Около 20 часов арестовали Шугаева и Зеленскую.
Кличка Шугаева — Купец. До революции был купцом второй гильдии. Присвоил документы убитого. Это стало известно кайзеровской разведке, которая шантажом заставила его работать на немцев. По указанию разведцентра, как пояснил Купец, был подчинен Мефодию в 1939 году. Шугаев видел Мефодия всего три раза и только ночью; лица его не разглядел. Для связи пользовались тайниками — почтовыми ящиками, которые были под условными номерами. С Рассохиным познакомился по указанию Мефодия «на шахматной ниве», по выражению Купца, для того, чтобы названивать ему по телефону. Этим телефоном Шугаев пользовался крайне редко. Чаще звонил ему сам шеф. Точного адреса проживания Мефодия Шугаев не знал. При аресте у Шугаева отобрали трость с секретом: при сжатии рукоятки из трости выпадал миниатюрный водонепроницаемый контейнер землистого цвета с микропленкой. В условленном месте эта информация оставлялась совершенно незаметно для постороннего глаза. А чтобы отвлечь внимание в случае слежки, Шугаев открыто выбрасывал или прятал ненужные предметы. Так поступил он и в монастыре: спрятал под доски остатки пищи.
На допросе Зеленская призналась, что все началось в январские дни сорокового года с одной из попоек, устроенной в ресторане. Зеленскую пригласил с соседнего столика импозантно одетый мужчина лет пятидесяти. Тогда она была одна: муж поехал подработать в райцентр. После ресторана он проводил ее до дома. Напросился на чай, подарил золотой перстень с драгоценным камнем. Потом остался ночевать. Альфред, новый поклонник, сорил деньгами, не скупился на подарки. Сначала она, ничего не подозревая, охотно рассказывала ему о производственных делах, а потом он предложил добывать секретную информацию за большие деньги. Зеленская поначалу, испугавшись, отказалась. Но деваться было некуда — она вконец запуталась в расставленных сетях и, в конце концов, согласилась. Слепок ключа от сейфа сборочного цеха она сняла, пользуясь ротозейством Федорука, ее давнишнего воздыхателя. Черпала информацию и от конструктора Чревова, разобиженного на весь белый свет. Тот, не задумываясь, в слепой ярости рассказывал ей обо всем, лишь бы навредить, как он думал, своим недругам. Чревов был убежден, что все эти сведения о новых важных разработках, в которых он участвовал, идут «наверх», к начальнику. А там должны были оценить его способности и выполняемую при этом роль. Вот он и старался...
Что касается Альфреда, он вскоре исчез, передав Зеленскую в подчинение Шугаеву. Как выяснилось позже, Альфред был убит при попытке перехода государственной границы.
В 21-00 доставили на допрос Фирсова. Когда майор Стеклов увидел его, не поверил своим глазам: перед ним стоял Варев. «Ай да Жуков! — пронеслось у него в голове. — Какого матерого кровожадного зверя поймал!» Он не мог сдержать своих эмоций:
— Вот это встреча! — Стеклов встал со стула. — Никак сам Вячеслав Мефодьевич к нам пожаловал! Какая птица попалась!
Тот холодно парировал:
— Вы ошибаетесь, гражданин следователь. Впервые слышу эту фамилию. Я — Фирсов.
— Ну, конечно-конечно, Варев. Было б странно, если бы признались, кто вы такой. Но ничего, не расстраивайтесь: мы освежим вашу память.
Молча смотревший на эту встречу Нурбанов спокойно спросил:
— Ваша кличка как агента?
— Какого агента?! Я вор! Вор в законе. Чего вы меня сюда приволокли! Со мной должна иметь дело уголовка.
— Агента по кличке Мефодий знаете? — снова задал вопрос полковник.
Шпион, не задумываясь, ответил:
— Понятия не имею.
— Эту кличку вам дали, учитывая ваше отчество, или в память об атамане бандитской шайки, действовавшей когда-то в этих краях?
— Не понимаю, о чем идет речь.
— Речь идет о том, — невозмутимо продолжал Нурбанов, — что вы представились Купцу, то есть Шугаеву, как Мефодий. — Полковник подошел к Вареву. — Вы проиграли, Вячеслав Мефодьевич. И надо иметь мужество признать это. Если вы тогда, в лесу под Святовском, сумели скрыться, оставив на память корзинку с еловыми шишками — мы признаем свой промах.
Варев изменился в лице, устало опустился на стул.
— Я Шугаеву представился по отчеству — Мефодьевич, а не Мефодием. Это, видимо, ему от страха послышалось.
Полковник подал ему листок бумаги.
— Вот заключение экспертизы. Отпечатки пальцев, обнаруженные на рации, которую вы спрятали в лесу, идентичны вашим.
Кинув короткий взгляд на документ, Варев сказал:
— Моя фамилия Фирсов. Клички не имею. Да, я радист. Но не больше. Никого не убивал, ничего не взрывал, никакой секретной информации не воровал. Я лишь исполнитель.
— В таком случае вы — Тринадцатый...
Варев вздрогнул.
— Несчастливую цифру вы себе подобрали.
Полковник положил перед ним одну из расшифрованных радиограмм.
— Видите, здесь упоминается Тринадцатый. А центральная фигура — Мефодий. Так кто же вы, Варев, в действительности — Мефодий или Тринадцатый?
