Полковник Назаров подумал: «Вот так много раз выводили из беды эти чудо-хлопцы своего батьку Махно».
Постепенно стрельба отодвинулась назад, звуки боя доносились глухо, но напряжение его не спадало.
— Что-то далековато ушли, — забеспокоился Назаров. — Здесь где-то мы должны пройти через наш заслон.
— Разве сейчас увидите что-нибудь? — сказал Павел Алексеевич.
— Фонарщик должен сигналы подавать.
Фаэтон сильно тряхнуло на ухабине. Шелкович вскрикнул и выругался.
— Надо послать кого-нибудь за фельдшером, — раздраженно сквозь зубы сказал он Назарову. — Нестерпимая боль…
Но полковник, казалось, не обратил внимания на его просьбу. Он встал, напряженно всмотрелся в темноту.
— Стой! Мы, кажется, действительно отклонились от маршрута.
Ездовой натянул вожжи, всадники осадили коней, спешились. Назаров выскочил из фаэтона.
— Покотило, ко мне!
И вдруг сзади на него набросился махновец, завернул руки, кто-то схватил за ноги, рванул, и в следующее мгновение полковник лежал на земле вниз лицом. Атаман рычал, рвался, бил ногами. Неистово сопротивляясь, он не ощущал боли от крепких узлов, которыми стянули его руки.
В то же время вскочившие на фаэтон махновцы наставили стволы наганов на Шелковича и Наумова:
— Не рыпаться!
Их тоже разоружили, связали.
К фаэтону подвели Назарова, но едва отпустили, он с разгону ударил головой махновца и бросился бежать в поле. Атамана догнали, связали ноги и бросили в фаэтон.
Шелковича бил озноб, настолько он был потрясен. Наумов держался спокойно. Он потребовал командира отряда, представился ему как офицер ставки главнокомандующего и спросил:
— Вы можете объяснить мне, что все это значит?
— А це хто? — Покотило ткнул кнутом в Шелковича.
— Это представитель постоянной комиссии по земельной реформе господин Шелкович, — хладнокровно сказал Наумов.
— Ну, тебя и твово Шолковыча мы, може, отпустим… Як пройдем Мокрый Еланчик — там и решим. Вы нам не нужны. Про вас батько ничего не говорил…
— У, шкура сермяжная!.. — прорычал Назаров.
— А ты, полковник, не гавкай, — спокойно ответил Покотило. — Батько сказав, ще цей Назаров тай генерал Слащов полтора годин гонялись за ним по всей Украине. Сам, говорит, не пидэ, побоится. Бери, говорит, его и вези ко мне.
Назаров повернулся к Павлу Алексеевичу:
— Если вас отпустят, передайте войсковому старшине Бударину: до моего возвращения командование отрядом возлагаю на него.
— Это вам, Дмитрий Петрович, придется передать приказ, — сказал Наумов. — Я не оставлю полковника Назарова.
Шелкович сдержанно застонал:
— Но я не могу двинуться с места. Нога горит как в огне. При падении сгоряча не почувствовал, а вот теперь… Неужели треснула кость?
Колонна двинулась по широкой балке ровно, без рывков и остановок, как по хорошо знакомой дороге. Туман здесь стоял густой и холодный. Впечатление было такое, будто ехали по дну молочного моря. Назаров наклонился к Наумову и Шелковичу и тихо, так, чтобы не слышали махновцы, сказал:
— Вместо Шелковича в Ростов придется идти вам, Павел Алексеевич. Другого выхода нет. Действуйте.
Он отстранился и больше не обращал на них внимания.
Осваговец плотнее придвинулся к Наумову.
— Павел Алексеевич, слышали? Вы должны бежать и пробраться в Ростов. Это очень важно, понимаете?
— Признаться, не понимаю, — также шепотом ответил Наумов.
— Слушайте и, пожалуйста, не перебивайте. В Ростове вам необходимо встретиться с начальником оперативного отдела штаба Кавказского фронта Горюновым. Это наш человек. Передайте ему: с Кубани надо перебросить на Дон Кавказскую кавалерийскую и девятую стрелковую дивизии. Этим он облегчит высадку группы особого назначения. Встретиться с ним вы можете у него дома в обеденный перерыв. Пароль: «Извините, я к Протасовой, но ее нет дома. Разрешите написать ей записку?» Отзыв: «Пожалуйста. Только скорее: я спешу».
Он сделал паузу, чтобы Павел Алексеевич мог повторить про себя пароль, и продолжал:
— Передайте: план восстания прежний, сигнал к выступлению — захват города Александровск-Грушевского. На всякий случай, если не удастся связаться с Горюновым, сообщите все это полковнику Лошкареву — артисту театра «Гротеск» Якову Серову.
— Хорошо, но почему вы настаиваете на побеге? Покотило сказал: как только перейдем Мокрый Еланчик — он нас освободит. Тогда мы могли бы все обсудить.
— Освободит? Впрочем, освободит… от всех земных забот.
— Этот вариант не исключен.
— Вот именно. Повернитесь ко мне спиной, я попытаюсь зубами развязать вам веревку, — предложил Шелкович.
— Не надо. У меня в карманчике для часов лежит перочинный ножик. Достаньте его.
