОРЖАКОВ. Выходит, так.
ЕЛЬЦИН. Очень хорошо. А я, стало быть, снова президент этого… РэСэФэСэРэ?
КОРЖАКОВ. Его.
ЕЛЬЦИН. А живем мы, значит, в Союзе Советских…
КОРЖАКОВ. В нем. По самые уши в нем.
ЕЛЬЦИН(подумав). Надо Ландсбергиса обрадовать. (Подумав еще.) А президентом здесь… получается…
КОРЖАКОВ. Он самый! Получается так.
ЕЛЬЦИН. Не дай бог, догадается…
Входит Горбачев.
ГОРБАЧЕВ. Добрый день!
ЕЛЬЦИН. Не уверен, понимаешь, что он добрый…
ГОРБАЧЕВ. А мне нравится. Весна! Солнышко светит… Но я вижу, вы сегодня не в духе, о весне мы с вами в другой раз, а сейчас — чемоданчик передайте, пожалуйста!
ЕЛЬЦИН. Какой чемоданчик?
ГОРБАЧЕВ. Ну, такой… с красной кнопочкой. Я вам подержать давал, помните? Только не нажмите случайно.
ЕЛЬЦИН. Чемоданчик я, значит, отдам. А кнопочку оставлю себе.
ГОРБАЧЕВ. Я скажу так: мы должны оставаться в русле демократических процедур…
ЕЛЬЦИН. Вот и оставайтесь.
ГОРБАЧЕВ. Ну, знаете… Народы обновленного Союза, в котором мы с вами теперь снова живем, будут разочарованы, если придется силой… Так что давайте поищем консенсус. Мне — кнопочку, вам — гарантии неприкосновенности… Пенсия, автомобиль, дача… охрана тоже… Вам одного хватит? По-моему, достаточно… Трубочку позвольте. (Набирая номер, Ельцину.) Завидово с Барвихой надо освободить к воскресенью…
ЕЛЬЦИН. Зачем?
ГОРБАЧЕВ. А мы будем восстанавливать историческую справедливость во всей полноте. (В трубку.) Алло! Геннадий Андреевич! Зайди ко мне. Генеральный секретарь говорит!.. Какой секретарь? ЦК КПСС!.. А вот так! (Вешает трубку.) Раз уж так повернулось… Раз история предоставляет нам такой шанс… Уж в этот раз мы Союз обновим так обновим, правда?
Входит Зюганов.
ЗЮГАНОВ. Вызывали?
ГОРБАЧЕВ. Вызывал. Спасибо за помощь в восстановлении законного порядка. Мы в Политбюро ценим республиканские кадры. Есть даже мнение, что они должны расти как можно быстрее. Поэтому мы решили отправить тебя послом.
ЗЮГАНОВ. Куда?
ГОРБАЧЕВ. Я думаю, в Израиль.
ЗЮГАНОВ. Почему в Израиль?
ГОРБАЧЕВ. Понятия не имею. Просто такое сложилось мнение, что — туда. На самый трудный для тебя участок.
ЗЮГАНОВ. Я языка не знаю.
ГОРБАЧЕВ. Язык послу нужен для того, чтобы вылизывать коллегию МИДа. Этому учатся быстро.
ЗЮГАНОВ. А…
ГОРБАЧЕВ. Удачи тебе, Геннадий Андреевич! (Зюганов исчезает.) До свидания. (Ельцину.) Ну вот, в целом, и началось.
2.
У здания Белого дома. Грачев и Черномырдин.
ЧЕРНОМЫРДИН. Чем занят, обороноспособный?
ГРАЧЕВ. Да вот… опять демократию чинить будем. Заранее готовлюсь! Чтобы не говорили потом: мол, армия долго раскачивалась… (Меряет пальцами углы.) Зажигательным — туда…
ЧЕРНОМЫРДИН. Что значит «зажигательным»?
ГРАЧЕВ. Зажигательным снарядом.
ЧЕРНОМЫРДИН. Что-то я не пойму…
ГРАЧЕВ. Ну, бывает простой снаряд, ну, совсем простой, как я… А бывает, знаешь, такой зажигательный!
ЧЕРНОМЫРДИН. Зачем туда — снарядом?
ГРАЧЕВ. Да этот… парламент опять плохо себя ведет! А мы — бабах! — и демократия торжествует.
ЧЕРНОМЫРДИН. Это теперь не здесь!
ГРАЧЕВ. Демократия? А где?
ЧЕРНОМЫРДИН. О демократии вообще забудь! Парламент не здесь! Здесь теперь я!
ГРАЧЕВ. Вот черт! А я чуть боеприпас не потратил. А где теперь парламент?
ЧЕРНОМЫРДИН. В Охотном Ряду.
ГРАЧЕВ. А это что такое?
ЧЕРНОМЫРДИН. Ну, по-старому будет — проспект Маркса.
ГРАЧЕВ. Так бы сразу и говорил! Маркса — это мы проходили.
3.
Кремль. У карты мира — Примаков с указкой. Его слушают Ельцин и Горбачев.
ПРИМАКОВ. Сообщение о восстановлении Советского Союза вызвало живую реакцию во всем мире. В Белоруссии — народные гулянья. В Таджикистане — джихад. Прибалтику приняли в НАТО.
ГОРБАЧЕВ. Всю?
ПРИМАКОВ. Мало сказать — всю. Вместе с Калининградской областью.
ЕЛЬЦИН. Но это же Россия!
ГОРБАЧЕВ(поправляет). Это — СССР!
ПРИМАКОВ. Это теперь НАТО. Трудящиеся Кенигсберга на хорошем немецком языке попросили больше их не беспокоить — и обрезали провода.
ГОРБАЧЕВ. Дальше.
ПРИМАКОВ. Дальше — больше. Инициатива российской Думы по восстановлению памятников политической старины поддержана в Европе. Австрия (шурует по карте указкой) потребовала обратно Венгрию, Германия — Эльзас и Лотарингию.
ГОРБАЧЕВ. У кого?
ПРИМАКОВ. У Франции.
ГОРБАЧЕВ. А французы?
ПРИМАКОВ. А французы, раз такое дело, хотят Алжир.
ГОРБАЧЕВ. А Алжир?
ПРИМАКОВ. А Алжир ничего не хочет. Там так жарко, что все желания пропадают. А Румыния и говорит: раз пошла такая пьянка, берем себе Молдавию! Тогда Турция говорит: руки прочь от Молдавии, Молдавия наша! А в Центральной Африке одно племя…
Входит Клинтон.
КЛИНТОН. Вы что тут эврибади — ехать умом?
ГОРБАЧЕВ. А в чем, собственно, дело?
КЛИНТОН. Кто придумать возвращать хистори назад?
ЕЛЬЦИН. Ну, мы.
КЛИНТОН. Вот и принимать себе беженцев! Плавать Атлантика больше не мочь.
ЕЛЬЦИН. Не понял.
ГОРБАЧЕВ. Вы объясните, пожалуйста, по-русски, в чем, собственно, ваша проблема?
КЛИНТОН. Они нас гнать три шея!
ГОРБАЧЕВ. Кто?
КЛИНТОН. Индейцы! Юнайтед Стейтс — это их земля! Выкупить обратно за тридцать баксов Манхэттен, сажать нас на корабли и толкать от берега. Янки, гоу хоум! Плывить в своя Англия!
ЕЛЬЦИН. Вы, значит, не туда попали. Здесь не Англия.
КЛИНТОН. Но в Англию нас не пускать!
ГОРБАЧЕВ. Почему?
КЛИНТОН. Там теперь Римская империя, шит!
ГОРБАЧЕВ. Не надо нам подбрасывать…
КЛИНТОН. Надо!
ГОРБАЧЕВ. Таких реалий, извините, нет…
КЛИНТОН. Есть такой реалия, май диа френд Майкл! Суд на Гаага признать решение о распаде Римской империи юридически недействительно!
ГОРБАЧЕВ. Этого не может быть.
КЛИНТОН. Может! Документз о распад нету!
ГОРБАЧЕВ. Совсем?
КЛИНТОН. Насинг! Ни одного!
ГОРБАЧЕВ. Уай? (Спохватывается.) Почему?
КЛИНТОН. Потому что варвары не уметь писать!
ГОРБАЧЕВ(хватаясь за голову). Шит!
ГРАЧЕВ(входя). Все готово! Танки стоят на Охотном Ряду имени товарища Маркса, экипажи заряжают боекомплект и ждут письменного приказа!
ЕЛЬЦИН. От кого?
ГРАЧЕВ. Да хоть от кого!
Междугородный телефонный звонок. Примаков снимает трубку, слушает с невозмутимым видом.
ПРИМАКОВ. Секундочку. Сейчас узнаю.
ГОРБАЧЕВ(недовольно). Ну, что там еще?
ПРИМАКОВ(прикрывая трубку ладонью). Это Казань.
ГОРБАЧЕВ. Кто?
