едложением подать прошение о помиловании, тот гневно воскликнул: «Мы на своей земле и у врагов пощады просить не будем!
Это вы должны просить у нас пощады за то, что ворвались в чужой дом и принесли с собой невыносимые страдания нашим людям!» Так они и встретили смерть, не склонив головы, смело глядя на черные дула направленных на них автоматов.
Ничего не добились оккупанты и от Яши Гордиенко — шестнадцатилетнего начальника молодежной десятки, храброго разведчика, выполнявшего нередко особо сложные поручения Бадаева. На казнь он шел в своей неизменной кубанке. Шутники в отряде уверяли, что Яша не снимает ее даже тогда, когда спит. Часто мелькала эта кубанка на Пересыпи или на Молдаванке, где юный подпольщик собирал важную для нашего командования информацию, которую затем передавали по рации в Москву. В ней же он преследовал какого-нибудь предателя, чтобы рассчитаться с ним за измену Родине. Одного из таких подонков он настиг днем в самом центре города, причем вышел из этой рискованнейшей операции целым и невредимым.
До нас дошло письмо Яши, адресованное родителям. Нельзя без волнения читать эти торопливые строки, написанные незадолго до казни, нельзя не поражаться силе духа, мужеству, большому человеческому достоинству, звучащим в них.
«…Исполнился ровно месяц со дня зачтения приговора. Мой срок истекает, помилования не жду. Эти турки (так он называл румынских фашистов.-Д. Ф.) отлично знают, что я из себя представляю. На следствии я вел себя спокойно. Я отнекивался — меня повели бить. Три раза водили и били. На протяжении 4–5 часов. Били резиной, опутанной тонкой проволокой, грабовой доской метра полтора, по жилам на руках — железной палкой. За это время я три раза терял сознание. Никакие пытки не вырвали фамилий… Я водил ребят на дело, я собирал сведения, я готовился взорвать дом, где были немцы, но мне помешали. Жаль, что я не успел…
Достаньте мои документы — они закопаны в землю, в сарае. Там лежит мой комсомольский билет, фотографии друзей и подруг. Есть там наши клятвы в вечной дружбе… Эх, славные были ребята!.. Я не боюсь смерти… Прошу только не забывать нас и отомстить провокаторам.
Целую вас всех крепко-крепко. Не падайте духом. Наше дело все равно победит, победа будет за нами».
Вот они были какие, эти отважные люди. И память о них всегда будет жить в нашем народе. Владимир Молодцов удостоен посмертно звания Героя Советского Союза. В Москве и Одессе есть улицы, носящие его имя. На Аллее Славы в Одессе на гранитных плитах рядом с именами других героев Великой Отечественной войны высечены и имена героев-бадаевцев. А именем юного партизана Яши Гордиенко назван Одесский Дворец пионеров.
Отряд Бадаева был не единственным в одесских катакомбах. Помимо него там действовали еще шесть разведывательно-диверсионных отрядов, созданных местными партийными органами. К сожалению, судьба далеко не всех героев подземного гарнизона Одессы выяснена на сегодняшний день. Многие из них погибли в боях с оккупантами, некоторые были заживо замурованы в катакомбах, задохнулись в забоях и штреках от ядовитых газов и из-за отсутствия воздуха, умерли от голода…
Неудачи преследовали вторую разведывательно-диверсионную группу, возглавляемую В. А. Калошиным и В. А. Кузнецовым, которые прибыли в Одессу из Москвы в июле сорок первого года. В составе этой группы был еще один чекист — Н. Ф. Абрамов. Остальные товарищи влились в нее уже в Одессе по рекомендациям местных партийных и чекистских органов. Группа базировалась в катакомбах близ зеркальной фабрики, неподалеку от подземного лагеря Молодцова-Бадаева, и оперативно подчинялась ему. Некоторые бойцы оставались в городе и составляли ее наземную часть.
В ноябре 1941 года в группе начались первые провалы. За две недели гестапо и румынская охранка — сигуранца — арестовали девять человек. 26 мая 1942 года фашистский военно-полевой суд приговорил их всех к смертной казни. Известны имена этих бесстрашных героев: А. Т. Мельник, Ф. Н. Мельник, В. Г. Брезинский, Н. Я. Куличенко, Г. М. Стрельников, Д. И. Голянт, Н. П. Кутарев, А. П. Иващенко, Д. Г Телков. «Вот люди, которые достойны своей Родины, которые умирают с верой в нашу победу… — писал о друзьях-соратниках в своем предсмертном письме Г. М. Стрельников. — Товарищи, я умираю. Ни пытки, ни побои не смогли меня сломить. Я верю в нашу победу, в наше будущее…» Ныне это письмо хранится в партийном архиве города Одессы.
