Он подбежал к девочкам, уставился на них и заговорил быстро-быстро, как будто горох сыпал:
— А вы кто? А? Чьи? Почему? Как так? Откуда?
Девочки молчали.
Старик вдруг улыбнулся во весь свой рот.
— Ишь ты! Вот видишь как! — забормотал он. — Молчат. Сестры? Ну да, сестры. Обе сероглазые. Обе курносые. Аккуратные. Да. Это правильно. Так и надо. Как зовут-то? Не бойтесь. Я добрый. Ну? Ты кто?
— Маруся, — сказала Маруся.
— А я Шура, — сказала Шура.
— И это правильно! — похвалил старик. — А сюда зачем прибежали? Ну? А? Давайте, давайте!
— Бабушка ушла, — сказала Маруся.
— Так-так, — ободрил ее старик. — Дальше!
И девочки рассказали ему все свои приключения.
— Видите как, — удивился старик. — Что за собака, до чего напугала народ! Это вы, значит, от нее убегая, ту дверь, что во двор ведет, проскочили. И забежали в подвал. В кочегарку.
— Куда? — спросила Шура.
— Сюда, — ответил старик. — Это кочегарка. Понятно?
Девочки промолчали.
Старик засмеялся:
— Непонятно? Это вот кочегарка. А я машинист.
— А это паровоз? — спросила Шура и показала на стену, в которую было вделано что-то круглое.
— Паровоз без колес не бывает, — сказал старик. — Это котел.
— А зачем он?
— Зима идет? Идет, — сказал старик и пошел к котлу.
Девочки — за ним.
— Морозы будут? Будут. Истопник набьет топку углем. Разожжет его. Вода в котле закипит. Побежит по трубам из квартиры в квартиру горячая вода. Всем она тепло понесет. Вот оно как будет зимой-то.
Тут старик положил на пол клещи и молоток и сказал:
— Идемте.
— Куда? — спросили девочки.
— Как — куда? — удивился старик. — Должен я вас проводить, если вас обижает собака? Конечно, должен. Идем!
Он пошел к двери. Девочки — за ним.
Вот и четвертый этаж и знакомая дверь.
Дедушка позвонил. Никто не ответил.
Он позвонил еще раз.
— Видите как! — огорчился дедушка. — Не пришли ваши-то. Худо! Взять вас опять в кочегарку? Вернутся ваши тем временем, тревогу поднимут. Здесь стоять с вами? Работа у меня внизу. Как быть, а?
— Да ничего, вы идите, — сказала Маруся.
— Нет, дедушка! С нами побудь, — сказала Шура.
— Вот ведь случай! — покачал головой старик. — Что ты скажешь? — Он задумался.
— Сделаю я вот как, — решил дедушка наконец, — ни по-вашему, ни по-нашему. Я побегу вниз, а дверь в кочегарку не закрою. Я распахну ее пошире. В случае чего — закричите: «Дедушка!» Я услышу. И мигом прискачу. Так?
— Пожалуйста, — сказала Маруся, а Шура только вздохнула.
Дедушка подмигнул ей — ничего, мол, — и быстро побежал вниз.
Скоро девочки услышали, как внизу заскрипела тяжелая дверь.
Потом издали-издали раздался голос:
— Э-эй! Девочки-и! Слышите вы меня?
— Да-а! Слы-ышим! — закричали девочки в один голос.
— Ну, и я вас тоже слышу-у! Стойте спокойно!
И дедушка внизу зашумел, заколотил молотком.
Сначала он стучал не очень громко, а потом разошелся вовсю. По лестнице пошел грохот.
— Где же бабушка? — спросила Шура.
— А? — переспросила Маруся.
— Бабушка где? — заорала Шура во весь голос. — Пропала?
— Ничего, ничего. Придет. Наверно, народу в магазине много.
Шура наклонилась через перила, чтобы посмотреть, не идет ли бабушка наконец.
Вдруг она отскочила от перил и взвизгнула.
Маруся бросилась к ней, потом к двери.
Действительно, было чего испугаться.
Повеселевший, успокоившийся Ам поднимался по лестнице.
И не один!
Он вел к себе со двора в гости двух товарищей. Жирный, страшный, курносый, кривоногий пес бежал слева от него. Он был чуть выше Ама. А справа не спеша шагала огромная большемордая собака-великан, с хорошего теленка ростом.
— Де-едушка! — завопила Шура.
Никакого ответа. Только грохот.
— Дедушка! — закричала Маруся так громко, что даже горло заболело.
Не отвечает дедушка.
За своим стуком ничего он не слышит.
Что делать?
А собаки все ближе, все ближе.
Маруся схватила Шуру за руку, и девочки понеслись вверх по лестнице.
Вот шестой этаж, последний. Здесь оставаться нельзя. Здесь живет Ам. Выше! Выше!
Вот и чердак. Девочки бросились к чердачной двери. Обе вместе схватились за ручку. Дернули.
Отперта!
Девочки вбежали на чердак и захлопнули за собой дверь. Здесь наверху, под крышей, было еще темнее, чем в подвале у дедушки.
Девочки стояли в длинном-длинном коридоре. Конца ему не было. И-на весь этот длинный коридор горела всего одна лампочка, под белым колпаком.
Стены коридора были решетчатые, деревянные. За решетками в темноте что-то белело. Вон как будто чьи-то ноги. Вон кто-то раскинул широко белые руки, а голову не видать.
— Это что? — спросила Шура.
— Где?
— Вон там кто-то стоит.
Маруся ничего не ответила. Она взяла Шуру за руку и пошла вперед, поближе к лампочке.
