По тут дверь отворилась, и на пороге вырос Замерн.
— Оберст–лейтенант Ваден и оберштурмбанфюрер Мейер просят вас принять их.
— Кто этот Мейер? — нахмурилась Миллер.
— Сотрудник СД, он приезжал в Россию и несколько раз беседовал с вами.
— Да, да, припоминаю. Пусть войдут.
Едва переступив порог кабинета Миллер, Ваден сказал:
— Фрау оберст–лейтенант, у меня к вам очень серьезный разговор, к вам лично, — он многозначительно взглянул на Гардекопфа.
— От моего заместителя у меня тайн нет, — ответила на это Миллер. — Мы делаем одно общее дело.
— Что же, не возражаю. Ответьте мне, где сейчас находится гауптман Гартман?
— Я не обязана отвечать вам, но у вас, оберст–лейтенант, очень серьезный вид, придется ответить. Гартман сейчас должен сдавать ценности в банк.
— Прямо из вашего кабинета он поехал в оккупационный банк?
— Нет. Сначала он должен был заехать в одну небольшую воинскую часть и забрать там у наших людей немного ценностей, а потом все отвезти и сдать в банк.
— Эта воинская часть находится в стороне аэродрома?
— Да. Но объясните мне наконец, в чем дело?
— На автомобиль, в котором ехал Гартман, совершено нападение. Гартман и шофер убиты, видимо, во время обстрела, загорелся автомобиль. Ценности в машине не обнаружены.
— Покажите на карте то место, где это произошло.
К столу подошел Ваден и ткнул пальцем в карту, развернутую на столе.
— Гартман жив? — спросила Эльза.
— Нет. Его даже узнать невозможно, — ответил Ваден.
— Кто первый приехал на место происшествия?
— Мой патруль. Потом вызвали меня. Почти одновременно со мной прибыл и оберштурмбанфюрер Мейер.
Миллер обратилась к Мейеру:
— Вы ехали с аэродрома?
— Да.
— Курт, — Миллер снова повернулась к Вадену, — мне послать своих людей на место происшествия?
— Не надо, трупы сейчас привезут.
— Постарайтесь, чтобы о случившемся знало как можно меньше людей.
— Все будет в порядке, Эльза, — заверил Ваден.
— Прикажите своим людям перекрыть все дороги, ведущие из Парижа.
— Это не имеет смысла. Покушение произошло за пределами города, и маловероятно, что злоумышленники, захватив ценности, отправятся в город. Они постараются уйти как можно дальше. Я сообщил всем воинским подразделениям, находящимся в том районе, о покушении. Может быть, удастся схватить бандитов.
Попрощавшись со всеми, Ваден ушел.
Мейер сказал:
— Примите мое искреннее сочувствие по поводу случившегося. Я знаю в лицо всех ваших людей, и вот что любопытно, — нахмурился вдруг Мейер, на лбу у него собрались резкие морщинки. — Этого человека я встретил на аэродроме вместе с незнакомым мне майором.
— Вы ошиблись, — уверенным тоном сказала Эльза.
— Я никогда не ошибаюсь. Еще не было случая, чтобы меня подвела моя зрительная память.
— Значит, сегодня это случилось с вами впервые. Ваден хорошо знает Гартмана, он не мог спутать. Оберст–лейтенант видел труп гауптмана.
— Или то, что осталось от него, — внимательно посмотрел на Миллер Мейер. — Гауптман так обгорел, что узнать, как выглядел раньше этот человек, невозможно.
— Вы считаете, что жертвой стал не Гартман, а кто–то другой? — медленно, почти по слогам, произнесла Миллер.
— Уверен в этом.
— Кто же тогда пострадавший?
— Вам лучше знать об этом, фрау оберст–лейтенант. Такого поворота Эльза не ожидала.
— Вы думаете, что говорите? — вспыхнула она от негодования.
— Да, — ответил оберштурмбанфюрер. — Я видел, как Гартман и майор сели в самолет и поднялись в воздух. Кроме того, — чеканил слова Мейер, — я уверен, что ценности не украдены, а летят в Берлин вместе с Гартманом.
— Мейер, ваши шутки сведут меня с ума, — сказала Эльза.
— Я не шучу.
— Если все, что вы сказали, правда, это ужасно.
— Почему же? Вы просто выполнили приказ своего начальства. Самостоятельно на такую операцию не рискнул бы пойти даже ваш Штольц.
— Как бы там ни было, меня ожидают большие неприятности, — вздохнула Миллер.
— Все в ваших руках, фрау оберст–лейтенант, — неожиданно улыбнулся Мейер. — Ведь о том, что случилось с ценностями, знаю только я один.
— Вы хотите сказать, что сохраните в тайне все это?
— При одном условии. Если вы, в свою очередь окажете мне услугу. Но об этом поговорим вечером в казино.
— Хорошо, — согласилась, не задумываясь, Эльза.
— Я был уверен, что вы не откажетесь. У вас нет выхода из создавшегося положения, фрау оберст–лейтенант, — самоуверенно произнес Мейер. — Итак, жду вас в казино в 20.00. Приходите вместе с Гардекопфом.
Он поднялся с кресла и вскинул руку в нацистском приветствии.
Как только дверь за оберст–лейтенантом закрылась, Эльза сказала Гардекопфу:
— Плохи наши дела. Что же нам делать?
— Прежде всего позвонить Штольцу и рассказать о случившемся.
— Вы правы, майор. Иногда приходится платить за ошибки других.
— Ничего страшного, — Гардекопф был абсолютно спокоен.
