Только сейчас Эльза поняла, что представляет собой шеф. Не зря Крамер говорил ей когда–то, что его нужно остерегаться. Надо немедленно предупредить Гардекопфа, чтобы он постоянно был настороже.
Эльза бросилась искать своего заместителя. Она ходила по коридорам, заглядывала в кабинеты врачей, но Гардекопф как сквозь землю провалился.
А он в это время сидел с бутылкой вина в зарослях на берегу Женевского озера и дрожал от злости. Гардекопф жалел, что согласился на ату поездку. Он совсем иначе представлял себе работу в Швейцарии. Что же произошло?
Когда Эльза увидела его в столовой, то решила, что Гардекопф завтракает. На самом деле он пил несладкий чай. Ему назначили рентген желудка и запретили что–либо есть до обследования. Случилось так, что врач–рентгенолог, в душе восхищавшийся Гитлером, спросил Гардекопфа:
— Вы немец?
— Да.
— Служите в армии?
— Нет.
— Почему? Такой крепкий мужчина, рейху нужны солдаты, а не слюнтяи.
Помня о том, что он антифашист, Гардекопф отчеканил:
— Я — антифашист.
У врача сразу же изменилось отношение к подопечному. Он поворачивал его холодными руками в разные стороны, толкал кулаками в живот, и Гардекопф понял, что тот не столько обследует его, сколько издевается. Большого труда стоило ему сдержаться. Усилием воли он подавил в себе желание свернуть рентгенологу шею.
— Вы здоровы, как бык, а желудок у вас болит от того, что жрете без меры, «товарищ», — ехидно проговорил врач.
Кое–как одевшись, Гардекопф выскочил из кабинета…
И вот теперь, забравшись в прибрежные кусты, он прихлебывал из горлышка вино, ругая самыми непристойными словами врача–рентгенолога.
Миллер уже отчаялась отыскать Гардекопфа и направилась к озеру. Она размышляла о том, как плохо, что в такой трудный для нее момент нет рядом никого из соратников, с кем можно было бы посоветоваться. Хотя что делать с Мареком, она уже решила. Его надо убрать, и как можно скорее, иначе она повредит себе, а рисковать собой сейчас Эльза не имела права. Во–первых, необходимо передать пленку, полученную от резидента агентурной сети Брижека, во–вторых, надо передать агентуру кому–то другому. Она еще не знала, что за люди в этой сети, но по содержанию пленки безошибочно определила, что материал очень ценный. Кто бы ни были эти патриоты, они боролись против фашизма и польза от них будет большая. Кроме того, Эльза решила попытаться спасти англичанина. Все дело в том, что со стороны СД опасность ему не грозила, а вот абвер пойдет на все, если увидит, что завербовать английского разведчика не удастся.
Ход мыслей Миллер прервал внезапно появившийся Гардекопф.
— Добрый день, фрау гауптман.
Эльза вздрогнула от неожиданности.
— Добрый день. Где вас носит? Я разыскиваю вас более часа.
— Был на рентгене.
— Вы видели Бедуина?
— Вчера даже играл с ним в биллиард.
— Вы умеете играть в биллиард?
— Да. И говорят — неплохо. Когда я работал в «Мелодии», у меня было много свободного времени. Книги я не люблю читать, и как–то мы с надзирателями за свои деньги купили биллиард. Тогда я и научился играть.
— Кто выиграл партию?
— Бедуин.
— Вы поддались ему?
— Ни в коем случае. Просто я давно не играл. Через пару дней я выиграю у него, вот увидите.
— Какое впечатление он произвел на вас?
— Нагл и высокомерен. Такие, как он, после первого допроса с пристрастием выкладывают все, что знают. Разрешите мне заняться им. Не пройдет и часа, как мы сможем уехать из Швейцарии…
— Обер–лейтенант, — перебила его Миллер, — слушайте меня внимательно. Бедуин намного опаснее, чем вы предполагаете. Какое у вас оружие?
— Парабеллум, вальтер и кастет.
— Кастет и вальтер всегда держите при себе. Если случится непредвиденное, оружие применяйте не задумываясь. Вы поняли?
— Так точно. Если появится необходимость в применении оружия, не колеблясь применять его, — повторил Гардекопф.
— Мы потеряли уже четыре человека по милости Марека, и мне совсем не хочется, чтобы мы с вами пополнили этот список.
— Я все понял, фрау гауптман, — преданно посмотрел на Эльзу Гардекопф.
— Хорошо. Идите, я еще немного погуляю.
— Фрау гауптман, здесь почти не бывает людей. Одной оставаться опасно.
— Мне лично опасность пока не грозит. Вас же могут попытаться убрать, чтобы оставить меня без помощника.
Гардекопф послушно направился к корпусам. Когда Миллер возвращалась с прогулки, на дорожке она столкнулась с Мареком.
— Прошу прощения, — галантно извинился он.
— Ничего, я тоже виновата, вовремя не заметила вас.
— Сегодня, несмотря на чудесную погоду, на берегу никого нет. Я встретил только мужчину да вот вас.
— Я просто гуляю от корпуса до причала. Я еще ни с кем не успела подружиться, а гулять одной не очень приятно. Скучно.
— Если вы не возражаете, я составлю вам компанию. Врачи советовали мне как можно больше бывать на свежем воздухе.
— Вы тоже недавно приехали сюда?
— Нет, я приехал давно, но лечение протекает очень медленно, а знакомых у меня нет потому, что старые уехали, а с новыми познакомиться не успел.
— Откуда вы приехали сюда, если не секрет?
