турмовая группа справа тоже овладела угловым домом. Штурмуют дальше — через окна, через двери.
Три немецких танка, став в ряд, простреливают проспект насквозь. Когда минометная батарея Сотника подожгла левый, два других двинулись и, маневрируя, стреляли по двум нашим тяжелым орудиям, выдвинутым для стрельбы прямой наводкой. Орудия дали залп, и танки скрылись в боковой улице.
Гаубицы стреляли прямой наводкой по каменным зданиям.
Водитель СУ Тарасов первым вырвался за вокзал, уничтожил шесть пулеметов, один шестиствольный миномет, три автомашины, двенадцать подвод, восемнадцать человек пехоты… Пал смертью храбрых.
В левофланговую штурмовую группу Бутейко передали
ЛИСТ0К-М0ЛНИЮ.
«…Деритесь с врагом так, как дерется сержант Самошкин. Он уничтожил автоматом и гранатами десять фашистов, забросал гранатами из окна минометную батарею во дворе…
…Передай по цепи — бойцы Черкасова уже захватили вокзал! Отрезают противника, наступая по железнодорожной ветке к Днепру. Наш старший сержант Белоус со своей штурмовой группой уже вырвался у Днепра на железнодорожную
У и ведет бой в районе рва-овражка. Белоус представлен к правительственной награде. Поможем Белоусу! Младший лейтенант Четверкин».
В 21.00 капитан Степцов передавал оперативную сводку.
«…Части дивизий Черкасова и Бутейко овладели кварталами 65 — 114 вкл. и закрепились перед железнодорожной веткой Вокзал — Пристань. По ту сторону ветки, в квартале 115, штурмовая группа Бутейко удерживает ров-овражек и дома за ним… Части продолжают выполнять поставленную задачу».
Утренняя боевая сводка сообщила, что «попытки прорваться через ветку успеха не имели».
Успех был, но противник выбил наши части за линию.
В тот день, день ожесточенных боев, майор Свешников вернулся только поздно вечером. Он сообщил военному коменданту Баженову, беседовавшему в своем кабинете с Льохой, что он выставил часовых у складов, подобрал дома для госпиталей и для штаба армии, но что делать с населением? Минуя контрольно-пропускные пункты комендатуры, люди, как одержимые, бегут в город. Бойцы комендантской команды пытаются их остановить, стреляют в воздух, а толку никакого.
Задержанных собрали в театре, человек пятьсот. Вывести их из города? Или отменить приказ, временно запрещающий возвращение жителей в город? Уже отмечено семь случаев, когда жители подрывались на минах. Раненых положили в медсанбат. Но военврачи протестуют. А чтобы открыть гражданскую больницу, нет ни врачей, ни сестер.
— И не думайте выгонять, не получится, — сказал Льоха. — Старый приказ, запрещающий въезд, не отменяйте а только твой, Юрий, сейчас же пиши свой, военнокомендантский. Город объяви на осадном положении, оружие, которое найдут, прикажи сдать, чужих вещей не трогать и прочее. Укажи границы жилых кварталов. А группу партизан, чтоб помогли и порядок навести, и разминировать, и прочее, я тебе пришлю.
В тот же вечер Сысоев услышал в трубке голос Юрия Баженова:
— Поздравляю. Испытание прошло отлично. Подробности письмом.
— Ну, знаешь, Баженов, легче попасть к командующему армией, чем пробиться к тебе! Два автоматчика у парадного, два в коридоре у двери, плюс старшина, опрашивающий ожидающих… Явно переборщил! — с этими словами Сысоев подошел и протянул руку.
— Здравия желаю! — приветствовал полковник Петрищев.
Баженов молча показал обоим на широкие мягкие кожаные кресла, стоявшие перед его огромным письменным столом, и сам опустился в такое же кресло.
Слева от Баженова у стены стоял его карабин. В ящике письменного стола лежал заряженный трофейный пистолет, на боку в кобуре — второй, в заднем кармане — маленький маузер, за открытой деревянной ставней — ручной пулемет. Может, это и смешно, но Баженов любил оружие.
Сысоев оглядел просторный кабинет. Стены были увешаны картинами русских мастеров. На столе красовался дорогой письменный прибор из малахита с золочеными крышками.
Два массивных серебряных подсвечника по бокам, кожаные папки с тиснением, маленький браунинг, похожий на коровинский. Но это была лишь трофейная зажигалка — мечта молодых курильщиков.
Хотя ты и представитель ВПУ, и военный комендант, ты прежде всего офицер отделения по изучению и использованию опыта войны. И если ты вызвал меня только затем, чтобы я изучал военный опыт по батальной живописи на этих стенах, то берегись! Что-то не пойму, куда мы попали. Нет, это не кабинет начальника гарнизона, насчитывающего два взвода. То ли картинная галерея, то ли имперская канцелярия?..
— Спасаем картины. Вот отобьют музей, назначим директора, — сдадим. Маленькая поправка: у меня не два взвода, а уже три роты — батальон.
— Не хвастай. Я-то знаю!
Баженов помолчал. Голова так болела, что каждое слово — как иголка в мозг.
— Не хвастаю. Кроме автоматчиков из роты охраны и саперов есть и еще бойцы.
— Откуда?
— Сформировал из возвращающихся из госпиталя в часть.
— Понятно! Они заходят спросить у тебя адрес своей части, а ты их зачисляешь к себе! Ты обалдел? Ведь есть приказ главнокомандующего, запрещающий это.
