— Не привык. От меня одно беспокойство: поздно домой приходить буду.
— Гулять почнешь?
— Нет, мать, работать.
— Ну, коли так, тогда не беда. Я тебе все секреты свои дверные разъясню. Столоваться где будешь? — поинтересовалась хозяйка.
— Осмотрюсь, потом видно будет.
— Обсмотрись, обсмотрись. Самовар-то у меня свой, не казенный, и хлебец найдется, и картошки полное подполье.
Саше понравился дом, было удобно, что он почти рядом с работой. В первый вечер он вернулся рано, рассчитывая выспаться, так как, выехав из Читы, почти не спал. Ночью с трудом проснулся. Возле постели стояла хозяйка и трясла его за плечо.
— Вставай. Пришли за тобой.
— Кто? — не мог опомниться Саша.
Наконец, сообразив, где он находится, вскочил, быстро оделся, сунул ноги в валенки, прямо на нижнее белье накинул дошку, вытащил из-под подушки наган, вышел на крыльцо. У ворот стоял милиционер.
— Товарищ начальник! Сидоркин послал за вами. Происшествие.
Дорохов быстро плеснул в лицо ковшик ледяной воды, оделся и, окончательно проснувшись, подошел к комнате хозяйки.
— Дормидонтовна! Вот вам первое из-за меня беспокойство. Запирайте дверь. Теперь уж до света не вернусь.
УРОК КРИМИНАЛИСТИКИ
В проходной комнате, кроме участкового инспектора, дежурившего по отделу, находился Степан Простатин, проводник служебно-розыскной собаки Варфоломеев и какой-то неизвестный Саше пожилой мужчина. Участковый сразу доложил:
— Кража на окраине слободы. Из стайки трех овец взяли. — И, кивнув в сторону сидевшего на скамье, объяснил: — У него, у Чуркина, значит. Он воров с ружья стрелял. Да, видать, промазал. Повалились в кошеву и умчались.
Надо было действовать. Еще днем Саша видел в комнате у Простатина новую сумку с криминалистическим набором и поинтересовался, укомплектована ли она. Тот, пожав плечами, ответил, что сумки только что прислали из области, две еще находятся на складе. Такой сумкой в Иркутске пользовался эксперт научно-технического отделения, а Саша помогал ему.
— Мне ехать? — усомнился проводник.
— Ехать. Обязательно. Где собака?
— Рядом с конюшней, в вольере. — И Варфоломеев нехотя привел в дежурку крупную восточноевропейскую овчарку.
Так же нехотя, как проводник за собакой, Простатин сходил за сумкой, и все, усевшись в большие розвальни, тронулись.
В Иркутске во время дежурств Дорохов много раз выезжал на происшествия, но самостоятельно, да еще в качестве старшего, ехал впервые. В уме он перечислял все, что положено сделать на месте преступления. Большой крытый двор Чуркина находился почти на самом краю города. К дому примыкал амбар, или, как его тут называли, лабаз, а с ним рядом — конюшня, коровник и стайка — сарай для свиней и овец. Все эти строения ютились под одной крышей. Хозяин метнулся в избу и вернулся с керосиновым фонарем — «летучей мышью». Саша достал плоский электрический фонарь, и они, привязав к саням собаку, все четверо пошли к сараю. Хозяин показал под навесом калитку, ведущую на огороды.
— Чуть за полночь услыхал в стайке шум. Кабан у нас строгий. Чего, думаю, он среди ночи хрюкает? Выглянул в окно, вижу, калитка на огороды открыта и через нее на огородах снег хорошо видно. Ну, думаю, сломали. Доху накинул, берданку схватил, да не тут-то было. Дверь не открывается — снаружи дрючком подперта. В сенях окошко выбил да вверх стрельнул. В калитку сразу две тени шмыгнули. Пока за патронами бегал да в окно выбрался, время прошло. Выскочил на огород, а от поскотины уже сани отъезжают. Один лошадь подгоняет, а другой сзади повалился. Тут я уже прямо по саням ударил, перезарядил да второй раз пальнул уже вон там, где дорога поворачивает. Первый раз саженей на пятнадцать стрелял, вполне и зацепить мог, а второй, наверное, подале раза в два. Дробь у меня заячья, видать, не донесло. Первый-то волчий заряд был, да вверх ушел.
— Где же у тебя собака? — спросил Варфоломеев.
— Гошка, сын, ушел в хребты, за охотой подался и обеих лаек забрал. Были бы собаки, ко мне во двор мышь чужая б не проскочила. Четырех овечек, сволочи, прирезали. Прямо в сараюшке. Трех унесли. Четвертая там лежит. Хряк, видать, кровь почувствовал, освирепел да мне знак подал.
Все прошли в сарай, в свете фонарей увидели лужу крови и овцу с перерезанным горлом. Саша распорядился тут на месте Простатину писать протокол, а Варфоломееву — пустить по следу собаку.
— Только в калитку не ходи, — предупредил он проводника, — чтобы следы не затоптать. Давай со двора на улицу, а уже там, на проселке, от места, где лошадь, и пустим.
Вышли вместе с проводником. На малонаезженной дороге отчетливо были видны свежие следы саней. Обнаружили место, где лошадь была привязана к поскотине, наткнулись и на пятна крови зарезанных овец.
— Отсюда и применю Байкала, — сказал Варфоломеев, раскрутив аккуратно свернутый длинный поводок, пристегнутый к ошейнику.
— Хорошо, я с тобой.
— Не успеете, — усмехнулся Варфоломеев. — Байкал резво идет.