Каждое движение причиняло Шелковичу боль, он глухо стонал, но упорно изворачивался, чтобы дотянуться до карманчика у брючного пояса. Наумов выпрямился, стараясь помочь ему, и внимательно следил за всадниками. Туман, однако, был настолько плотным, что он видел только морду идущего сбоку коня.
Долго, очень долго возился Шелкович с маленьким перочинным ножиком… Почувствовав наконец, что руки свободны, Павел осторожно, чтобы не привлечь внимания ездового, нащупал опору для ноги, подался вперед и вдруг резко прыгнул. Лошадь испуганно шарахнулась в сторону.
— Сто-ой! — натужно заорал махновец. — Сто-ой, с-сукин сын!
Покотило подскочил к пролетке и, увидев, что исчез полковник Наумов, выкрикнул несколько фамилий и скомандовал:
— Взять живым. За мно-ой!
Вздыбив коня, он послал его вперед.
Всадники, развернувшись веером, устремились вслед за своим командиром.
Павел бежал широкими упругими прыжками вверх по склону холма. У самой вершины он вынырнул из пелены тумана, остановился и прислушался. Гулкий топот копыт быстро приближался.
Выскочив на высоту, всадники увидели Наумова и, уже не спеша, подъехали к нему. Покотило соскочил с коня.
— Ну, здравствуйте, Павел Алексеевич.
— Здравствуйте, товарищ Прийменко, — тяжело переводя дыхание, радостно приветствовал Наумов Григория Даниловича. — Ловко вы сыграли роль махновского командира.
— Так-то оно так, да ведь договор был на привале все это провести. Там и кони ждут.
— Обстоятельства резко изменились. Мне необходимо сегодня же ночью быть в Ростове.
— С вами поедут трое…
— Катер дежурит?
— Ждет вас на Беглицкой косе. Кстати, как вам удалось развязать руки?
Павел спохватился:
— Перочинный ножик!.. Он остался у Шелковича!..
— Нож? — испуганно воскликнул Прийменко. — Как бы Назаров не удрал… По коням!
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Над крышами домов тяжело нависли черные тучи. По улицам текли к Дону бурные потоки воды, они пенились, пузырились под упругими струями дождя. В такую погоду даже голодная собака к брошенной кости из конуры не вылезет. Но начальник оперативного отдела Горюнов не изменил своему правилу обедать только дома.
Не остановил ливень и Наумова. Наглухо застегнув тяжелый брезентовый дождевик и накинув на голову капюшон, он шел, не разбирая дороги. Не доходя до Покровской церкви, завернул в арочные ворота трехэтажного дома.
Поднявшись по крутой лестнице на второй этаж, Павел подошел к квартире пять, крутнул звонок. Дверь приоткрылась.
— Кто там?
— Извините, я к Протасовой, но ее нет дома. Разрешите написать ей записку?
Цепочка на двери звякнула, дверь распахнулась. Хозяин жестом руки пригласил гостя в квартиру и сказал:
— Пожалуйста. Только поскорее: я спешу.
Наумов переступил порог, остановился.
— Раздевайтесь, проходите.
— Нет-нет, — решительно отказался Павел. — Сейчас как раз такая погода, что ни одна душа меня не видела, надо так же незаметно уйти.
— В таком случае я слушаю вас.
Наумов настороженно покосился на двери, ведущие в комнаты.
— Можете смело говорить, там никого нет.
— Во первых, Михаил Иванович, сделайте все возможное, чтобы с Кубани на Дон были переброшены первая Кавказская кавалерийская и девятая стрелковая дивизии. Во-вторых, соберите мне руководителей Ростовского центра: полковника Лошкарева, то бишь артиста театра «Гротеск» Серова Якова Тарасовича и других командиров ударных групп и отрядов. Я ознакомлю их с новой обстановкой.
— Позвольте!.. Увеличивая силы красных на Дону, мы ставим в сложное положение отряд полковника Назарова и нам трудно будет поднять восстание казачества.
— Но этим создаются благоприятные условия для высадки группы войск особого назначения генерала Улагая на Кубани и захвата Екатеринодара. Назаров для того и брошен на Дон, чтобы отвлечь силы красных от главного операционного направления. А войскам вспомогательного направления задача, как вам известно, ставится также с решительными целями. Впрочем, до подхода дивизии красных с Кубани Назаров должен успеть выполнить свои задачи. Как и вы, кстати…
— Что ж, это логично… А какие вопросы еще будут решаться?
— Я должен заслушать доклады командиров о состоянии боевых групп и отрядов и, исходя из боевых возможностей, уточнить план восстания… Непременно сегодня ночью. Завтра с подобной же целью я уезжаю в Екатеринодар. Итак, где и когда мы соберемся?
— Позвольте еще один вопрос: почему полковник Назаров не пошел на Таганрог?
— В последний момент полковник Назаров получил приказ генерала Улагая двинуться на Александровск-Грушевский освободить лагерь военнопленных — их там свыше десяти тысяч — и всеми силами ударить на Ростов. К тому же, проходя через десятки станиц, он разрастется до корпуса.
— Слава тебе господи, — оживился Горюнов. — Чем больше будет сил у Назарова, тем легче нам захватить город, и уж дай бог хоть одни сутки быть хозяином Ростова!..
— Итак, место и время? — повторил Наумов.
— Ресторан «Сан-Ремо», первая кабина, в двадцать три часа. Наш человек вас встретит.
— Почему так поздно?
— Серов занят в спектакле, да и время нужно оповестить других.