ПРИМАКОВ. Из секретариата Золотой Орды!
ЕЛЬЦИН. Что??!
ПРИМАКОВ. Спрашивают, когда приезжать за данью.
Гимн Советского Союза на титрах.
Имиджмейкер[62]
Свинья, насвистывая, пририсовывает к лежащим перед ней фотографиям Ельцина то попсовый кок, то ежик, то бороду, то рокерский хаер…
СВИНЬЯ. Тэ-эк-с… Так он у нас будет Элвис Пресли, так — Святослав Федоров… А так… Ой. Кто же это у нас получился? Ой, да это же вообще Солженицын, уи! (Смеется.) А что, было бы желание… Хозяин — барин!
1.
Студия. Белый экран, маленькая костюмерная. Всюду зеркала. Лампы с зонтами-отражателями. На стуле посередине — Ельцин, напротив, с фотокамерой, — свинья. Сбоку у столика листает модный журнальчик Коржаков.
СВИНЬЯ. Подбородочек выше! Вот так. И чуть-чуть направо. (Укоризненно.) Это налево…
ЕЛЬЦИН. Я, значит, право и лево иногда путаю.
СВИНЬЯ. Ну ладно, застыньте уж как-нибудь один раз — и шабаш. Смотрите сюда! Сейчас вылетит птичка.
КОРЖАКОВ(настораживаясь). Что еще за птичка?
СВИНЬЯ. Отдыхайте, отдыхайте!
КОРЖАКОВ. Не надо никому вылетать!
СВИНЬЯ(Ельцину). Смотрите сюда! Что вы на него смотрите?
ЕЛЬЦИН. На кого ж мне еще смотреть, он же никого, кроме себя, к линии горизонта не подпускает…
СВИНЬЯ. Сюда! В дырочку смотреть!
ЕЛЬЦИН. Куда?
СВИНЬЯ. В дырочку! Откуда птичка вылетит! Оптимизма больше!
ЕЛЬЦИН. Куда уж больше-то?
СВИНЬЯ. Много не мало. Ну? Уверенней взгляд! Вы не сомневаетесь, что победите!
КОРЖАКОВ. Еще бы.
СВИНЬЯ. Не мешайте работать! (Ельцину.) Ну что вы набычились?
ЕЛЬЦИН. Меня… это… оптимизм распирает.
СВИНЬЯ. А вы наружу его, наружу излучайте!
ЕЛЬЦИН. Я вам, значит, не реактор — излучать…
СВИНЬЯ. Представьте, что здесь, в дырочке, весь российский народ…
ЕЛЬЦИН. В дырочке — весь?
СВИНЬЯ. Да.
ЕЛЬЦИН. Какой, понимаешь, маленький…
СВИНЬЯ. И вы через дырочку посылаете ему мощный пучок оптимизма — мол, я ваш гарант, сукины дети, держитесь все за меня…
КОРЖАКОВ. А вот этого не надо!
СВИНЬЯ. Никто не будет его трогать! В переносном смысле «держитесь»! Ага, вот так — и ручкой народу сделайте, он любит, когда ему ручкой делают! Ну, давайте! Вот — то, что надо! (Щелкая затвором фотоаппарата.) То, что доктор прописал! И улыбнуться! Надёжа ты наша! (Щелк.) Оплот государственности! Борец с коммунизмом! (Щелк.) На баррикады как на праздник! (Щелк-щелк.) Защитник прав! (Щелк-щелк-щелк.) Вот таким мы тебя любим, кормилец! Вот за таким — в огонь и в воду за тобой, батюшка!
КОРЖАКОВ. Свинья тебе батюшка.
СВИНЬЯ. Не мешайте работать!
В кювете проявляются фотографии Ельцина. Они же, подцепленные лопаточкой, прикрепляются к стене. Свинья в фотолаборатории уже одна, без клиентов.
СВИНЬЯ. Ага! Вот так… Хорош… (Всматриваясь.) А ведь действительно — хорош, а! Гарант, уи! (Радостно смеется.) Ведь можем, когда хотим!
Звонок.
СВИНЬЯ. Иду, иду!
За дверью стоит Зюганов.
ЗЮГАНОВ. Это я.
СВИНЬЯ. Вижу.
ЗЮГАНОВ. Мы договаривались…
СВИНЬЯ. А как же! Проходите.
ЗЮГАНОВ. Куда?
СВИНЬЯ. Во второй тур.
2.
Там же. Свет изменился — ясно, что прошло несколько часов.
СВИНЬЯ. Хорошо. Давайте еще раз.
ЗЮГАНОВ. Товарищи! Антинародный режим превратил Россию в сырьевой придаток империализма, поставив под вопрос само существование российской государственности! Подорваны основополагающие принци…
СВИНЬЯ. Стоп, стоп!
ЗЮГАНОВ. Что?
СВИНЬЯ. Это все уже было.
ЗЮГАНОВ. Что было?
СВИНЬЯ. Про антинародный режим. Слово в слово.
ЗЮГАНОВ. Так я наизусть и учил.
СВИНЬЯ. Но ведь вы же не пономарь!
ЗЮГАНОВ. А кто?
СВИНЬЯ. Вы — геополитик. Вы что, «Советскую Россию» не читали? Вы — геополитик мирового масштаба, крупный философ, мыслитель практически… Развивайте мысль!
ЗЮГАНОВ. Какую?
СВИНЬЯ. Ну, у вас какая-нибудь мысль есть?
ЗЮГАНОВ. Есть.
СВИНЬЯ. Какая?
ЗЮГАНОВ. Да вот, хочу президентом стать.
СВИНЬЯ. Нет. Эту мысль вы как раз оставьте при себе, она вам не идет. А вот темперамент, широта эрудиции, интеллектуальный напор…
ЗЮГАНОВ. Какой напор?
СВИНЬЯ. Ну, это я потом объясню! Сейчас хоть какой-нибудь давайте, но чтобы был напор! И громче! Мы вас любим, когда вы громкий и неумолимый!
ЗЮГАНОВ. Товарищи!
СВИНЬЯ. Так, хорошо!
ЗЮГАНОВ. Антинародный режим…
СВИНЬЯ. Стоп!
ЗЮГАНОВ. Что, было?
СВИНЬЯ. Было, было!
Звонок в дверь.
Извините, я сейчас.
Открывает дверь, за дверью стоят Ельцин и Коржаков.
ЕЛЬЦИН. Готово?
СВИНЬЯ. Момент! Подождите тут! (Уходит, возвращается.) Вот!
ЕЛЬЦИН(разглядывая). Тебе какой нравится?
КОРЖАКОВ. Мне — все.
ЕЛЬЦИН. И мне все. Годится, понимаешь! (Заглядывает в прихожую.) А что, у тебя кто-то еще?..
СВИНЬЯ. Что вы, что вы! (Доверительно.) Личная жизнь!
ЕЛЬЦИН. А-а. Ну, это можно.
СВИНЬЯ. Будем размножать?
ЕЛЬЦИН. Кого?
СВИНЬЯ (кивает на фотографии). Их.
ЕЛЬЦИН. Круглый год!
СВИНЬЯ. Понял. Извините: весна, горячее время…
Закрывает дверь, возвращается в салон. Зюганов сидит на полу, вокруг разложены листки бумаги.
ЗЮГАНОВ(бурчит, вспоминая и стараясь не глядеть в листки). Держава разрушена… история оболгана… Одеялы замараны… Нет, не одеялы… (смотрит в листок) — идеалы замараны! В школах вместо Пушкина «сникерсы»… плюс десять процентов бесплатно… Тьфу!
СВИНЬЯ. Даю вводную: выступаете в Давосе.
ЗЮГАНОВ. Где?
СВИНЬЯ. Философ, соберитесь. В Давосе!
ЗЮГАНОВ. А-а. (Робко.) Преступников — к ответу?
СВИНЬЯ. Нет! Нет! Преступников к ответу — это на заводе «Коммунар»! А в Давосе — ну?..
ЗЮГАНОВ (неуверенно). Шведская модель?
СВИНЬЯ. Правильно!
ЗЮГАНОВ. Социал-демократия европейского типа?
СВИНЬЯ. Умница! Геополитик!
ЗЮГАНОВ(уверенно). Новое лицо российской государственности!
СВИНЬЯ(в восторге). Ну! Что я говорил! Это ж глыба! Это ж матерый!.. Давай, Андреич, вперед, не подведи, на тебя только надежда! Ну, давай еще раз, от печки, давай про державность-духовность, дуй до горы!
3.
Вечереет. Свинья и Лебедь сидят, уперевшись друг в друга лбами. Идет тренинг.
ЛЕБЕДЬ. Россия будет великой державой.
СВИНЬЯ. Увереннее.
ЛЕБЕДЬ. Россия будет великой державой!
СВИНЬЯ. Жестче.
ЛЕБЕДЬ. Россия будет великой державой!!!
