Зайцев открыл правую дверцу и, набрав воздуха в легкие, крикнул:
— Елена Петровна! Здравствуйте!
Женщина вздрогнула, покрутила головой, опустила зонтик, увидела в нескольких шагах от себя Евгения Александровича и от удивления приоткрыла рот.
— Быстрей садитесь, желтый зажегся! — засмеялся Зайцев и бросил на заднее сиденье «дипломат», тронул вперед и показал пальцем на ремень безопасности: — Застегнитесь.
— Ага, я сейчас, вот только сумка мешает, — бормотала Елена Петровна растерянно и удивленно. — Можно я ее туда поставлю? — Она обернулась.
— Я помогу, — Евгений Александрович взял у нее сумку, опустил за кресло и с загадочной улыбкой спросил: — Вам домой? Или вы здесь надолго?
— Господи! Ну, конечно, домой! Это просто чудо какое-то! Я так вся устала, так издергалась, думала, что на электричку опоздала, и ведь точно — опоздала, а тут — вы!
— Мир тесен, Елена Петровна! По д-делам были в столице?
— Ну да, ну да, по делам. И по магазинам побегала. А дела мои хорошие, Евгений Александрович. Я в платную поликлинику ездила. Думала, что у меня язва, а на самом деле обыкновенный гастрит, так что дела мои хорошие. Неужели вы прямо домой?
— Абсолютно верно. Мои дела тоже н-неплохие, магазины московские мне не нужны, я человек непритязательный, н-навестил старого доброго друга — и назад.
— Бог ты мой, как же мне повезло! Я вам даже заплачу, Евгений Александрович.
— Ну, Елена Петровна, это уж вы напрасно! Разве мы с вами н-не добрые знакомые?
— Тогда хотите покушать? У меня здесь и колбаска есть, и батончик свежий, и молочко.
— Благодарю, я только что из-за стола, ч-честное слово, сыт. А вы, наверное, голодны? Вы не стесняйтесь, поешьте. Вам-то ни к чему такие испытания, тем более при гастрите. Я сейчас приторможу, и вы достанете свои п-припасы.
Пока Елена Петровна на заднем сиденье шуршала бумагами, резала хлеб, колбасу, Евгений Александрович, глядя на ее сияющее от радости симпатичное курносое лицо, думал о том, что она, конечно, не знает и десятой доли того, что, видимо, известно Константину Белову, но если имеет доступ к золоту, значит, работает на важном участке, сведения о котором могут стоить недешево и наверняка будут интересны Вернеру Штольцу. Так что сама судьба идет ему, Евгению Александровичу Зайцеву, навстречу, послав такую попутчицу, с которой уже сейчас, не теряя времени, можно начать разговор, можно начать ту самую работу, где все стерильно, где нет никакого риска, где все, что от тебя требуется, — это предельное внимание и гибкий ум, способность ненавязчиво задавать вопросы и получать нужную информацию.
— Между прочим, Елена Петровна, вы совершенно н-напрасно ездили в Москву в платную п-поликлинику, потому что вполне квалифицированную консультацию мог бы дать в-вам я или мои коллеги. Я, между прочим, в свое время в молодости увлекался психиатрией. А вы, должно быть, знаете, что все наши недуги на н-нервной почве. Внушение — вещь исключительная. И самый эффективный метод лечения — гипноз. Почему? Да потому, что, создавая человека, п-природа-матушка не предусматривала ни нас, врачей, ни, разумеется, медицинских препаратов. Все — в человеке. Это самый совершенный организм. Я, стоматолог, п-правда, увлекающийся психиатрией, могу оказать вам самую реальную помощь. Нужна для этого мне, врачу, т-только единственная вещь: самая полная информация о вашем образе жизни, труда и отдыха. Для убедительности н-начну с малого, с чисто внешних факторов. Вы сказали, что у вас было подозрение на язву желудка, а на самом деле гастрит. Значит, ваша работа с-связана с вредными условиями. Не так ли?
— Так, я гальваник, — кивнула с полным ртом Елена Петровна.
— Очевидно, что вы, кроме того, р-работаете по сменам. Верно?
— Ну да, мы работаем в три смены.
Получив из раствора девять слитков, Василий поехал в поликлинику, где работал покупатель.
Поднявшись на второй этаж, он с ужасом подумал, что даже не знает ни фамилии, ни имени этого врача. Как же быть?
Он прошел по коридору, остановился около второй двери с табличкой «Стоматолог», занял очередь за незнакомым мужчиной и стал ждать. Из кабинета вышла тонюсенькая врачиха с крашеными ногтями и пошла вниз, видимо, в регистратуру. Серегин догнал ее на лестнице, сошел на две ступеньки ниже, и, теряясь и путаясь в мыслях, сбивчиво объяснил, что ему нужен мужчина невысокого роста, с бакенбардами, в коричневом костюме.
— А зачем он вам? — строго спросила женщина.
— Понимаете, зубы я хотел у него подлечить, но сделать это в темпе, коронки поставить. Мне посоветовали добрые люди к нему обратиться, а вот фамилию я позабыл.
— Кто же вам посоветовал?
— Одна знакомая, которой он делал зубы. У меня пустяки, у меня даже колечко есть, у меня свое сырье. Как мне его найти?
— Не знаю, он сегодня работал в первую смену, кончил на час раньше. Фамилию я вам сказать не могу, мне же еще и влетит. Записывайтесь в общую очередь. И ждите, когда придет открытка.