— Успею! — Сбросил доху, повесил ее на изгородь, сказал проводнику: — Давай-ка твой полушубок, — и пристроил его рядом. — Ну, пускай своего следопыта.
Байкал и верно очень резво взял след. Варфоломеев, придерживая за натянутый поводок, побежал за ним. Саша, словно на тренировке, держался рядом, считая шаги и выравнивая по ним дыхание. Вскоре почувствовал, что нашел нужный ритм, и бежал легко. Километра через полтора, почти в центре, у въезда в старый чугунолитейный завод, где дорога была накатанной, собака сбилась, заволновалась, явно потеряв след. Дорохов предложил вернуться метров на десять и снова пустить Байкала. Варфоломеев неохотно выполнил указание, но все опять повторилось. Приходилось ни с чем возвращаться к месту происшествия. Дорохов твердо решил, что, если он и не раскроет это преступление, то уж выдержку-то покажет, и предложил Варфоломееву бежать обратно, заявив, что иначе они простудятся, и сам ринулся первым. Когда подбежали к дому, Варфоломеев никак не мог отдышаться, а Саша дышал ровно, только от гимнастерки шел пар.
— Ну и умотал ты меня, начальник! — откровенно признался проводник и, привязав собаку, отправился за шубами, а Дорохов вошел в дом.
На кухне возле самовара сидели хозяин с Простатиным и мирно пили чай.
— Ну, как с осмотром? Закончили?
— Закончил, — кивнул Простатин Дорохову и подал папку с протоколом, в котором Саша прочел короткое описание двора, сарая и четкую строчку о том, что «вещественных доказательств не обнаружено, а примененная собака Байкал след в городе утеряла».
— Силен, — буркнул Дорохов, догадавшись, что Простатин решил блеснуть своей сообразительностью, так как не верил ни проводнику, ни собаке и наперед знал, чем закончится беготня по следу.
Хозяин налил Саше чая. Он с удовольствием стал прихлебывать черно-бурый, по-забайкальски заваренный чай. Вошел Варфоломеев и тоже уселся с ними. Саша поинтересовался, во сколько светает. Узнав, что до рассвета еще целых полтора часа, попросил хозяина показать ему ружье и патроны. Старинная длинноствольная берданка его не заинтересовала, а вот патроны он осмотрел тщательно, вынул из одного пыж, высыпал на ладонь дробь, потом снова всыпал ее в гильзу и закрыл пыжом. Открыл второй патрон — там оказалась точно такая же дробь.
— Вы не сомневайтесь, — объяснил хозяин, — везде заячья, вот такой и стрелял.
Саша взял из папки чистый лист бумаги, быстро написал короткий акт об изъятии двух патронов и попросил Простатина достать из оперативной сумки сургуч, запаковал оба патрона в бумагу и на свечке разогрел сургучную палочку. Снял крышку со своих часов и той стороной, где была гравировка, приложил к сургучу вместо печати. Оба работника с интересом наблюдали за действием своего нового начальника, и Простатин, преодолев снисходительную сдержанность, попросил посмотреть часы. Потом их рассматривал Варфоломеев, подержал в руках потерпевший и похвастал:
— У старшего братана тоже были такие за отличную стрельбу, еще в мировую войну подарили.
— Ну что, домой? — неуверенно спросил Простатин.
— Нет, подождем рассвета, поищем следы в огороде. А пока приму заявление от хозяина.
— Выйдемте на минутку, — попросил Простатин. Когда они вышли во двор, он довольно сердито спросил у Дорохова: — Чего тут сидеть?
— Нужно изъять вещественные доказательства.
— Какие еще доказательства? — уж совсем рассердился Простатин. — Я и так знаю, что это дело Крученого. Он как в прошлом году освободился, так и пошло. То овцы, то свиньи, то коровы. Я его двадцать раз брал, весь двор у него перекопал, все в доме перевернул — и все без толку. «Не пойман — не вор», — говорит, а я слушаю и отпускаю.
— Если вы торопитесь, отправляйтесь домой, а я останусь. Рассветет — попробую во всех следах разобраться. Постараюсь собрать доказательства, чтобы вашего Крученого в двадцать первый раз не освобождать.
— Да я-то и не тороплюсь. Мне даже интересно, чем все кончится, — снова съехидничал Простатин.
Вернувшись в дом, Саша подробно записал показания потерпевшего, тщательно описал приметы каждой овцы, а под конец указал, что патроны, точно такие же, какими Чуркин стрелял в преступников, у него изъяты как вещественные доказательства по акту. Едва рассвело, Саша послал Варфоломеева за понятыми и попросил отыскать хотя бы одного грамотного. Хозяин подсказал, к кому идти, и вскоре Дорохов подробно объяснял понятым их задачу: в случае необходимости подтвердить все, что они видели, а также то, что будет записано в протокол.
Снова осмотрели сарай, где зарезали овец, калитку в огород, взломанную, видно, топором. На снегу нашли четкие следы обуви двух людей. Один след оставили унты или ичиги с какой-то характерной заплатой на пятке. Видно, край мягкой кожаной подошвы износился, и владелец обуви пришил заплату, но неудачно. Заплата загнулась, и на снегу, где преступник топтался, взламывая калитку, этот дефект был отчетливо виден. Саша показал след понятым, вернулся в дом, из оперативной сумки достал коробку гипса, растворив его по всем правилам, как не раз на его глазах делал в Иркутске эксперт, залил след. Через несколько минут на гипсовом слепке четко проявился широкий растоптанный отпечаток подошвы и латки.