Миллер удивилась его хладнокровию. Она сняла трубку с телефонного аппарата и заказала Берлин, Штольца. Ждать пришлось недолго. Услышав голос Штольца, Эльза сказала:
— Те, кого вы ждете, вылетели в Берлин.
— Отлично, — прогудел штандартенфюрер на том конце провода.
— На аэродроме их видел Мейер. Он узнал Гартмана.
— Он сам сказал тебе об этом? — забеспокоился Штольц.
— Да.
— О нападении на автомобиль Мейер знает?
— Я потому и звоню вам, господин штандартенфюрер. Вечером у меня с ним состоится разговор, вернее, торг за молчание.
— Ты поступишь с ним так, как поступила в Швейцарии с Бедуином.
— Это приказ?
— Да, Эльза. Ни один человек не должен узнать правду. Через день вылетай в Берлин, вместе с Гардекопфом.
— Слушаюсь, господин штандартенфюрер.
Миллер положила трубку и задумалась. Опять убийство. Несмотря на то что Мейер — враг, коварный и беспощадный, ей было неприятно участвовать в этой операции. Но ослушаться Штольца она не имеет права, а он не желает торговаться с Мейером, вообще не желает платить за молчание. Он не верит Мейеру.
Миллер вышла в приемную и приказала Замерну заняться подготовкой к похоронам Гартмана и шофера. Гардекопфу сказала зайти к ней. Сразу же, без обиняков, сообщила:
— Штандартенфюрер приказал ликвидировать Мейера.
Гардекопф серьезно ответил:
— Я не сомневался в этом. Поручите операцию мне, фрау оберст–лейтенант.
— Что вы собираетесь делать?
— Прежде всего от вашего имени отнесу Мейеру несколько бутылок хорошего вина. Выпью с ним. Мне надо, чтобы он на несколько секунд повернулся спиной. Ночью я оглушу администратора, свяжу его и вынесу Мейера из номера.
— Мне кажется, что лучше будет провести операцию после встречи в казино.
— А если он успеет рассказать кому–нибудь о своих подозрениях.
— Все же мне не нравится то, что вы собираетесь ликвидировать его сейчас. Мейер мог сообщить в местное СД о своем приезде, и к нему могут прийти гости. Вы представляете, что будет, если его обнаружат мертвым сегодня. В казино посторонние не входили, вообще в это время туда заходит мало людей. Подозрение падает на вас, а заодно и на меня, — рассуждала Миллер.
— Вы настаиваете на том, чтобы я ликвидировал его после ужина?
— Так будет безопаснее.
— Тогда придется идти по другому пути. Во время ужина Мейер ставит вам свои условия. Вы говорите, что вам надо подумать и уходите. Я остаюсь с ним. Пьем вино, потом я предлагаю ему пойти к женщинам. Отвожу подальше от казино и…
Эльза махнула рукой, давая понять, что достаточно подробностей, и так все ясно.
— Надо попытаться спрятать труп, чтобы его не нашли быстро, — напомнила Миллер Гардекопфу.
— Канализационный колодец подойдет? — сразу же сообразил тот.
— Вполне. Вы свободны, Гардекопф, встретимся вечером.
Несколько минут Миллер оставалась в кабинете, потом направилась к Вадену. Он разговаривал с кем–то до телефону.
— Я все понял. Продолжайте розыск бандитов, — ~ и Ваден положил трубку.
— Как дела, Курт?
— Плохо, — вздохнул Ваден. — Не за что уцепиться даже. Создается впечатление, что бандиты растворились в воздухе. Я прозвонил все дороги, ведущие от места нападения на автомобиль. Никто нигде ничего подозрительного не заметил.
— Партизанам просто–таки повезло.
— Ты уверена, что это партизаны?
— Кто же еще?
— Среди немецких военнослужащих немало найдется таких, кто ради денег пойдет на все.
Миллер изумленно посмотрела на Вадена.
— Ты допускаешь мысль, что на автомобиль напали наши?
— Посуди сама, Эльза. Только люди в немецкой форме могли беспрепятственно проезжать через посты на дорогах.
— Ты говоришь страшные вещи, Курт.
— Но ведь убил кто–то Гартмана и шофера. Кто знал о том, что Гартман повезет ценности?
— Я, Гардекопф и ты. Ну и, конечно, погибшие.
— Значит, или Гартман, или шофер проговорились где–то.
— Возможно, Курт, но мне не хочется бросать тень на мертвых.
— Не говори глупости, Эльза, я считал, ты крепче.
— Это на меня повлиял разговор со штандартенфюрером. Он приказал мне и Гардекопфу через два дпя быть в Берлине.
— Ф–и–и–ть, — присвистнул Ваден. — Ожидаются неприятности?
— Почему ты так думаешь?
— Каждому понятно, что ты не приняла все меры для безопасности Гартмана.
«Он снова завидует мне и радуется, что у меня могут быть неудачи, — подумала Миллер. — Ну погоди, родственничек, еще посмотрим, кому из нас повезет».
— Тебя могут разжаловать до рядового, — продолжал Ваден. — Как видишь, на этом свете все временно, даже особые полномочия. — Он старался говорить сочувственно, во глаза его, горящие, недобрые, выдавали триумф. В ответ Миллер рассмеялась.
— Ты ошибся, Курт, — зло заговорила она. — Меня вызывают в Берлин совсем по другому поводу: чтобы дать мне возможность рассказать лично рейхсфюреру СС Гиммлеру, как во Франции выполняет свои обязанности полевая жандармерия.