— С тобой никакой выдержки не хватит, — сказал дядя, но выдержку все-таки перевел.
— Готов? — спросил он.
— Я-то готов, а вот вы, по-моему, нет. Диафрагму нужно приоткрыть. На одно деление.
Дядя достал из кармана большой платок и вытер лоб. Потом перевел диафрагму.
— Можно?
— Что-то мне по свету не нравится. Рисунка как-то не чувствуется. Вы немножко правей встаньте, а я на вас развернусь.
— Он еще мне будет указывать, где стоять, — возмутился дядя. — Я на этом месте стоял, еще когда твоя мамка под стол пешком бегала. Молод еще, понимаешь!
Он полез в карман, достал из жестяной коробочки какую-то белую таблетку и положил под язык. Потом встал на то место, которое я ему показал.
— Ну теперь-то можно?
— На фоне фонтана? — спросил я. — Может вы туда еще кадку с фикусом поставите? Так теперь даже на рынках не снимают. Ракурс нужно искать. Выразительную точку.
— Стар я уже твои точки искать. Семья у меня. Внуки тебе ровесники. Ладно, говори, где тебя снимать, только побыстрее. У меня план двести рублей в день, а я с тобой тут уже на триста наговорил.
— Давайте я спрячусь за дерево, потом вы меня позовете, я высунусь, и тут вы меня снимете.
— Надоели мне твои фокусы, — сказал дядя, — прячься где хочешь.
Потом он записал мой адрес и говорит:
— Слушай, а ты не торопишься?
— Нет.
— Тогда, может, ты меня щелкнешь разок? Сколько лет работаю, хоть бы раз кто снял.
— Давайте, — говорю.
— Только, пожалуйста, без этих ракурсов. По-нашему, по-простому. Эх, жаль, фикуса нет. Ничего, к следующему сезону пробьем.
Он встал к фонтану руки по швам, развернул плечи, надул живот и, вытаращив глаза, крикнул:
— Давай!
Я нажал на спуск, и тут вдруг из аппарата вылетела птичка. Честное слово! А может, просто воробей в это время пролетал.
Я не знаю.
Точный адрес
Печатается по книге «Ряд допущений»,
изд-во «Независимая Газета», М., 1998.
Мы живем недалеко,
Нас найти совсем легко.
Сперва направо вы пойдете.
Потом налево повернете,
И прямо тут же, за углом,
Семиэтажный будет дом.
Такой большой красивый дом.
Но только мы живем не в нем.
Потом войдете вы во двор
И там увидите забор.
В заборе этом есть дыра,
Ее мы сделали вчера.
Но через эту дырку лезть
Старайтесь осторожно.
Там потому что гвозди есть
И зацепиться можно.
Потом свернете резко вправо
И упадете там в канаву.
Пугать вас это не должно.
Поскольку так заведено.
В нее все падают всегда.
Но вылезают без труда.
Потом на землю нужно лечь
И метров сто ползти,
Потом придется пересечь
Трамвайные пути.
А дальше будет детский сад,
А рядом с садом автомат,
Die вам по номеру «05»
Помогут адрес наш узнать.
Ведь мы живем недалеко
И нас найти совсем легко.
Песенка о бесхвостой кобыле
Первая публ. — в газ. «Гудок», апрель 1984,
под заголовком «Печальная кобыла»
Печальна и уныла
По улице села
Бесхвостая кобыла
Бессмысленно брела.
В глазах ее застыла
Безбрежная печаль.
И было всем кобылу
Ни капельки не жаль.
«Тому, кто в жизни этой
Родился без хвоста.
Пути другого нету.
Чем вниз сигать с моста».
Так думала кобыла,
Соломинку грызя,
И так ей тошно было.
Что передать нельзя.
Вы, лошадь, зря раскисли,
Вы, лошадь, не правы,
Вам нужно эти мысли
Прогнать из головы.
Замечу по секрету.
Что выход очень прост —
Достаточно поэту
Пришить кобыле хвост.
И тут же к вам вернется
Былая красота,
И счастье улыбнется
Вам с кончика хвоста.
Сколько будет четырежды три?
Первая публ. — в газ. «МК», декабрь 1985.
Я уже очень давно просил папу пойти со мной на Птичий рынок, но у него все не было времени. И вот в воскресенье за завтраком он, как бы между прочим, спросил у мамы:
— Есть у нас какие-нибудь претензии к нашему сыну?
— Да вроде бы нет. — задумчиво сказала мама, — если не считать, конечно, этой ужасной привычки разговаривать с набитым ртом.
— Ну, это дело поправимое. А в остальном все в порядке?
— По-моему, да, — сказала мама, — а к чему ты, собственно, клонишь?
— Я клоню к тому, что решил поехать с ним сегодня на Птичий рынок.
— Ура! — закричал я.
— И что же вы там собираетесь купить? — спросила мама дрогнувшим голосом.
— Ну почему обязательно что-то покупать? Погуляем на свежем воздухе, познакомимся с представителями фауны.
— Между прочим, один такой представитель сегодня утром сгрыз мои шлепанцы, — сказала мама и посмотрела на эрделя Тотошу, который лежал в углу и делал вид, что эти слова к нему не относятся.