— Я же вам сказал, что не имею клички. Меня в это дело втянули три месяца назад. А остальное вам и так известно. К тому же, можно сказать, я анкету заполнил. Читайте. Там изложил все, как на духу.
Полковник спросил агента: знает ли тот Фролова по кличке Космач.
Варев пожал плечами:
— Не слыхивал.
Доставили Фролова. Космач заявил, что с этим человеком он в конце июня проник в квартиру конструктора Ахматова и там вскрыл по его указанию сейф. Потом этот мужчина фотографировал чертежи.
— А вы говорите: секретную информацию не воровали, — произнес Нурбанов, внимательно глядя на шпиона.
Варев молчал.
Допрос Варева ничего нового не дал. Осталось неясным, кем на самом деле был Варев — резидентом или радистом-контролером.
Майор Стеклов решительно заявил, что Варев — резидент этой агентурной сети.
Тоскливый шум ветра на кладбище застревал в низкорослых кустарниках. Старший лейтенант Закиров, находясь недалеко от тайного склепа, чутко прислушивался ко всем шорохам. Он видел, как накренилась плита и над могильным холмиком появилась голова Вильданова, который махнул ему рукой. Закиров подошел к нему.
— Ты давай туда, а я здесь побуду, — зашептал он. — Майор велел.
Закиров спустился вниз, на ощупь по стенке коридора добрался до подземной комнаты.
Кто-то дотронулся до его плеча.
— Вы тут оставайтесь за старшего, — зашептал Галямов, — а я узнаю, что творится в монастыре.
Майор ушел.
В подземелье царили кромешная темнота и тишина. Казалось, в комнате пусто. Разговаривать и курить запрещалось. Закиров посмотрел на свои часы: фосфорический циферблат высвечивал 23-00.
Прошло не менее часа, когда Галямов вернулся и тихо сказал:
— Там все по-прежнему. Ход в подземелье из бывшей опочивальни настоятеля монастыря пока не нашли. Так что надо ждать эту особу здесь.
Закиров был почему-то уверен, что враг появится из какой-нибудь потайной двери в стене. А вот с какой стороны — не знал.
Вдруг ему показалось: кто-то еле слышно шагает. «Проявляют ребятки нетерпение», — подумал он.
Шаги смолкли. Минут пять царила звенящая тишина.
Теперь отчетливо донесся шорох откуда-то снизу, из-под земли. Внутри возвышения, где стояли гробы, что-то заскрипело, словно открывалась дверца допотопного шкафа. Потом будто выдвинулся ящик стола.
Закиров, ступая на носки, приблизился к подозрительному месту и присел на корточки.
Все стихло. Минуту или две все сидели, затаив дыхание.
Неожиданно крышка среднего гроба чуть приподнялась, и оттуда, в образовавшуюся узкую щель, пробился свет электрического фонарика.
«Так вот где замаскирован тайный ход!» — пронеслось в голове у Закирова.
Тем временем крышка гроба и находящийся там скелет начали медленно подниматься; свет разливался по склепу, прогоняя темноту.
Закиров увидел руку, поднимавшую скелет и крышку гроба. Показалась голова.
«Сейчас разглядит засаду, — подумал он. — Нырнет обратно и поминай как звали! Надо немедленно брать».
Контрразведчик резко, как пружина, прыгнул к гробу и в мгновение ока схватил за руку таинственного пришельца. Рука инстинктивно рванулась вниз. Крышка гроба со скелетом уперлись в плечо чекиста. Подлетел Матыгулин, схватил неизвестного за подбородок. Подоспели Галямов и Зарипов.
Майор откинул, чтобы не мешала, крышку гроба со скелетом; Зарипов подхватил ночного странника под руку. Незнакомец остервенело вырывался. Вчетвером, изо всех сил напрягаясь, контрразведчики начали медленно вытягивать из щели шпиона, точно глубоко забитый большой ржавый гвоздь. И когда это извивающееся тело вытащили, подземелье огласилось диким, полным отчаяния и ужаса женским воплем:
— А-а-а!
Галямов, глядя на женщину в мужской одежде, мрачно спросил:
— Оружие есть?
Шпионка молчала.
— Что у вас в кармане брюк? — И, не ожидая ответа, Галямов кивнул Матыгулину: — Проверьте.
Лейтенант вытащил из ее кармана маленький, с ладонь, бельгийский браунинг.
— Гадина! — задыхаясь от ярости, проговорил он. — Это она, сволочь, угробила Измайлова и ранила Денисова. Найденные гильзы — от браунинга этого калибра.
— Ничего, лейтенант. Она получит свое. А сейчас осторожненько спуститесь туда, вниз, и осмотритесь повнимательнее. — Майор посветил в щель, откуда появилась шпионка. — Тут каменная лестница, но дальше нее — ни шагу! Ясно?
Матыгулин быстро спустился в подземный ход. Но тут же показалась его голова:
— Лестница как будто к самому шайтану!
— Дальше не ходить! — повторил приказ Галямов. — Нарветесь на ловушку — голову потеряете!
— Товарищ майор, тут какая-то сумка.
Галямов принял тяжелый дорожный баул. Раскрыл его — в пучке света тускло блеснули золотые червонцы с изображением Николая Второго. Он что-то поискал там и взглянул на задержанную.
— Где перстень?
Та пожала плечами и отвела взгляд.
Снова из щели высунулся лейтенант:
— Вот еще что нашел! — подал Галямову массивный золотой перстень с огромным бриллиантом. — Валялся прямо на лестнице.