СВИНЬЯ. Закрепили. Теперь по законодательству…
ЛЕБЕДЬ. Бандитов — в бараний рог!
СВИНЬЯ. Еще.
ЛЕБЕДЬ. Вор должен сидеть в тюрьме!
СВИНЬЯ. Закрепили! По культуре…
ЛЕБЕДЬ. Культура будет поднята!
СВИНЬЯ. Каким образом?
ЛЕБЕДЬ. Не твое свинячье дело.
СВИНЬЯ. Понял. Цитатку бы…
ЛЕБЕДЬ. Э-э… «Мой дядя самых честных вправил»?
СВИНЬЯ. Нет!
ЛЕБЕДЬ. «Терек воет…»?
СВИНЬЯ. Уже не воет.
ЛЕБЕДЬ. Сдаюсь.
СВИНЬЯ. Из Есенина что мы учили? Вспоминайте.
ЛЕБЕДЬ. «Стою один среди равнины, голый»?
СВИНЬЯ(вздыхает). Не надо цитатку, дальше.
ЛЕБЕДЬ. России нужен крутой президент!
СВИНЬЯ. Круче.
ЛЕБЕДЬ. России нужен крутой-крутой президент! свинья. Еще круче.
ЛЕБЕДЬ. Упал — отжался!
СВИНЬЯ. Кто?
ЛЕБЕДЬ. Все.
СВИНЬЯ. Забудьте вы наконец эти ужасы Приднестровья!
4.
Свинья поправляет прическу Явлинскому… Свинья что-то объясняет Горбачеву… Напротив Свиньи сидит Жириновский — и что-то без умолку говорит, размахивая руками. Свинья слушает, положив башку на копыта. Жириновский заканчивает говорить.
СВИНЬЯ(устало, без вдохновения). Хорошо. С национальным вопросом покончили; теперь таскание за волосы женщин, венчание, охота в трусах на обезьян, потом последний раз поднимаем Россию с колен — и по домам!
5.
Поздний вечер. Свинья у себя дома, в халате. Перед ней — разложенные фотографии политиков и бутылка водки. Свинья разговаривает по телефону.
СВИНЬЯ. Мать, прости, у меня дела… Что? За кого голосовать? А ты за кого собираешься? Не надо за него голосовать. И за него не надо. Да упаси тебя бог! Мать! Ты с ума сошла! Прости, у меня дел по самый пятак…
Кладет трубку, выпивает стакан и щелкает пультом телевизора. В телевизоре — Жириновский, стоящий у прилавка в магазине.
ЖИРИНОВСКИЙ. Это обман! Вас все обманывают! Я буду защищать вас от американцев, от немцев всяких, англичан, сионистов, новозеландцев, что ты смеешься, хочешь, в рожу дам, на!
Бросает курицей в камеру. Щелчок переключателя — и на экране Зюганов.
ЗЮГАНОВ (улыбаясь). Спасибо! Товарищи! Антинародный режим, находящийся на службе у американского…
СВИНЬЯ (в тоске). Ой…
Переключает канал, и в телевизоре появляется Явлинский.
ЯВЛИНСКИЙ…демократического политика, ориентированного…
СВИНЬЯ. Ой-ей-ей!
Щелчок переключателя.
ГОРБАЧЕВ(из телевизора)…у целом. Потому что Горбачев, знаете, не так прост! Горбачев — это…
Щелчок переключателя.
ЛЕБЕДЬ(из телевизора)…веник, а у пирамиды должна быть одна вершина!
СВИНЬЯ. Ы-ы-ы!
Наливает стакан водки, выпивает, занюхивает рукавом и распахивает окно. За окном ночь.
СВИНЬЯ. Россияне! Простите меня, если сможете!.. Это я виноват! Это я их всех смастерил… Я больше не буду, ей-богу, не буду! (Всхлип.) Россияне! Все на выборы! И ехать отсюда, ехать! А я…
Машет рукой и, все еще с пультом в руке, залезает на табурет, набрасывает на шею петлю, затягивает… Медлит, потом щелкает пультом — и…
ЕЛЬЦИН(из телевизора). Мы последовательно, понимаешь, продолжаем движение курсом реформ!
СВИНЬЯ. А-а-а! (Отталкивает ногами табуретку и повисает в петле.)
ЕЛЬЦИН(из телевизора). И, значит, уже есть реальные результаты…
Единый кандидат от демократов[63]
1.
Вечер. Подъезд. Свет фар с улицы, через стекло. Входит Горбачев. Сзади, из темноты, в надвинутой на глаза шляпе выныривает Коржаков.
КОРЖАКОВ. Стой!
ГОРБАЧЕВ. У чем дело!
КОРЖАКОВ. Не бойся.
ГОРБАЧЕВ. Не имею чести…
КОРЖАКОВ. При чем тут вообще честь? Я насчет выборов…
2.
Явлинский ужинает. В телевизоре — «Поле чудес».
ЯКУБОВИЧ(с экрана). Переход хода.
Вдруг по экрану начинают бежать помехи и вместо Якубовича появляется Ельцин.
ЕЛЬЦИН(сдавленным шепотом). Гриша! Гри-иш! Это я.
ЯВЛИНСКИЙ. Матка боска!
ЕЛЬЦИН. Приходи, значит, завтра в Кремль.
ЯВЛИНСКИЙ. Зачем?
ЕЛЬЦИН. Не задавай, понимаешь, глупых вопросов! Завтра в девять. (Исчезает. Помехи.)
ЯВЛИНСКИЙ. У, ё!..
ЯКУБОВИЧ(появляясь на экране). Есть такая буква!
3.
Вечер. Лебедь гуляет с собакой. Подъезжает мотоцикл с коляской. Собака начинает лаять и рваться.
ЛЕБЕДЬ. Фу! Сидеть.
КОРЖАКОВ. Сижу.
ЛЕБЕДЬ. Я не вам. Чего надо?
КОРЖАКОВ(весь в коже и очках). Телеграмма.
ЛЕБЕДЬ. От кого?
КОРЖАКОВ. Военная тайна. (Отдает честь и уезжает.)
4.
Утро. В большом кабинете сидят Гайдар, Горбачев, Черномырдин, Явлинский, Лебедь.
ЯВЛИНСКИЙ. Как вы думаете, чего он нас всех пригласил?
ЧЕРНОМЫРДИН. Не знаю. Мне сказал: есть дело на сто рублей.
ГОРБАЧЕВ. Какое может быть дело на сто рублей? Какие-то замшелые понятия…
Входит Ельцин; за ним, волоча какой-то портрет, Коржаков.
ЕЛЬЦИН. Здорово!
ГАЙДАР. Уж мы ждем, ждем…
ЕЛЬЦИН. Считайте, что дождались! (Прислоняет портрет лицом к стене, запирает дверь на ключ, открывает окно и кричит кому-то вниз.) Держи! (Бросает ключ.) Отопрешь, когда скажу!
ГАЙДАР. Я не понял.
ЕЛЬЦИН. Господа! Я, значит, пригласил вас для того, чтобы сообщить пренеприятнейшее, понимаешь, известие: скоро выборы!
ЯВЛИНСКИЙ. Я знал.
ГОРБАЧЕВ. И я знал.
КОРЖАКОВ. Даже я знал.
ГОРБАЧЕВ. А вот как раз вам совершенно необязательно…
ГАЙДАР (Ельцину). Вы зачем дверь заперли?
ЕЛЬЦИН. Знаете, как в Ватикане выбирают папу?
ЛЕБЕДЬ. Пап не выбирают.
ЕЛЬЦИН. Выбирают. Еще как! Собираются кардиналы — и не выходят из помещения до тех пор, пока не выберут папу.
ГОРБАЧЕВ. Какое-то средневековье, честное слово…
ЕЛЬЦИН. Средневековье не средневековье, а не выйдем отсюда, пока, понимаешь, не выберем…
ЛЕБЕДЬ. Папу?
ЕЛЬЦИН. При чем тут папа! Не выйдем, пока не выберем единого, значит, кандидата от демократов!
ЯВЛИНСКИЙ. От демократов у нас только один и есть!
ГОРБАЧЕВ. Знаете, это передержка… Не один!
ЕЛЬЦИН(напоминает). Не выйдем, пока не договоримся!
ГАЙДАР(указывая на портрет, стоящий лицом к стене). А это что?
ЕЛЬЦИН. Это… секундочку! (Вешает портрет на стену; у сидящих вытягиваются лица — это портрет Зюганова.) Это чтоб вам всем… лучше думалось!
5.
День.
ЧЕРНОМЫРДИН. По-моему, все ясно. (Указывает на Ельцина.) Надо оставлять вот его.
ЕЛЬЦИН. Наконец-то нашелся хоть один человек с государственным масштабом в голове! Правильно! Оставляем меня — и шабаш!
ЯВЛИНСКИЙ. Если вас, то точно — шабаш!
ЧЕРНОМЫРДИН. Но реальной-то альтернативы нет!