— Ладно, — сказал папа, — это все детали. Главное, что я принял решение, а своих решений, как вам известно, я не отменяю никогда. Одевайся, и поехали.
…Мы ходили по рынку уже два часа, когда в самом дальнем углу у забора я увидел дядю в длинном пальто и смешной вязаной шапочке с помпоном. Из-за пазухи у него торчала голова попугая.
— Извините, пожалуйста, — сказал я, — как называется ваш попугай?
— Ара, — сказал дядя.
— А он говорить умеет?
— Он все умеет. Он даже таблицу умножения знает.
— Не то что некоторые, — сказал папа. — А как его зовут?
Попугай отвернулся и уткнулся в лацкан дядиного пальто.
— Гриша его зовут, — сказал дядя. — Гриша хорошая птичка. Возьмите, задешево отдам.
— А характер у него как? — спросил папа.
— Изумительный характер. С таким характером человека не найдешь, не то что попугая.
— Добрый, значит? — обрадовался пала. — Гриша добрая птичка, да? — и погладил попугая по голове.
Попугай резко повернулся и клюнул папу в руку.
— Эй, ты чего? — крикнул папа. — Ты чего это, брат, дерешься?!
— Играет, — объяснил дядя, — он у меня игрун редкостный. Возьмите, не пожалеете.
— Ну пусть хоть что-нибудь скажет, — попросил я.
— Гриша, скажи мальчику — какое сегодня число?
Попугай презрительно посмотрел на меня и отвернулся.
— Гриша, — ласково попросил дядя, — ну будь умницей, скажи нам, какое сегодня число.
При этом он незаметно показал попугаю кулак. Но я заметил. И попугай, по-моему, тоже.
— Замерз, наверное. — сказал дядя. — Мы тут с утра стоим. Ничего, дома отогреется и такое вам расскажет!
— А он меня слушаться будет? — спросил я.
— О чем разговор, конечно. Он у меня знаете какой послушный! Правда, Гриша?
В ответ попугай отрицательно помотал головой.
— Что-то я не ощущаю особенного энтузиазма с его стороны, — сказал папа.
— Может, он больной? — испугался я.
Попугай закатил глаза и свесил голову на бок.
— Врет он все, — сказал дядя, — здоров как бык. Ну-ка, хватит придуриваться!
— Я все понял. — сказал папа. — Он просто не хочет, чтобы вы его продавали. Правда, Цилла?
Попугай кивнул головой.
— Может, он к вам привык? — спросил я.
Попугай опять кивнул и потерся о дядин шарф.
— Вообще-то, пожалуй, это к лучшему, — сказал папа, — представляешь, что бы он нам дома устроил?
Попугай закивал изо всех сил и оторвал помпон на дядиной шапочке.
— Вот-вот, — сказал папа, — примерно это я и имел в виду.
— Ну ладно, — вздохнул дядя, — ничего не поделаешь, пошли домой. Век мне с тобой, видно, маяться.
— Ур-ррра! — закричал попугай, — Гр-р-риша хор-ррроший! Мор-р-рально здор-р-ров!! Четыр-режды тр-рри тр-ринадцать!!!
— Между прочим — двенадцать, — сказал я.
— Это он от радости, а так-то знает, — сказал дядя и зашагал выходу.
Точность — вежливость королей
Первая публ. — в газ. «МК». февраль 1986.
В воскресенье утром мы решили с папой пойти в парк культуры.
— Тыщу лет там не был, — сказал папа, последний раз, помню, мы с мамой туда ходили. На первом курсе. Сперва я ее на лодке катал, а потом в кафе угощал шоколадным пломбиром.
— Если мне не изменяет память, — сказала мама, на лодке тебя в основном катала я. Как только мы оттолкнулись от берега, выяснилось, что ты совершенно не умеешь грести. А пломбир, и это я помню абсолютно точно, был вовсе не шоколадный, а обыкновенный сливочный.
— Кто там из нас не умел грести, мы не будем уточнять по педагогическим соображениям, — сказал папа. — Что же касается пломбира, то он, кажется, действительно был сливочный, но зато с шоколадной подливкой.
— С какой бы подливкой он ни был, — сказала мама, — обед будет готов к трем часам. Прошу не опаздывать.
…Ох и здорово мы отдохнули в тот день! И на качелях покачались, и на каруселях покрутились, и мороженого поели. А когда шли к выходу, папа, кивнув на деревянный павильончик с яркой вывеской, как бы между прочим произнес:
— А не зайти ли нам в тир?
Мне никогда раньше не приходилось бывать в тире, и я изо всех сил закричал:
— Конечно, зайти! Вот здорово! Ура!
— В самом деле, — сказал папа, — отчего бы двум еще не старым мужчинам не испытать меткость глаза и твердость руки столь доступным способом?
В павильончике было пусто. За деревянным барьером сидел дядя в парусиновой кепке. Перед ним была газета с кроссвордом, а на газете стояла банка с квашеной капустой. В левой руке он держал вилку, а в правой — химический карандаш.