Здесь, под лампочкой, было светлее. И девочки сразу успокоились. Они увидели, что за решеткой просто развешано белье.
Вдруг что-то загремело над их головами.
Маруся и Шура взглянули вверх.
— Кто это? А? Маруся!
— Кошки, кошки, — ответила Маруся и со страхом посмотрела наверх. — Ну, вот честное тебе даю слово, что кошки!
Вдруг железо на крыше загрохотало совсем близко, совсем над головой.
Потом все стихло.
И шагах в пяти от лампочки, где было совсем светло, с потолка медленно стали спускаться чьи-то ноги.
Да, ошибиться тут нельзя было. Сначала показались тупоносые башмаки, потом черные брюки.
Ноги задвигались, будто шагая по воздуху, и что-то нащупали. Туг девочки разглядели стремянку. Стремянка была черная, вся в чем-то вымазанная, поэтому девочки ее раньше не заметили в темноте. Ноги стали на стремянку и медленно пошли вниз.
Вот показалась черная рубаха, черные руки, и в коридор спустился совершенно черный человек.
Девочки глядели на него не мигая.
Черный человек, не замечая девочек, принялся складывать стремянку. Его глаза на черном лице казались совсем белыми.
Вот он сложил стремянку, прислонил ее к стене, и тут Шура спросила радостно:
— Вы негр?
Черный человек повернулся к девочкам и улыбнулся. Белые его зубы так и засверкали.
— Это я-то? — спросил он. — Нет, гражданочка. То есть я, конечно, черный. Но только до шести часов.
Сказав это, незнакомец засмеялся и подошел к девочкам.
— Вы ра… разбойник? — спросила Шура.
Незнакомец не успел ответить, потому что Маруся радостно захохотала.
— Я узнала вас! Вот честное слово! — закричала она и хотела схватить незнакомца за руку. Но тот отступил на шаг и не позволил Марусе сделать этого.
— Я знаю, знаю, кто это! Шура! Я знаю, кто он!
— Ну вот то-то и оно-то! — сказал черный человек, — Здравствуйте. Руки я подать не могу — вымажу вас в саже, — но вы меня не бойтесь. Есть такая песенка:
Вот идет Петруша,
Черный трубочист.
Хоть лицом он черен.
Но душою чист.
Это я и есть.
— А вас можно отмыть, Петруша? — спросила Шура.
— И даже очень просто, — ответил Петруша. — Горячей водой, да мылом, да мочалкой всю черноту с меня снять очень легко. Немножко останется сажи вот тут, у глаз, возле самых ресниц. Да и то, если хорошенько постараешься, и это можно смыть. Поняли? Вот то-то и оно-то. А вы как сюда попали?
Девочки рассказали ему все сначала.
— Вы подумайте! — удивился трубочист. — Вот ведь штука! Ах этот Ам! Ну и Ам!
— А зачем вы ходили по крыше? — спросила Шура.
— Вы в кухне плиту топите? Топите, — сказал трубочист. — И все топят. Сажа от горящих ваших дров летит вверх. И садится по стенкам, по закоулочкам во всех трубах, во всех дымоходах. И сажу эту, девочки, оставлять никак нельзя. Если взовьется от дров искра, горячая такая, что на лету не погаснет, а полетит вверх и ляжет в какой-нибудь уголок, где сажи много, — сейчас же загорится сажа. А от нее пойдет пламя по всему дымоходу. Из трубы как полетят искры — прямо фонтаном. Пожар может быть от этого на чердаке. А от чердака — во всем доме.
— Пожар? — спросила Шура и оглянулась со страхом. Петруша засмеялся.
— Будь покойна! — сказал он. — Мы вас оберегаем. Трубы чистим — это я. Двор метем, у ворот сторожим — это дворники. Паровое отопление топим…
— …это дедушка, — сказала Шура.
— Правильно, — сказал Петруша. — Вот то-то и оно-то. Ну, идем — видно, надо вас проводить.
Петруша смело пошел вперед. Девочки — следом.
Храбрый Петруша распахнул дверь и вышел на площадку.
Девочки выглянули из двери.
Ну так и есть.
Ам и его страшные друзья прыгают, играют на площадке. Услышав шаги Петруши, собака-великан вскочила и насторожилась.
Ам зарычал.
Девочки спрятались за дверь.
— Это что? — крикнул вдруг Петруша страшным голосом. — Это что за собачья выставка! Вон пошли! Ну!
И он бросился вниз к собакам.
Девочки выглянули.
Собака-великан и кривоногий курносый пес, не оглядываясь, удирали по лестнице.
Ам, стоя на задних лапах, отчаянно царапал передними дверь, просился домой.
Дверь открылась, и Ам бросился домой.
— Вот то-то и оно-то, — сказал Петруша. — Их, главное, не надо бояться. Идемте, гражданочки.
Вот и знакомая дверь, и четвертый этаж.
— Звоните, — сказал Петруша, — а то я кнопку испачкаю.
Маруся позвонила — и сейчас же за дверьми раздался топот.
У замка завозились. Послышался папин голос:
— Не мешай.
Потом мамин:
— Я открою.
Потом бабушкин:
— Ох, что же вы! Дайте мне.
И наконец дверь распахнулась, и мама бросилась обнимать девочек, папа кинулся расспрашивать Петрушу, а бабушка, стоя в дверях, заплакала, как маленькая.
Когда все все узнали, мама обняла и поцеловала Петрушу и вся при этом вымазалась в саже. Но никто над ней не смеялся. А папа сбегал вниз, в подвал, и поблагодарил дедушку.