ГОРБАЧЕВ. Ну, я бы не стал так обобщать… Надо внимательнее рассмотреть весь спектр политических сил…
ЧЕРНОМЫРДИН. Уже рассмотрели… В глазах темно!
ГАЙДАР(Черномырдину). А сами-то, сами чего ушли в кусты?
ЧЕРНОМЫРДИН. У меня такая работа, в теньке. Все из-за денег! Всем давай, давай… А давалка кончается.
ГАЙДАР. Знаю. Я ведь тоже когда-то… Отбою от желающих не было…
ЯВЛИНСКИЙ. О чем это они?
ЛЕБЕДЬ. Срам какой-то.
ГАЙДАР. Советую предохраняться… хотя бы от ВПК.
ЕЛЬЦИН. Ну, в общем, значит, коней на переправе не меняют.
ЯВЛИНСКИЙ. Что у вас все время переправа! (Показывая на Горбачева.) С девяностого года переправляемся! Вы на сушу собираетесь когда-нибудь?
ЕЛЬЦИН. На сушу не время! А старый конь борозды не испортит!
ЯВЛИНСКИЙ. При чем тут борозда?.. А экономика? А Чечня?
ЕЛЬЦИН. Мало ли… (Подумав.) Конь о четырех ногах, а спотыкается!
ЯВЛИНСКИЙ. Нет, это не человек. Это кентавр какой-то!
6.
Вечер. Все несколько подустали: нервно курят, пьют чай… Со стены на все это с легкой усмешкой смотрит Зюганов.
ГОРБАЧЕВ. А я, знаете, склоняюсь к тому, чтобы найти кандидатуру центристского толка, устраивающую практически всех.
ЯВЛИНСКИЙ. Это вы о ком?
ГОРБАЧЕВ. Это другой вопрос. Персонально можно решить в свой срок, я размышляю у принципе…
ЯВЛИНСКИЙ. Знаем мы ваши принципы, говорите персонально!
ГОРБАЧЕВ. Ну, если вы так настаиваете… Я готов принять вызов времени!
ЛЕБЕДЬ. Вы?
ГОРБАЧЕВ. Я.
ЛЕБЕДЬ. Зачем вы пытаетесь войти дважды в одну реку?
ГОРБАЧЕВ. Потому что в этой реке меня распрягли! В девяносто первом, на переправе!
ЯВЛИНСКИЙ. Тьфу!
ГОРБАЧЕВ. Деточка, все мы немножко лошади…
ЯВЛИНСКИЙ. Надо наконец дать шанс людям!
ЕЛЬЦИН. Это, значит, тебе, что ли?
ЯВЛИНСКИЙ. Мне!
ЕЛЬЦИН. А рейтинг? Где у тебя рейтинг?
ЯВЛИНСКИЙ. Не скажу!
ГАЙДАР. Не будем отвлекаться, господа!
ЯВЛИНСКИЙ. В последний раз предлагаю: давайте поставим на меня!
ЕЛЬЦИН. Давайте.
Все изумленно смотрят на Ельцина.
ЯВЛИНСКИЙ(с облегчением). Ну, слава богу.
ЕЛЬЦИН(Коржакову). Поставь на него чего-нибудь…
ГАЙДАР(нервно). Господа! Ну, так мы никогда не договоримся!
7.
Ночь. Все уже в полураспаде. Кофе, сигаретный дым. Все давно измождены переговорами до последней степени. Томительная пауза. Зюганов с портрета смотрит уже откровенно саркастически.
ЧЕРНОМЫРДИН. Ж-шесть.
КОРЖАКОВ. Мимо.
Звонит телефон.
ЕЛЬЦИН. Алло! Кто это? ВЦИОМ? Ну, говори. Сколько процентов? Это у кого столько? ВЦИОМ, слушай меня внимательно. Больше сюда не звони! (Вешает трубку, глядит на портрет.) Видеть его не могу.
ГАЙДАР(указывая на спящего Лебедя, неуверенно). Может, этого?..
И все вдруг совершенно остервенело набрасываются на Гайдара.
ЯВЛИНСКИЙ. Ты с ума сошел?!
ГОРБАЧЕВ. При чем тут вообще он?
ЕЛЬЦИН. Да ты, значит, думай, что говоришь!
ЛЕБЕДЬ. Я буду президентом России!
ЕЛЬЦИН. Ну, вот. Сидел человек, никому, понимаешь, не мешал… нет, надо было его разбудить!
ЧЕРНОМЫРДИН(Лебедю). Вам послышалось.
ЛЕБЕДЬ. Я буду президентом России! (Ложится на стол и засыпает опять.)
КОРЖАКОВ. А-четыре.
ЧЕРНОМЫРДИН. Мимо.
ЕЛЬЦИН. Тихо вы. Опять проснется.
8.
Утро. Горбачев стоит у окна.
ГОРБАЧЕВ. Почему люди не летают, как птицы?
ЯВЛИНСКИЙ(кидая в портрет Зюганова дартс). Потому что они лошади.
ЧЕРНОМЫРДИН(поискав в холодильнике, Гайдару). А что, больше совсем ничего нет?
ГАЙДАР(о своем, печально). Никого!
ЧЕРНОМЫРДИН. Я про еду.
ГАЙДАР. Зачем вам еда?
ЧЕРНОМЫРДИН. Поесть.
ГАЙДАР. Вы что, есть сюда пришли?
КОРЖАКОВ(намазывая два бутерброда — себе и Ельцину). С собой надо носить.
ЯВЛИНСКИЙ(вытирая о рукав яблоко). Это верно.
ЕЛЬЦИН. Дай ему. Он хороший.
Коржаков вынимает откуда-то третий бутерброд, протягивает Черномырдину.
ЕЛЬЦИН(указывая на Коржакова). Может, его выдвинем? У него еда всегда с собой. Накормит страну по самое не могу. (Пауза.) Не хотите — не надо.
ГАЙДАР (вздыхая). Жалко, что кудрявый отказался! Говорит: хочу жить в Нижнем! Я ему говорю: не будет никакого Нижнего! Будет город Горький, по Волге будет плавать агитпароход «Михаил Суслов», а ты будешь мыть полы в райкоме, и комсомольцы будут гадить тебе в суп! Не верит. (Явлинскому, после паузы.) Может, вам с ним (кивает на Лебедя) объединиться?
КОРЖАКОВ. Мало его два раза из правительства выгоняли. Еще надо было!
ЕЛЬЦИН. Не надо им объединяться.
ГАЙДАР. Почему?
ЕЛЬЦИН. Не надо — и все!
ГОРБАЧЕВ. Да они еще и щей не хлебали! А я сорок лет в политике — все хлебаю и хлебаю, и не только, знаете ли, щи…
ЯВЛИНСКИЙ. А что? Объединиться я согласен. С ним и с офтальмологом. Пускай присоединяются.
ЛЕБЕДЬ. К кому?
ЯВЛИНСКИЙ. Ко мне, к кому же еще. (Перехватив взгляд Лебедя.) Отжиматься не буду!
ГАЙДАР(в отчаянии). Господа, но надо же что-нибудь предпринять!
ГОРБАЧЕВ. Да, мы же не можем сидеть тут вечно, народ без нас соскучится!
ЛЕБЕДЬ(поедая тушенку со штык-ножа). Могу выломать дверь.
ГОРБАЧЕВ. А чего ж вы молчали?
ЛЕБЕДЬ. А никто не спрашивал.
ЕЛЬЦИН. Не поможет.
ГОРБАЧЕВ. Почему, собственно говоря?
ЕЛЬЦИН(кивая на Коржакова). А вот этот, значит, по моей просьбе, здание заминировал. Никто не выйдет, пока не объединимся! Вокруг меня. (Кивая на портрет.) Они небось давно объединились.
ЯВЛИНСКИЙ. Они не объединились.
ЕЛЬЦИН. А что?
ЯВЛИНСКИЙ. Они слиплись.
Звук механизма из-за окна. Все поворачивают головы. В окне, стоя в монтажной люльке, появляется Жириновский.
ЖИРИНОВСКИЙ (вниз). Хорош! (Присутствующим.) В чем дело? Что происходит? Прихожу в Думу — никого, в Кремль — никого, поругаться не с кем… Заговор, заговор однозначно! В чем дело?
ГОРБАЧЕВ. Да вот у нас тут нонсенс… Кворум есть, а консенсуса нет.
ЖИРИНОВСКИЙ. Не надо никакого консенсуса, спросите меня, я все скажу, я не партизан, я молчать не буду, спросите!
ЕЛЬЦИН. Мы, значит, хотим найти единого, понимаешь, кандидата от демократов…
ГОРБАЧЕВ. Который устроит усех!
ЛЕБЕДЬ. Желательно военный.
ЯВЛИНСКИЙ. Молодой и талантливый!
ЕЛЬЦИН(поправляет). Высокий и красивый!
