— В таком случае вы — Тринадцатый...
Варев вздрогнул.
— Несчастливую цифру вы себе подобрали.
Полковник положил перед ним одну из расшифрованных радиограмм.
— Видите, здесь упоминается Тринадцатый. А центральная фигура — Мефодий. Так кто же вы, Варев, в действительности — Мефодий или Тринадцатый?
— Я же вам сказал, что не имею клички. Меня в это дело втянули три месяца назад. А остальное вам и так известно. К тому же, можно сказать, я анкету заполнил. Читайте. Там изложил все, как на духу.
Полковник спросил агента: знает ли тот Фролова по кличке Космач.
Варев пожал плечами:
— Не слыхивал.
Доставили Фролова. Космач заявил, что с этим человеком он в конце июня проник в квартиру конструктора Ахматова и там вскрыл по его указанию сейф. Потом этот мужчина фотографировал чертежи.
— А вы говорите: секретную информацию не воровали, — произнес Нурбанов, внимательно глядя на шпиона.
Варев молчал.
Допрос Варева ничего нового не дал. Осталось неясным, кем на самом деле был Варев — резидентом или радистом-контролером.
Майор Стеклов решительно заявил, что Варев — резидент этой агентурной сети.
Тоскливый шум ветра на кладбище застревал в низкорослых кустарниках. Старший лейтенант Закиров, находясь недалеко от тайного склепа, чутко прислушивался ко всем шорохам. Он видел, как накренилась плита и над могильным холмиком появилась голова Вильданова, который махнул ему рукой. Закиров подошел к нему.
— Ты давай туда, а я здесь побуду, — зашептал он. — Майор велел.
Закиров спустился вниз, на ощупь по стенке коридора добрался до подземной комнаты.
Кто-то дотронулся до его плеча.
— Вы тут оставайтесь за старшего, — зашептал Галямов, — а я узнаю, что творится в монастыре.
Майор ушел.
В подземелье царили кромешная темнота и тишина. Казалось, в комнате пусто. Разговаривать и курить запрещалось. Закиров посмотрел на свои часы: фосфорический циферблат высвечивал 23-00.
Прошло не менее часа, когда Галямов вернулся и тихо сказал:
— Там все по-прежнему. Ход в подземелье из бывшей опочивальни настоятеля монастыря пока не нашли. Так что надо ждать эту особу здесь.
Закиров был почему-то уверен, что враг появится из какой-нибудь потайной двери в стене. А вот с какой стороны — не знал.
Вдруг ему показалось: кто-то еле слышно шагает. «Проявляют ребятки нетерпение», — подумал он.
Шаги смолкли. Минут пять царила звенящая тишина.
Теперь отчетливо донесся шорох откуда-то снизу, из-под земли. Внутри возвышения, где стояли гробы, что-то заскрипело, словно открывалась дверца допотопного шкафа. Потом будто выдвинулся ящик стола.
Закиров, ступая на носки, приблизился к подозрительному месту и присел на корточки.
Все стихло. Минуту или две все сидели, затаив дыхание.
Неожиданно крышка среднего гроба чуть приподнялась, и оттуда, в образовавшуюся узкую щель, пробился свет электрического фонарика.
«Так вот где замаскирован тайный ход!» — пронеслось в голове у Закирова.
Тем временем крышка гроба и находящийся там скелет начали медленно подниматься; свет разливался по склепу, прогоняя темноту.
Закиров увидел руку, поднимавшую скелет и крышку гроба. Показалась голова.
«Сейчас разглядит засаду, — подумал он. — Нырнет обратно и поминай как звали! Надо немедленно брать».
Контрразведчик резко, как пружина, прыгнул к гробу и в мгновение ока схватил за руку таинственного пришельца. Рука инстинктивно рванулась вниз. Крышка гроба со скелетом уперлись в плечо чекиста. Подлетел Матыгулин, схватил неизвестного за подбородок. Подоспели Галямов и Зарипов.
Майор откинул, чтобы не мешала, крышку гроба со скелетом; Зарипов подхватил ночного странника под руку. Незнакомец остервенело вырывался. Вчетвером, изо всех сил напрягаясь, контрразведчики начали медленно вытягивать из щели шпиона, точно глубоко забитый большой ржавый гвоздь. И когда это извивающееся тело вытащили, подземелье огласилось диким, полным отчаяния и ужаса женским воплем:
— А-а-а!
Галямов, глядя на женщину в мужской одежде, мрачно спросил:
— Оружие есть?
Шпионка молчала.
— Что у вас в кармане брюк? — И, не ожидая ответа, Галямов кивнул Матыгулину: — Проверьте.
Лейтенант вытащил из ее кармана маленький, с ладонь, бельгийский браунинг.
— Гадина! — задыхаясь от ярости, проговорил он. — Это она, сволочь, угробила Измайлова и ранила Денисова. Найденные гильзы — от браунинга этого калибра.
— Ничего, лейтенант. Она получит свое. А сейчас осторожненько спуститесь туда, вниз, и осмотритесь повнимательнее. — Майор посветил в щель, откуда появилась шпионка. — Тут каменная лестница, но дальше нее — ни шагу! Ясно?
Матыгулин быстро спустился в подземный ход. Но тут же показалась его голова:
— Лестница как будто к самому шайтану!
— Дальше не ходить! — повторил приказ Галямов. — Нарветесь на ловушку — голову потеряете!