— Какой может быть секрет на курорте? Я приехал из Голландии.
— Вы так хорошо говорите по–немецки, что я решила — вы немец.
— Нет, я чех.
— Эмигрировали в Голландию или жили там раньше?
— После оккупации чешских земель немцами я выехал в Голландию, там живут мои родственники. А вы приехали из Германии? Вы похожи на немку, но что–то есть в вас наше, славянское.
— Что именно?
— У вас доброе лицо, а это свойственно только славянским народам.
— Впервые слышу о славянской доброте. Мне кажется, что все люди добрые. Я русская, живу в Германии и не жалуюсь на немцев.
— Вы приехали подлечиться или отдохнуть?
— Подлечиться. Несколько месяцев тому была ранена в голову.
— Интересно, как это произошло?
— Мой отец до революции имел много земли в России. Сейчас он очень стар, бессилен. Войска фюрера заняли тот район, где находились его земли. Отец сам поехать туда не мог, но ему очень хотелось посмотреть, что стало с его землей. Он долго думал и наконец решился послать туда меня, но я не доехала.
— Почему?
— Поезд подорвали партизаны. Я была тяжело ранена. Два месяца пролежала в госпитале.
— Как чувствуете себя сейчас?
— В общем, нормально, но иногда бывают приступы, тогда я теряю над собой контроль. Перед самым отъездом сюда я рассердилась на дворника и выстрелила в него из охотничьего ружья.
— Он умер?
— Да. Могли быть, конечно, большие неприятности, но один знакомый отца служит в абвере. Он сумел доказать, что дворник наполовину немец, наполовину еврей, и дело замяли.
— И после этого вы решили ехать лечиться в Швейцарию?
— Да. Помог тот же знакомый отца, сотрудник абвера.
Помолчав, Бедуин сказал:
— Вам надо серьезно лечиться.
А про себя подумал: «Черт знает что! Вместо первоклассного разведчика мне подослали какую–то больную, неуравновешенную бабу».
Он решил сегодня же связаться с начальником управления и потребовать от него объяснения.
Вечером начальник управления получил радиограмму:
«Берлин. Хозяину.
Тот, кого я ожидал, прибыл. Для операции он не годится. Срочно присылайте другого.
Бедуин».
Рассвирепевший шеф, решив, что Марек тянет время умышленно, послал чеху ответную радиограмму:
«Лозанна. Бедуину.
Операция должна быть выполнена независимо от того, подходит партнер или нет. Предупреждаю последний раз.
Хозяин».
А в Берне агенты, которые осуществляли слежку за Бедуином, получили радиограмму для Эльзы.
«Лозанна. Миллер.
Внимательно следите за поведением Бедуина. Если откажется работать на вас, ликвидируйте.
Берлин. Хозяин».
IV
Миллер медленно шла к корпусу. Ей было понятно, почему Бедуин сам подошел к ней. Видимо, вот–вот должен появиться Сикорский. Время поджимало и вынуждало действовать активнее, чем хотелось бы Мареку.
Эльза заметила, какое неприятное впечатление она произвела на Бедуина. Вероятно, Марек решил, что шефу надоело посылать на верную гибель своих людей и он направил к нему полусумасшедшую, предварительно предупредив, что Грановская ничего не знает о работе Бедуина. Он не учел, что эта агрессивная девица при первой же встрече сама расскажет Мареку о том, что она собой представляет. Как должен поступить Бедуин в этом случае? Для того чтобы англичане поверили в его лояльность и надежность, он попытается ликвидировать Эльзу, сославшись на то, что она отказалась работать на английскую разведку. Другого пути у Марека нет. Не станет же Бедуин жаловаться англичанам, что ему не посылают настоящих агентов. Марек должен начать действовать незамедлительно. Надо предупредить Гардекопфа, чтобы он не ужинал сегодня в столовой. Два последних агента получили снотворное во время ужина.
Обдумывая свои действия, Миллер подошла к приемному покою. Дежурный врач сидела за столом и что–то писала. Эльза подошла к ней:
— Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, не приехал еще больной по фамилии Сикорский?
— Это ваш знакомый?
— Муж моей подруги, — на ходу придумала версию Эльза.
— Только что прибыл. Тридцать вторая комната.
— Большое спасибо.
Комната находилась на втором этаже. Эльзу волновало только одно: будет ли Сикорский один в палате. А вообще с его стороны было бы неосмотрительно поселиться с кем–то. Она тихо постучала в дверь.
— Войдите, — раздался мужской голос.
Волнуясь, Эльза вошла в комнату.
— Здравствуйте, — сказала она.
— Здравствуйте. Слушаю вас, — удивленно смотрел на нее высокий красивый мужчина.
— Закройте дверь на ключ.
Не спрашивая, зачем и почему, мужчина подошел к двери и закрыл ее на ключ.
Миллер говорила быстро и убедительно:
— Джон Хатт, у нас очень мало времени, поэтому слушайте меня внимательно. Герман Марек работает на немцев. Его задача — внедриться к вам и узнать что–нибудь об агентуре чехословацкой секретной службы, работавшей в Германии до оккупации Чехии. Его немецкое начальство считает, что кто–то из чехов, которым удалось спастись, отдал эту агентуру вам. Это первое. Второе — целая группа из СД находится здесь, на курорте, они ждут вас. Если кроме меня вас еще никто не видел — спасайтесь немедленно. СД предупреждено о вашем приезде, у них есть ваша фотография. Вам угрожает опасность. У меня все, — выпалила Эльза.