ЖИРИНОВСКИЙ. Все?
ЕЛЬЦИН. Все.
ЖИРИНОВСКИЙ. Это Я.
ЕЛЬЦИН. Ты, значит… из люльки давно не выпадал?
КОРЖАКОВ. Устроить?
ЛЕБЕДЬ. Я помогу.
ЯВЛИНСКИЙ(Горбачеву). А вы говорите: люди не летают!
ГОРБАЧЕВ. Я рад, что мы наконец нашли почву для объединения наших усилий.
Все устремляются к окну и начинают отдирать пальцы Жириновского от поручней люльки.
ЖИРИНОВСКИЙ. Шутка! Это я неудачно пошутил! Не надо из люльки, однозначно! Вам нужен единый кандидат?
ЕЛЬЦИН. Да!
ЖИРИНОВСКИЙ(скороговоркой). Молодой, талантливый, с опытом, с харизмой, в хорошей физической форме?
ЯВЛИНСКИЙ И ЛЕБЕДЬ. Да!
ЖИРИНОВСКИЙ. От демократов?
ВСЕ. Да!!!
ЖИРИНОВСКИЙ. Клинтон! (Немая сцена.) Клинтон, однозначно!
Портрет Зюганова перекашивается испугом и со стуком падает на пол.
Все оборачиваются.
ЛЕБЕДЬ(задумчиво). Упал…
В Чечню, в Чечню![64]
1.
Ельцин и Коржаков за утренним чаем.
ЕЛЬЦИН. Я тут, значит, чего решил…
КОРЖАКОВ. Чего?
ЕЛЬЦИН. Надо все-таки ехать!
КОРЖАКОВ. Да ну!
ЕЛЬЦИН. Ехать, пока не поздно!
КОРЖАКОВ. А как же мы?
ЕЛЬЦИН. Вы поедете со мной!
КОРЖАКОВ. Они нас не выпустят.
ЕЛЬЦИН. Кто?
Пауза.
КОРЖАКОВ. Вы куда хотите ехать-то?
ЕЛЬЦИН. В Чечню.
КОРЖАКОВ. А, это другое дело. А то я уж решил…
ЕЛЬЦИН. Куда ты решил, пускай едут другие… А мы останемся здесь!
КОРЖАКОВ. Правильно. Вдвоем.
2.
В Кремле. Те же плюс Барсуков с Грачевым.
ЕЛЬЦИН. Генералы! Я выработал окончательный план действий.
ГРАЧЕВ. Вот бы узнать.
ЕЛЬЦИН. План такой: приезжаю в Чечню — и сразу усаживаю их всех за стол переговоров!
КОРЖАКОВ. Завгаев уже сидит.
БАРСУКОВ(поправляет). Это Гантемиров сидит. В Лефортове.
КОРЖАКОВ. А Завгаев — за столом переговоров!
ЕЛЬЦИН. С кем?
КОРЖАКОВ. Сам с собою сидит.
ГРАЧЕВ. Зачем ему… с собою?
КОРЖАКОВ. А ему больше никто не нужен! Он с собою уже обо всем договорился — и сидит.
ГРАЧЕВ. А Басаев?
КОРЖАКОВ. Басаев не сидит.
ЕЛЬЦИН. Надо, значит, его как-нибудь поймать!
БАРСУКОВ. Как-нибудь поймаем.
ЕЛЬЦИН. Когда? Говори конкретно!
БАРСУКОВ. В четверг!
ЕЛЬЦИН. Вот то-то!
БАРСУКОВ. После дождичка…
ЕЛЬЦИН. Осадки меня не интересуют! И это… в общем, пакуйте вещички, едем!
ГРАЧЕВ. Куда?
ЕЛЬЦИН. В Чечню!
Пауза. Все переглядываются.
ГРАЧЕВ. Чего мы там забыли?
КОРЖАКОВ. Ни-ни. Вам в Чечню нельзя.
ЕЛЬЦИН. Почему?
КОРЖАКОВ. Вы же не призывник какой-нибудь, чтобы вот так взять вас — и сразу в Чечню. Ваша жизнь дорога миллионам россиян.
ЕЛЬЦИН. Я знаю. Что же делать?
КОРЖАКОВ. А ничего не делать! Много сил — в теннис поиграйте. А то давайте в Кострому какую-нибудь махнем, детей конфетами кормить — чем плохо?
ЕЛЬЦИН. Но я же обещал!
КОРЖАКОВ. Мало ли чего вы обещали! Вы еще на рельсы лягте.
ЕЛЬЦИН. Нет уж, пусть россияне знают: я свое слово держу! И на рельсы я ложился. Просто в тот день поезда не ходили, помнишь?
КОРЖАКОВ. Еще бы.
ЕЛЬЦИН. Ну, я полежал, полежал… но надо же кому-то и страной управлять!
ГРАЧЕВ. Кому-то — не надо! Только вам!
ЕЛЬЦИН. Вот именно для этого я и должен поехать в Чечню! И начать переговоры! Пускай, понимаешь, свободно выбирают: или мы, или смерть!
ГРАЧЕВ(задумчиво). Смерть, конечно, тоже неприятно, но мы… А зачем самому ехать-то?
ЕЛЬЦИН. Рейтинг.
ГРАЧЕВ. Не понял.
ЕЛЬЦИН. Рейтинг мне поддерживать кто будет? Папа римский?
ГРАЧЕВ. Хрен с ним, с папой, поддержим танками!
ЕЛЬЦИН. Еду в Чечню!
КОРЖАКОВ. Просто навязчивая идея какая-то. Давайте добром в Сыктывкар?
ЕЛЬЦИН. В Сыктывкар-то зачем?
КОРЖАКОВ. Подальше от Чечни!
ЕЛЬЦИН. Я сказал, в Чечню — значит, в Чечню! Все! (Хлопает по столу ладонью, прекращая разговор.)
3.
Барсуков у себя в кабинете, крутит диск телефона.
БАРСУКОВ. Сейчас сделаем вам Чечню. Пал Сергеич? Стройбат обеспечь мне с материалами. Чечню строить. Давай, Сергеич, давай, ему вожжа под хвост попала! Вожжа, говорю! В Чечню хочет! Не усидим! Свалимся! Давай! (Вешает трубку, снимает снова, крутит диск.) Алло, «Мосфильм»? Из ФСБ беспокоят… «Мосфильм», нужны горы и война! Ничего не знаю, пиротехники-херотехники, чтобы завтра было готово! Все!
4.
Самолет. На борту Ельцин и Коржаков. В пилотском кресле — Грачев.
ЕЛЬЦИН. Дай у окошка посидеть.
КОРЖАКОВ. У окошка нельзя.
ЕЛЬЦИН. Почему?
КОРЖАКОВ. Продует.
ЕЛЬЦИН. Мне тут скучно.
КОРЖАКОВ(скорбно). В Чечню летим! Какое тут веселье?
ГРАЧЕВ(из пилотского кресла). А мне весело!
ЕЛЬЦИН. Почему?
ГРАЧЕВ. Не скажу.
5.
Воинская часть. В клубе полковой художник сержант Свинья, повизгивая от удовольствия, малюет на доске слово «Бамут». У свинячьих ног уже лежат таблички со словами «Ведено», «Шатой», «Ачхой-Мартан». На подоконнике бубнит радио.
ГОЛОС ЕЛЬЦИНА. (по радио). Вся Россия буквально встала на дыбы по поводу моего решения поехать в Чечню. Все просят меня не подвергать, значит, себя риску. Но я опасностей не боюсь. Я сам опасность…
СВИНЬЯ(заканчивает, малюя табличку).…понимаешь! Уи! (Смеется.)
Из окна клуба видно, как на плацу перед строем одетых в штатское расхаживает Барсуков.
БАРСУКОВ. Товарищи вольнонаемные! Повторяю в последний китайский раз: здесь Чечня! Деревню за рекой зовут Бамут. Вы — простые чеченцы, воры, грабители и убийцы — все как один желаете быть в составе России! человек в штатском. Зачем?
БАРСУКОВ. Не ваше дело.
ЧЕЛОВЕК В ШТАТСКОМ. А где горы?
БАРСУКОВ. Какие на… (гудок) горы?
ЧЕЛОВЕК в ШТАТСКОМ. Кавказские. В Чечне горы должны быть.
БАРСУКОВ. Начальство не идиот. Горы будут.
СВИНЬЯ. Уи-и! (Смеется.)
БАРСУКОВ(в переговорник). Фейерверки где? Бегом сюда фейерверки!
6.
В самолете.
ЕЛЬЦИН. Слушай… Если мы на юг летим — солнце где должно быть?
КОРЖАКОВ. Эй, пилот, добавь свету, шефу темно!
7.
В чистом поле между деревьев солдаты натягивают полотно с нарисованным горным хребтом. Барсуков руководит процессом.
БАРСУКОВ. Левее! На меня! Хорош! Привязывай.