— Товарищ майор, тут какая-то сумка.
Галямов принял тяжелый дорожный баул. Раскрыл его — в пучке света тускло блеснули золотые червонцы с изображением Николая Второго. Он что-то поискал там и взглянул на задержанную.
— Где перстень?
Та пожала плечами и отвела взгляд.
Снова из щели высунулся лейтенант:
— Вот еще что нашел! — подал Галямову массивный золотой перстень с огромным бриллиантом. — Валялся прямо на лестнице.
— Так и знал, что успела выбросить, — проронил майор, внимательно рассматривая находку. — Думаю, эта вещица поможет нам кое-что понять.
Женщина побледнела, как мел, и закрыла лицо руками.
— Товарищ майор, — взмолился Матыгулин, — разрешите обследовать хоть начало подземного хода. Там длиннющий коридор на большой глубине с какими-то боковыми дверями...
— Это потом, лейтенант. Обследуем в ближайшее время. А сейчас — в Светловолжск.
Уже наверху Галямов приказал Вильданову оставаться на месте.
В Светловолжск прибыли в два ночи. Полковник Нурбанов ждал их в своем кабинете.
Шпионка отвечать отказалась. Решили допрос отложить до утра. Обследовали содержимое изъятой сумки: там были иностранная валюта и золото.
Особое внимание присутствовавших привлек перстень. Нурбанов разглядывал его через большую лупу. Под огромным бриллиантом огненно горел крест. Вскоре он нашел к нему ключ — снял бриллиант и под ним на золотой пластинке обнаружил цифры и миниатюрные рисунки, располагавшиеся вокруг ярко-красного инкрустированного эмалью креста.
— Тонко сработано! — наконец произнес полковник. — Трудился ювелир высочайшего класса. Схема подземных ходов в монастыре, судя по этому перстню, выполнена в виде креста. — Он снова взял лупу. — Вот здесь изображены окно и люстра. То есть обозначен тайный ход из покоев владыки монастыря. И тут же значится цифра «66» на ступеньке лестницы. Вот где, оказывается, надо было искать ход — на шестьдесят шестой ступеньке. А Герасимов, говорите, искал его в стенах подземной комнаты?..
На золотой пластинке значился и тайный склеп на кладбище.
Нурбанов передал перстень Галямову и сказал:
— А за поверхностью реки мы присматривали не напрасно: один из тайных выходов — прямо в Волгу. Под каменной лестницей, спускающейся от монастыря к реке...
— Кстати, ловушки здесь обозначены черепами — их наберется с чертову дюжину! — произнес Галямов. — И множество цифр...
— Их надо будет расшифровать на месте, — сказал Нурбанов. — Большинство этих цифр указывает на местонахождение замаскированных дверей и тайных комнат, находящихся глубоко под землей. Тут целый подземный замок с изолированными для непосвященных коридорами. Одним словом, этот перстень — ключ к подземельям Волжского монастыря, к его тайнам.
— Не случайно о загадочности перстня говорил и атаман Мефодий, — напомнил Стеклов. — Надо полагать, и сокровища отца Викентия где-то упрятаны в подземных тайниках. Часть золота прихватила с собой эта особа...
Утром возобновили допрос шпионки.
Нурбанов поинтересовался ее фамилией. Задержанная назвалась Шарафетдиновой — бухгалтером кирпичного завода.
Устроили ей очную ставку с Метелевой. Когда Метелева увидела Шарафетдинову, она поразилась:
— Господи, святая богородица!.. — Мария Петровна опустилась на стул. — Да никак... квартирант мой ожил... Как же это?..
— Это провокация! — вскочила с места шпионка. — Я ее и в глаза никогда не видела. Я женщина, а не мужчина.
Метелева, ничего не понимая, смотрела на происходящее.
— Да неужто это не Анатолий Сергеевич Постнов? — растерялась она. — А ведь так похожи...
Нурбанов попросил ее назвать особые приметы бывшего квартиранта. Метелева вспомнила о существовании родимого пятна на левой руке.
Женщина махнула рукой:
— Уведите старуху. Я расскажу...
Она призналась, что жила на квартире у Метелевой под именем Постнова, снабженца из Магнитогорска, но пыталась отрицать свою шпионскую деятельность. Выдавала себя за воровку, которой случайно достался перстень. Стреляла из браунинга в целях самообороны. Убивать никого не хотела. Это случайно...
Спокойно слушавший этот рассказ Нурбанов неожиданно прервал ее:
— Хватит врать, Волковская...
Она замерла, не в силах произнести ни слова. Лицо покрылось желтоватыми пятнами, как у мертвеца.
Полковник будничным голосом тихо спросил:
— Наталья Викентьевна, где был убит ваш брат, атаман Мефодий?
— В Астрахани, — не задумываясь, ответила та.
— Значит, это вы бывали у него на конспиративной квартире?
Волковская отрешенно кивнула головой.
— Поручика Шергина знали?
Шпионка вдруг вся подобралась, глаза ожили:
— Так вот кому мой брат обязан своим провалом. Мразь! Я так и чувствовала... Тогда вы все знаете, — упавшим голосом произнесла она. — Это немыслимо: Шергина нашли! — Она обхватила голову руками. — Единственный человек, кто знал...
Волковская рассказала, что перстень перешел ей от брата накануне его гибели. До революции она была актрисой Императорского Казанского театра. Отсюда и искусство перевоплощения.