— Знаю. А кто будет вылавливать гитлеровцев на чердаках пустых домов?
— Как? В нашей части города?
— Вот именно. Уже захватили сорок семь пленных. Убитых — в три раза больше.
— Не понимаю!
— Кое-кто из недавнего танкового десанта, а большая часть — по приказу. Они выжидали, чтобы с началом их штурма действовать с тыла, поднять у нас в тылу панику. Называлось: операция «Троянский конь».
Ты назвал так?
— Их командир семьдесят второй пехотной. Дверь распахнулась, и вошел майор Бичкин, краснолицый, улыбающийся:
— Еще полтора десятка фрицев выудил! Один кричит — «их бин доктор». Когда будете допрашивать?
— Направьте в подвал.
— Там и так уже сорок семь ждут разговора с вами
— Почему не передашь Андронидзе? — спросил Сысоев.
— По той самой причине, по которой и тебя вызвал.
— Что ты такой бледный, даже губы серые?
— Голова побаливает.
— Бессонница?
— Работа. Спать некогда. Захватили мы спиртовой и пивной заводы. Спирт в подвалах. Мои часовые охраняют. Так бойцы с передовой повадились бегать на пивной завод за пивом. Оголяют фронт. Я приказал выпустить пиво на пол. И то норовят зачерпнуть котелком.
— Не впитывается в землю?
— Там бетонный пол. Воды нет, так однажды пожар этим пивом тушили…
— А нас ты пивом угостишь?
— Угощу.
— С пола?
— Нет, из бочки, где плавал фриц-утопленник.
— Мрачновато ты шутить стал.
— Какие тут шутки! В этом городе не до шуток. Мины.
— Масса мин, — вмешался Бичкин. — Боец открывает дверь — взрывается. Ступил на доску в комнате — взрыв. Гражданский берет дрова из кучи — взрыв. Идут по воду к Днепру — на берегу взрыв. А когда ничего в доме не взорвалось и в нем уже живут, он сам взрывается: мины замедленного действия. Полная передняя граждан, а зачем? Пришли просить: «Проверьте дом», «Дайте сапера».
— Майор Бичкин, попрошу вас принять посетителей.
— Разрешите принимать в кабинете Свешникова? Удобнее: он по ту сторону коридора, а ко мне надо подниматься на второй этаж.
— Действуйте.
— Ваш дом не минирован? — с наигранной пугливостью спросил Сысоев.
Баженов с интересом поглядывал на Сысоева. Обращается на ты. Пытается шутить. Баженов вынул из ящика стола радиомаяк и сказал, что нашли у стены этого дома.
— Удалось ли поймать «бравого»?
— Нет. Ищу. — Баженов спрятал радиомаяк. — А как Мюллер? — лицо Сысоева посуровело.
— Пока никак.
— Не смею злоупотреблять вашим временем, Юрий Николаевич, — заговорил Петрищев, — но в вашей сводке значится «типография». Я узнал, что политотдельцы уже точат на нее зубы. Вот мы и поспешили. Надо срочно отпечатать «Справочник для старшин» и некоторые инструкции. У вас действительно имеется типография на ходу?
Баженов достал из ящика стола сложенный листок коричневатой бумаги и протянул. Полковник развернул.
«Ключевски Висти № 1. Орган Ключевского РК КП(б)У, районной и миськои рад депутатив трудящих».
— Как, в городе уже функционирует райком и горсовет?
— Нет! Это посоветовал Льоха. Он же дал и редактора-организатора — Поля, и двух наборщиков из партизан.
— Поль — иностранец?
— Партизанская кличка. Павел Рутковский. Он же <Американец»!
— Петр Иванович, поглядите на эту газету номер один! Здесь и «От Советского информбюро», и статья «Битва за город», подписанная старшим лейтенантом Баженовым, и заметки о зверствах немецких оккупантов, и статья Льохи о возрождении города, и приказ военного коменданта, подписанный тем же старшим лейтенантом Баженовым…
— Из-за этого приказа я весь сыр-бор затеял, — сказал Баженов. — Если желаете, товарищ полковник, я прикажу проводить вас в типографию. Поль сейчас там. Только быстро перебегайте проспекты. Слышите, как садит?
— Если бы ты не вызвал меня, — сказал Сысоев, — я бы и сам приехал. Над о осмотреть на дзоте действие «казана», как окрестил его Мацепура. Но зачем ты меня вызвал? Что-нибудь экстрановое?
— И новое и не новое. Противник опять применил противотанковое оружие. Танк— вдребезги, в точности как тогда на Гнилушке. Понимаешь, это сработал не фаустпатрон. И снова я нашел неподалеку обрывки такого же провода.
Баженов достал из ящика и положил на стол кусок черного обугленного шнура. Сысоев внимательно осмотрел его.
— Обычный электрический шнур с толстой резиновой изоляцией.
— Знаю. Но что за повторяющаяся случайность, почему он опять возле уничтоженного танка?
— Может, это шнур передвижной электростанции или прожектора? И никакого отношения к танку не имеет, а танк разбило потому, что кроме мин или фауст-патрона взорвался собственный боезапас?
— Не знаю. Поедем, посмотришь, пока не стемнело, а то и опасно будет и плохо видно.
Вошел майор Свешников. Доложил, что у трофейных складов на улице Леси Украинки заменил дивизионных часовых комендантскими. Еле удалось…