ГОЛОС. Тут внизу ненакрашено еще, товарищ генерал!
БАРСУКОВ(длинный гудок).…мать! Накрась себе (гудок).
8.
Копытце снимает со столбика название деревни «Заплатово» и прикрепляет «Бамут». Слышно довольное похрюкивание. Снимает «Разутово», прикрепляет «Шатой». Снимает «Неурожайка», прикрепляет «Ачхой-Мартан»…
9.
На трапе появляется Ельцин. Барсуков уже внизу, стоит навытяжку.
ЕЛЬЦИН(озираясь). Чечня?
БАРСУКОВ. Так точно.
ЕЛЬЦИН. Узнаю. Хорошие места. Горный воздух, понимаешь…
Сзади Грачев из пульверизатора опрыскивает воздух вокруг Ельцина.
БАРСУКОВ. Так точно, свежачок!
В машине. Мимо мелькают указатели: «Бамут», «Ведено», «Ачхой-Мартан». Последний указатель с ужасом в глазах пытается прочесть пьяный мужичонка в телогрейке и треухе.
ЕЛЬЦИН. А это кто?
КОРЖАКОВ. Да вот… с утра зенки налил… чеченец!
ЕЛЬЦИН. А где эти?
КОРЖАКОВ. Которые?
ЕЛЬЦИН. Которых я буду усаживать за стол переговоров. Где они?
БАРСУКОВ. К обеду подвезут.
ЕЛЬЦИН. Стой! (Машина тормозит.)
ГРАЧЕВ. Чего?
ЕЛЬЦИН. Похожу-ка по деревне этой, посмотрю… (Начинает вылезать из машины.)
КОРЖАКОВ. Лучше по следующей… По этой нельзя! Нельзя вам ходить! Вы нужны России! Хотя бы месяц! Стойте!
ГРАЧЕВ. Да пускай идет, жалко тебе, что ли?
БАРСУКОВ. Убьет же его там!
ГРАЧЕВ. Боевики?
БАРСУКОВ(тихо). Какие боевики? Крыша на соплях держится. (В переговорник.) Разворачивайте горы!
ЕЛЬЦИН. Как называется эта деревня?
КОРЖАКОВ. Э-э… Потемкинская. Станица Потемкинская.
ЕЛЬЦИН. Покажи на карте.
КОРЖАКОВ. На картах ее еще нет.
ЕЛЬЦИН. А где же обстрелы, война? Я хочу в пекло!
КОРЖАКОВ. Это еще успеется…
ЕЛЬЦИН. Хочу в самое пекло!
БАРСУКОВ(в переговорник). Пекло! Давайте пекло (гудок)!
Взрывы, в воздухе начинают крутиться праздничные шутихи.
ЕЛЬЦИН. Ага! Вот, это уже… Что за вид вооружений?
КОРЖАКОВ. Да турки их снабжают…
ЕЛЬЦИН. Во дают турки! А что-то как-то маловато для войны…
БАРСУКОВ (в переговорник). Пекло давай (длинный гудок)!
Шутихи смолкают.
Тишина. Чириканье птиц.
ЕЛЬЦИН. Где война-то, генералы? Как вас понимать? Обман?
ГРАЧЕВ. Эх, была не была! (Поджигает целую связку фейерверков.) Ой, чего сейчас будет! (Взрыв.)
ЕЛЬЦИН. Вот. Другое дело. На войне как на войне! Россияне! Глядите сюда! Сейчас я их всех…
Жуткий взрыв, еще и еще. «Горы» шатает.
ГРАЧЕВ. Горы! Горы держи!
Волной сносит фанерную «стену» дома. С треском рвется задник, падает кусок декорации. Тишина. Коржаков, Грачев и Барсуков отползают с глаз долой, подальше от Ельцина.
ЕЛЬЦИН. Вот это я понимаю, война. Вот это… (Замечает упавшие «горы».) Секундочку. (Подходит, пробует пальцем декорацию.) Театр. Театр военных действий, понимаешь… Что такое?
Осторожно выглядывает, а йотом и выходит за декорацию. Классический российский пейзаж: развороченная оврагами земля, раздолбанная техника в поле, полуразрушенные (без всякой войны) дома… На завалинке сидит Козел, курит.
ЕЛЬЦИН. Дед, это Чечня?
КОЗЕЛ. Тебе виднее…
ЕЛЬЦИН. Ну да. А это вот все, значит… следы боев? (Козел молчит.) Налет был?
КОЗЕЛ. Налеты у нас через день…
ЕЛЬЦИН. Бандиты?
КОЗЕЛ. А кто ж еще! Бандиты и есть. Налетят на мотоциклах, рокеры, блин…
ЕЛЬЦИН. На мотоциклах? Ну, турки…
КОЗЕЛ. Сельпо разнесут… всю ночь трещат под окнами. И эти еще, на рынке… черные… Спасу нет, заполонили!
ЕЛЬЦИН. Их ты, значит, не бойся, от них мы будем тебя защищать!
КОЗЕЛ. Да мне они все (гудок)… Только бы курево не кончилось, как намедни, в восемьдесят восьмом!
ЕЛЬЦИН. Куревом тебя, значит, обеспечим по самое не могу. Дымиться будешь, как Везувий. Ты скажи: мира-то тебе хочется?
КОЗЕЛ. На хер мне мир? А вот соток еще двадцать прирезать бы не мешало!
ЕЛЬЦИН. Но скажи, вот я с тобою советуюсь, как с простым… совсем, значит, простым народом: Чечня в составе России должна быть?
КОЗЕЛ. Кто?
ЕЛЬЦИН. Чечня.
КОЗЕЛ. Обязательно! (После паузы.) А кто это?
История болезней[65]
1.
Палата. Ельцин в постели, смотрит телевизор. На экране — Зюганов.
ЗЮГАНОВ. И вообще, это что же получается?
ЕЛЬЦИН. Ну-ка, ну-ка… интересно… (Прибавляет звук.)
ЗЮГАНОВ. Получается: он всех нас обманул!
ЕЛЬЦИН. А то!
ЗЮГАНОВ. Победил меня, будучи тяжело больным человеком!
ЕЛЬЦИН. Да здоровый я бы тебя к урне не подпустил!
ЗЮГАНОВ. Мы, коммунисты, требуем гласности в освещении состояния здоровья первого должностного лица России! Это принципиальный вопрос! Необходимо создать независимую медицинскую комиссию — и если надо, отрешить президента от должности!
ЕЛЬЦИН. Ишь ты, «отрешить»… А где ты, такой принципиальный, был при советской власти? Я бы, значит, посмотрел на тебя с твоим отрешением!..
Титр:
Фантазия первая: 1923 год.
2.
Ленин сидит в кресле. Мычит. Рядом Сталин.
СТАЛИН. Не волнуйтесь, Владимир Ильич, все хорошо. Малый Совнарком заседает, червонец растет, левоэсеровский уклон преодолен… Вы рады? (Ленин мычит.) Ваше «Письмо к съезду» я прочитал. (Ленин мычит.) Я знаю, что письмо секретное. Но какие могут быть секреты между товарищами? (Ленин мычит.) Нет, я не на съезде прочел, я про себя. Зачем вы эту гадость диктовали, Владимир Ильич? Вот у вас теперь и язык отнялся… Вы рады? (Ленин мычит.) Если рады, моргните чем-нибудь. А теперь по-смотрите вот сюда. (Ленин мычит.) Не пугайтесь, это фотограф. Сейчас вылетит птичка, а потом… когда вы умрете… народы СССР увидят, что я был вашим любимым учеником. (Ленин в ужасе мычит.) Вы рады?
Ленин протестующе мычит. Магниевая вспышка, запечатлевающая обоих в известной мизансцене «встречи в Горках».
3.
Магниевая вспышка. Зюганов стоит среди рабкоров и иностранных корреспондентов.
ЗЮГАНОВ. Революционный рабочий класс и бедняцкое крестьянство хотят знать правду о состоянии здоровья вождя! Правящая партийная верхушка спрятала его в Горках. Мы, фракция социал-невменяемых, требуем публичного освидетельствования больного и, если надо, досрочных перевыборов на пост предсовнаркома!
Магниевая вспышка. Лицо Зюганова застывает и оказывается фотографией на полосе «Известий». Газета эта лежит на столе перед Черномырдиным. Это…
4.
…заседание Совнаркома образца 23-го года. Присутствуют — Черномырдин, Чубайс, Лужков, Лебедь, Лившиц (в кожанках, френчах и «тройках»).
ЧЕРНОМЫРДИН. Переходим к третьему пункту повестки, товарищи! «Об антипартийной линии группы Зюганова — Селезнева». Какие будут мнения?
ЛУЖКОВ. Какие тут могут быть мнения? Оппортунисты!
ЛИВШИЦ. Снять их с довольствия!