— Ну, дамочка, ну, милая, мне правда же очень надо. Я вас умоляю! Он здесь или уехал? У него, я знаю, есть машина, красные «Жигули». Я и сам водитель. Я бы ему пригодился, честное слово, запчасть какую достать или с бензином помочь.
— Где он ночует — трудно сказать, — женщина презрительно повела плечом, — может быть, в гараже. А номер его машины мне не жалко: тридцать два пятьдесят два. Ищите. А мне некогда! — И, цокая высокими белыми каблуками, врачиха грациозно пошла вниз.
Серегин задумчиво почесал затылок. Черт, как не повезло. Вот разве что номер машины. Но где его искать? Он может и в гараже стоять, и уехать куда-нибудь. А эта красивая стерва почему-то на него злая.
Он медленно спустился на первый этаж, прошел мимо регистратуры. Около входа пожилая женщина мыла шваброй кафельные полы. У Серегина возникла мысль. Он шагнул к женщине и спросил:
— Мамаша, извините меня ради бога, вы не скажете, как величать у вас хорошего врача? Он такой невысокий, в коричневом костюме, черные бакенбарды и машина есть.
— Зайцева-то? — удивилась женщина. — Евгением Александровичем, а что?
— Спасибо! — улыбнулся Серегин, — Я его отблагодарить за работу хотел, а имя-то и не знал. Вот уж спасибо! — Он выскочил из поликлиники и быстро сел в машину.
Лена говорила, что однажды ждала его минут двадцать. Он за деньгами ездил. Туда и обратно — по десять минут. Значит, живет он где-то не здесь, не около поликлиники, его надо искать или в центре, или в другом конце города. Ничего, поищем.
Серегин медленно ехал по улице, внимательно вглядываясь в номера «Жигулей». У Зайцева машина красного цвета. 32–52. Ладно, не иголка, найдем. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так послезавтра, из-под земли, но достану я тебя, гражданин Зайцев Евгений Александрович. У меня почти шестьсот граммов золота. Если ты их возьмешь по двадцать рублей…
У Серегина аж дух захватило: сразу, одним махом получить двенадцать тысяч! Вот тебе, Клава милая, и твои свиньи. Я тогда в момент эту развалюху продам и куплю новенькую, последнюю модель. А потом Ленка еще раствор принесет, и тогда можно будет столько же или даже больше положить на книжку. Накопить тысяч пятьдесят — и пошли вы все к черту! И Ленка, и Зайцев, можно будет продать участок, дом и умотать с Клавой куда-нибудь на Украину, на берег Черного моря, купить там дом с виноградником, винцо продавать и рыбку ловить. Чем не жизнь! С такими-то деньгами везде примут. Это ж на старые полмиллиона потянет. А я пока еще не миллионер, Елена Петровна, чтобы тебе на всякое барахло по пятьсот рублей выкладывать. Но даже если и буду миллионером, все равно не дам, потому что мне деньги самому нужны.
Погоди, а кто это впереди? Так это же Зайцев! Хорошо идет, километров под восемьдесят. И не боится, что по городу. Ничего, сейчас мы тебя достанем.
Серегин прибавил газ, но красные «Жигули» тоже прибавили.
Надо же, уходит. Серегин пригнулся к баранке. Ах, черт, красный свет! Уходит, уходит Зайцев! Направо сворачивает. Ну, быстрее же, светофор проклятый. Есть желтый, вперед!
Серегин рванулся через перекресток, не дожидаясь зеленого сигнала светофора, свернул направо. В самом конце улицы увидел машину Зайцева, который повернул на Индустриальную. Ах, ты от меня, водителя первого класса, бегать вздумал? Ну, я тебе покажу, зубодер!
Серегин свернул на параллельную улицу и проскочил перекресток, заметив, что по этому самому перекрестку молнией сверкнули красные «Жигули». Вот паразит, опять обманул! Куда же это он, неужели на шоссе подался, хитрец? Но там я его не достану, у него машина новая, а моя кляча больше сотни не дает, развалиться на ходу может. А все-таки попробую.
Он развернулся, выехал на узкую улицу и, набирая скорость, пошел вперед. Так ведь можно и влопаться в какой-нибудь грузовик, мелькнула мысль, но тут же исчезла, потому что красные «Жигули» с номером 32–52 появились из-за поворота и, рванувшись навстречу, ушли назад. Чтоб ты сгорел, фантомас проклятый! Опять наколол! Ну, я тебе устрою счастливую жизнь, раз ты на шоссе не вырвался.
Серегин юркнул в переулок на «кирпич» и осторожно выехал на улицу Кирова, где обычно стоит инспектор ГАИ. Но сейчас почему-то его не было. И Зайцева не видно. Ушел все-таки. Ну, конечно, ушел. Испугался. Где же его искать? Домой и к гаражу он сейчас вряд ли поедет, побоится, он постарается меня подальше увести, в другую сторону. Например, к поликлинике, или нет, там много знакомых, могут его тормознуть, попросить подвезти, а ему останавливаться невыгодно. Значит, искать его надо в новом микрорайоне.
Серегин повернул на Первомайскую и, внимательно озираясь по сторонам на перекрестки, шел со скоростью 60 километров.
Ага, вон гаишник знакомый стоит. Придется сбавить скорость. Надо ему улыбнуться. Привет, привет, чтоб ты сдох! И теперь, пока он вслед смотрит, спешить нельзя. А что там справа, на Индустриальной? Ба, так это же Зайцев. Стоит на месте. И