ЧУБАЙС. В то время когда все мы сплотились в единое целое… и даже не в одно, а в несколько единых целых… когда страна озабочена состоянием здоровья Ильича, лить воду… давать провокационный материал для врагов революции…
ЛИВШИЦ. Снять с довольствия!
ЛУЖКОВ. Поставить вопрос о пребывании в рядах и передать вопрос в первичку!
ЛЕБЕДЬ. Шлепнуть контру!
ЛИВШИЦ…и снять с довольствия!
ЧЕРНОМЫРДИН. Кто за снятие группы Зюганова — Селезнева с довольствия и со всех постов, прошу голосовать. Единогласно. И я думаю, товарищи, надо передать дело в Чрезвычайную комиссию…
5.
Соловки. Козел в шинели перед строем зэков, со списком.
КОЗЕЛ. Анпилов!
ГОЛОС. Я!
КОЗЕЛ. Зюганов!
ГОЛОС. Я!
КОЗЕЛ. Лукьянов!
ГОЛОС. Я!
КОЗЕЛ. Селезнев!
ГОЛОС. Я!
КОЗЕЛ. Оппортунисты! Поздравляю с прибытием на Соловки. Шаг вправо, шаг влево — считается побег, интервью — провокация! Вопросы?
ЗЮГАНОВ. Как здоровье Ленина?
КОЗЕЛ. О своем подумай.
Титр:
Фантазия вторая: 1953 год.
6.
Т. н. «ближняя дача Сталина». Чубайс, Лужков и Лебедь сидят на веранде. Из-за дверей слышно тяжелое, хриплое дыхание. Долгая пауза. Бой часов.
ЛУЖКОВ(разглядывая какие-то бумажки). Вы случайно не знаете, что такое дыхание Чейн-Стокса?
ЧУБАЙС. Не знаю. И вам не советую.
Из двери выходит Черномырдин в пенсне и шляпе. Общее оживление.
ЧУБАЙС. Ну, как товарищ Сталин?
Черномырдин, не отвечая, уходит.
ЛУЖКОВ. Так-так… (Начинает одеваться.)
ЛЕБЕДЬ. Вы куда?
ЛУЖКОВ. На хозяйство! (Уходит.)
ЛЕБЕДЬ. Знаю я ваше хозяйство. (Чубайсу.) Что делать будем?
ЧУБАЙС. А что случилось? (Уходит.)
ЛЕБЕДЬ. Ага! Ну, кажется, скоро… (Прислушивается к хрипам из-за двери, смотрит на лежащую на столе трубку и пачку «Герцеговины».) Курить надо было меньше!
7.
Кремль. Заседание Политбюро. На стене — портрет Сталина.
ЧЕРНОМЫРДИН. Переходим к последнему пункту повестки: всякое разное. Геннадий Андреевич, говори, ты хотел разное…
ЗЮГАНОВ. Я вот что хотел сказать: мы должны создать независимую медицинскую комиссию для обследования Иосифа Виссарионовича Сталина.
Сталин на портрете поворачивается и смотрит на Зюганова. Из рук Лужкова выпадает стакан с чаем.
ЗЮГАНОВ. В таком состоянии, как сейчас, он не может управлять страной!
Глухой стук. Это упал в обморок Чубайс.
ЗЮГАНОВ. Какие все нервные.
ЛЕБЕДЬ. Ну, ты орел!
ЗЮГАНОВ. А что я такого сказал?
Все внимательно смотрят на него — и на портрет.
8.
Под песню «Эх, грянем сильнее!» чьи-то руки снимают со стены портрет Зюганова, висящий между портретами Черномырдина и Лужкова. Руки опечатывают кабинет с табличкой «ЗЮГАНОВ ГЕННАДИЙ АНДРЕЕВИЧ».
Под ту же веселую мелодию руки перечеркивают красным карандашом крест-накрест портрет Зюганова в книге и вырывают всю страницу. Затем жестом фокусника скатывают ее в маленький комок, открывают оба кулака — страницы нет, как и не было никогда. Открывается дверь камеры.
Входит Козел в шинели с винтовкой. На нарах — Зюганов.
КОЗЕЛ. Осужденный Зюганов, на выход!
ЗЮГАНОВ. С вещами?
КОЗЕЛ. Зачем?
Титр:
Фантазия третья: 1981 год.
9.
ГОЛОС БРЕЖНЕВА. Кхм-кхм… Дорогие товарищи!
Георгиевский зал. Брежнев и вся наша камарилья при полном параде.
БРЕЖНЕВ. Идя навстречу пожеланиям трудящихся, в связи со сто пятидесятой годовщиной со дня вступления в ВЛКСМ, позвольте мне наградить себя еще чем-нибудь. Спасибо. (Пытается повесить себе на грудь какой-то значок, роняет его.) Упал.
Начинает ползать по залу, вслед за ним тут же начинают ползать остальные. Все, кроме Зюганова. Наконец Брежнев появляется из-под стола с орденом в руке.
БРЕЖНЕВ. Вот! От меня не спрячешься. (Зеркалу.) Поздравляю вас, дорогой Леонид Ильич. Позвольте вас поцеловать! (Общие аплодисменты.)
ЗЮГАНОВ. Позор!
Аплодисменты прерываются, нервный шепот в зале.
БРЕЖНЕВ. Что-что?
ЗЮГАНОВ. Я говорю: позор! Сколько это может продолжаться?
БРЕЖНЕВ. Еще пару лет — может.
ЗЮГАНОВ. Товарищи! Такое положение недопустимо! В цивилизованных странах главы государств проходят регулярное и открытое медицинское освидетельствование! Чем мы хуже?
БРЕЖНЕВ. Мы не хуже. Мы — лучше. (Окружению.) А в чем, собственно, дело? Кто это?
ГОРБАЧЕВ. Не волнуйтесь, Леонид Ильич, это так, знаете, один сумасшедший из Орла.
БРЕЖНЕВ. Сумасшедший? А почему он здесь?
ЧЕРНОМЫРДИН. Он член ЦК.
БРЕЖНЕВ. А вы?
ЧЕРНОМЫРДИН. И мы тоже.
ГОРБАЧЕВ. У целом.
БРЕЖНЕВ. Что?
ГОРБАЧЕВ. Члены ЦК.
БРЕЖНЕВ. А-а…
ЗЮГАНОВ. Товарищи! Я требую открытого медицинского освидетельствования нашего дорогого Леонида…
Но его уже выводят под руки Козел и Свинья — оба в штатском. Крики Зюганова стихают на лестнице.
БРЕЖНЕВ. Что это было?
ЛУЖКОВ. Художественная самодеятельность, Леонид Ильич!
БРЕЖНЕВ. Смешно.
10.
Зюганов открывает глаза. Он лежит в палате, у окна, примотанный к постели. Над ним стоит Ельцин.
ЕЛЬЦИН. Я первый секретарь обкома Ельцин Борис Николаевич. На что жалуетесь?
Зюганов что-то мычит в ответ: во рту у него кляп. Это мычание продолжается на фоне Зюганова, что-то бойко говорящего в телевизоре — уже в наши дни.
Двойник[66]
1.
Поздняя осень. Ельцин, закутанный по уши, сидит на скамейке в парке возле Москвы-реки, крошит хлеб лебедям.
ЕЛЬЦИН. То-то, что «гули-гули»… Всех, понимаешь, накорми. А вам я по Конституции не гарант! (Стоящему рядом Чубайсу.) Чего надо?
ЧУБАЙС. Так… пару бумажек подписать.
ЕЛЬЦИН. Погоди. У меня, значит, птицы с утра не евши.
Москва-река. На берегу стоит старик, похожий на Ельцина как две капли воды, и сачком вылавливает из воды размокшие куски хлеба.
ДВОЙНИК. Это летом, бляха-муха, за…бись, а зимой сложно будет.
2.
Ночная Москва. Чубайс едет в машине с «мигалкой», вертя ручку настройки. Рядом — машина сопровождения с «мигалкой».
РАДИО…Чубайса еще более осложнилось, поскольку судьба нынешней администрации впрямую зависит от исхода опера…
Чубайс вертит ручку настройки. Машина в «пробке» останавливается возле трамвая. У трамвайного окна сидит старик, как две капли воды похожий на Ельцина.
РАДИО. «Гляжусь в тебя, как в зеркало — до головокружения…»
ЧУБАЙС. Это еще что такое?
На остановке Чубайс входит в трамвай, садится рядом с двойником…
ЧУБАЙС(пораженный). Борис Николаевич?
ДВОЙНИК. Петр. Петр Николаич я.
ЧУБАЙС. Как — Петр?
ДВОЙНИК. Да так. Отродясь.
ЧУБАЙС. Простите… у вас брата не было?
ДВОЙНИК. Брательник? А как же!
ЧУБАЙС. О господи! (Шепотом.) Близнец?
ДВОЙНИК. Зачем близнец? Жену, что ли, пугать? Обычный брательник, старшой, в Самаре кукует.
ЧУБАЙС. Ага! Простите, Борис… э-э… Петр Николаевич, могу я пригласить вас на ужин?
ДВОЙНИК. Лучше на обед. Очень есть хочется…
ЧУБАЙС. Кормить вас, Петр Николаевич, теперь будут так, что слюны не хватит! У вас, кстати, как со здоровьем? двойник. Это завсегда!
Под тему «Гляжусь в тебя, как в зеркало…» поочередно: Ельцин, которому меряют давление, и его двойник, которого везут в «ЗИЛе»; двойник, которому наливают суп; двойник, с которого снимают мерку…
3.
Барвиха.
ЕЛЬЦИН(обрывая лепестки ромашки). Отпустить — не отпустить, отпустить — не отпустить…
В комнату заглядывает Черномырдин.
ЧЕРНОМЫРДИН. Вы чего?
ЕЛЬЦИН. Так… Гадаю на Чечню.
ЧЕРНОМЫРДИН. А-а.
ЕЛЬЦИН. А ты чего?
ЧЕРНОМЫРДИН. Так вторник. Мы же встречаемся по вторникам.
ЕЛЬЦИН. Ну, встретились. Езжай себе. Отпустить — не отпустить…
4.
Лепестки летят вниз, мимо окна на первом этаже, где Двойник допивает компот. Рядом — Чубайс.
ЧУБАЙС. Поели, Петр Николаевич? (Двойник икает в знак согласия.) Тогда продолжим. (Дает листок.) Учите роль.
ДВОЙНИК(с трудом). «Продвижение мирного процесса в Чечне при соблюдении принципа территориальной целостности России…» Чего-то я этого не понимаю.
ЧУБАЙС. Этого никто не понимает — читайте вслух, только наизусть и с выражениями! А то перестану кормить.
ДВОЙНИК. Э-э… мирный… это… (подглядывает в бумажку) процесс… м-м… при соблюдении… вот бляха-муха!
ЧУБАЙС. Не «бляха-муха», а «понимаешь»!
ДВОЙНИК. При соблюдении, понимаешь…
ЧУБАЙС(подсказывает). Принципа…
ДВОЙНИК. Ага… территориальной… бляха-муха!
ЧУБАЙС(строго). Понимаешь!
ДВОЙНИК(заканчивая фразу). Целкости!
ЧУБАЙС. Тьфу!
5.
Барвиха. Поздний вечер. Ельцин и Двойник, каждый в своей комнате.
ЕЛЬЦИН. (читает на бутылочной этикетке). «Боржоми»… (Вздыхает.) Вот, понимаешь, до чего дошло!
ДВОЙНИК(учит по листочку). «Мы не можем больше позволить заниматься этой…» Вот, бляха-муха, чем же? (Подглядывает в листок.) Сварой!
6.
Вечер. Черномырдин выезжает за ворота Барвихи. Козел-вахтер нажатием кнопки закрывает ворота. Взгляд его случайно падает на окно больничного корпуса, за которым угадывается силуэт Ельцина. Козел переводит взгляд на другое окно — там сидит другой Ельцин.
КОЗЕЛ(убежденно). Завяжу. Ей-богу, завяжу!
7.
Ночь. В своем кабинете работает над бумагами Чубайс. Открывается дверь, в кабинет заглядывает Ельцин.
ЕЛЬЦИН. Слышь, Анатолий, что-то мне нехорошо.
ЧУБАЙС(нехотя оторвавшись от бумаг). Попей валерьянки, Николаевич…
ЕЛЬЦИН. Какой еще Николаевич? Что, понимаешь, за фамильярность!
ЧУБАЙС. Ну ладно, вошел в роль… «Понимаешь…» (Снимает трубку.) Пост? Тут нашему старичку чего-то нездоровится… Понял.
ЕЛЬЦИН. Какому старичку?
ЧУБАЙС(вешая трубку). Сейчас в нарды доиграют и сразу придут. (Продолжает работать.)
ЕЛЬЦИН. Какие нарды? Мне плохо!
ЧУБАЙС. А кому сейчас хорошо?
Чубайс начинает расплываться в глазах у Ельцина.
8.
Ельцин открывает глаза. Он лежит в коридоре районной больницы, напротив женского туалета. Над ним стоит санитарка (Свинья) с бачком и половником в руках.
СВИНЬЯ. Ну наконец-то очнулся. Больной! Пописайте, а то завтрак кончается!
Вкладывает в руки Ельцину майонезную баночку, шлепает на тарелку половник каши и дает ее лежащему рядом с Ельциным Геращенко.
ЕЛЬЦИН(после паузы). Что это?
ГЕРАЩЕНКО. Это больница.
ЕЛЬЦИН. Врешь! В больницах, значит, все совсем по-другому. Я лежал.
ГРАЧЕВ. Где ты лежал?
ЕЛЬЦИН. В Барвихе. (Общий смех.) Слушайте, где я?
ГЕРАЩЕНКО. Там же, где и все.
ЕЛЬЦИН. Надо же. Сорок лет жил как человек и вдруг ни с того ни с сего — там же, где и все?
КОЗЫРЕВ. Лучше поздно, чем никогда.
ЕЛЬЦИН. Нет уж! Лучше, понимаешь, никогда! Я, значит, требую вызвать сюда профессора Акчурина!
ЕРИН. А Дебейки тебе не вызвать? (Новый взрыв хохота.)
9.
Барвиха. Утро. Двойник, только что позавтракав, рассуждает сам с собой.
ДВОЙНИК. Все-таки есть у нас эта… справедливость. Брательнику в Самару напишу — удавится! Кормют, поют, одевают… Денег не просят. Коммунизм, бляха-муха! (Подумав.) Понимаешь!
10.
Ельцин в больнице.
ЕЛЬЦИН(уже сиплым голосом). Сестра!
СВИНЬЯ(появляясь). Ну, чего надо?
ЕЛЬЦИН. Градусник забери! Пятый, понимаешь, час температуру меряю!
СВИНЬЯ. Ну и на здоровье. Все равно из лекарств только йод и градусник.
ЕЛЬЦИН. Дай хоть чаю!
СВИНЬЯ. Буду я тебе за сто тыщ в месяц взад-вперед бегать! Раскатал губу!
ЕЛЬЦИН. Сто тыщ в месяц — чего?
СВИНЬЯ. Долларов! Больной! Будете издеваться — я вас к психическим положу!
11.
Барвиха.
ЧУБАЙС(входя с телефонной трубкой на подносе). Извините — горячая линия. Штаты.
ДВОЙНИК. Какие Штаты?
ЧУБАЙС. Соединенные. Большой друг Билл. Поздравить бы его надо.
ДВОЙНИК. А-а… Ладно. Сюда говорить?
ЧУБАЙС. Сюда.
ДВОЙНИК(в трубку). Билли! С годовщиной тебя! С седьмым ноября! (Чубайс роняет поднос.)
ПЕРЕВОДЧИК(в трубке). We congratulate you with anniversary of the Great October Revolution…
КЛИНТОН(на том конце провода). Уау!
ГОЛОС В ТРУБКЕ У КЛИНТОНА. И чтобы, значит (треск и помехи на линии), стоял, и деньги были!
ПЕРЕВОДЧИК(подумав). Good luck!
ЧУБАЙС(пораженный у слышанным). Борис Николаевич!..
ДВОЙНИК. Петр я! Петр Николаич! Вот пристал со своим Борисом, как банный лист!..
ЧУБАЙС. Батюшки! А где же тогда?..
12.
С дикими сиренами к районной больнице подъезжает реанимобиль в сопровождении милицейских «Фордов». Дикий шухер на лестнице — и в больничный коридор врываются люди в масках.
ЧЕЛОВЕК В МАСКЕ(диким голосом). Лежать!
ГЕРАЩЕНКО. Лежим.
Входят Чубайс, Черномырдин, Лужков и Рыбкин.
ЧУБАЙС. Где он?
СВИНЬЯ. Кто?
Чубайс шепчет Свинье на ухо. Свинья тонко вскрикивает и указывает в дальний конец коридора.
СВИНЬЯ. Ой, а я-то, дура, думаю: до чего ж похож!
На кровати возле женского туалета с градусником под мышкой и полной майонезной баночкой в руке лежит Ельцин. Через секунду над ним склоняются онемевшие и задыхающиеся визитеры.
ЧЕРНОМЫРДИН. Как вы тут?
ЕЛЬЦИН(многообещающе). Да вот… изучаю, значит, социальную сферу!
Лужков вытряхивает на ладонь упаковку валидола и отправляет в рот.
13.
Из ворот санатория «Барвиха» с авоськой и в первозданной своей одежке выходит Двойник.
ДВОЙНИК(вахтеру Козлу). Ну, прощевай, браток! (Вздыхает.) Хорошо у вас тут было… С любовью к простому человеку, душевно, понимаешь!
КОЗЕЛ. Я те дам «понимаешь»! Чеши на трамвай… бляха-муха!
Ворота закрываются.