Только одному бойцу этой группы, А. Я. Глущенко, удалось вырваться из катакомб. Он воевал затем в партизанском отряде, действовавшем в окрестностях Одессы. А о том, как погибли остальные товарищи, в том числе чекисты В. А. Калошин, В. А. Кузнецов и Н. Ф. Абрамов, мы пока не знаем. Вероятнее всего, они сражались в катакомбах до конца, до последнего вздоха и дорого отдали свои жизни. Хочется надеяться, что исследователи, занимающиеся историей обороны Одессы, отыщут когда-нибудь их след в темных лабиринтах катакомб и откроют нам еще одну героическую страницу борьбы советских людей против фашистских захватчиков.
Среди чекистов, погибших в катакомбах, я назвал Николая Федоровича Абрамова. Это был человек необычной судьбы, и мне кажется, что стоит рассказать здесь о нем подробнее.
В ВЫБОРЕ СВОБОДЕН
Молодой человек в довольно поношенном костюме и шляпе, с перекинутым через плечо макинтошем медленно шел по улицам Софии. Он с любопытством всматривался в незнакомые, дома, вслушивался в чужую речь, в которой нет-нет да и мелькало будто бы близкое, родное слово. На одном из перекрестков из-за угла навстречу ему неожиданно вышел высокий статный мужчина в генеральской форме. Молодой человек даже вздрогнул: «Он?.. Вроде бы нет. Насколько помнится, отец был пониже ростом и посолидней… И возраст не тот. А от его военной выправки теперь, наверное, и вовсе осталось одно воспоминание…» Поравнявшись с военным, увидел: генерал-то болгарский. Как это он забыл, что в болгарской армии форма генералов и офицеров тождественна старой русской!..
В 1920 году конница С. М. Буденного разгромила казачий корпус генерала Абрамова, и он решил бежать за границу. Напоследок генерал заехал во Ржев, чтобы проститься с семьей — женой, матерью, сыном. Потом он с остатками корпуса скитался по Турции, пока не растерял всех своих изголодавшихся и разуверившихся в победе «белого оружия» солдат. После этого генерал Абрамов вместе с преданным ему денщиком Михеичем и несколькими офицерами перебрался в Болгарию и поселился в Софии. Здесь он вскоре стал главою третьего, балканского, отдела белогвардейской эмигрантской организации «Русский общевоинский союз», вожди которой — в прошлом царские, а затем белогвардейские генералы — не утратили надежды с помощью враждебных молодой Советской Республике капиталистических государств восстановить в России старые порядки.
Обосновавшись в болгарской столице, генерал Абрамов решил «вырвать из цепких рук большевиков» своего двенадцатилетнего сына Николая. Он послал за ним донского казачьего есаула, который, воспользовавшись рыбачьей шаландой, нелегально пробрался из Варны в Одессу, а оттуда поездом приехал во Ржев. Однако миссия есаула закончилась неудачно. Мальчишка ни за что не хотел расстаться с бабушкой (мать его умерла вскоре после того, как отец бежал из России), да и бабушка никак не соглашалась отпустить внука. Посланец генерала Абрамова вернулся в Софию ни с чем.
Прошло десять лет. Много всяких событий произошло за это время в жизни Николая Абрамова. После смерти бабушки его определили в детский дом. Там мальчика учили, одевали, кормили, и никто никогда ни единым словом не попрекнул его отцом, яростно воевавшим против Советской власти и продолжавшим активную антисоветскую деятельность за границей. Страна боролась с голодом и разрухой, с открытой и тайной контрреволюцией, и все это происходило на глазах Николая, который вместе с другими воспитанниками не раз работал на коммунистических субботниках, познавая радость коллективного созидательного труда, в напряженной обстановке двадцатых годов постигал азы политграмоты. Пришла пора — и Николая приняли в комсомол, приняли без колебаний: товарищи хорошо знали его, любили и, что было для него особенно важным, полностью доверяли ему.
А между тем в душе у Николая оставалась незаживающая рана. Мысли об отце мучили его тем больше, чем больше он узнавал о бедах и горе, причиненных Советскому государству и советскому народу белогвардейцами и интервентами. Ведь это они сделали многих его друзей-сверстников, живущих в детском доме, круглыми сиротами, зверски расправившись с их родными и близкими! Ведь это белогвардейцы и поныне убивали из-за угла партийных и советских работников, милиционеров и красноармейцев, устраивали всевозможные диверсии, не давали людям спокойно жить и работать!
В газетах то и дело появлялись сообщения о новых преступлениях, творимых врагами молодой Советской Республики. Так, например, в Ленинграде террористы бросили бомбу в «Деловой клуб» — погибло много людей. В Москве взорвали бомбу в одном из помещений ОГПУ и подготовили взрыв другого помещения ОГПУ, но эта диверсия была предотвращена. Как говорили, все исполнители этих террористических акций принадлежали к «Русскому общевоинскому союзу». Некоторые из них проходили подготовку в Болгарии. У Николая сердце обливалось кровью, когда он слышал подобные разговоры. В памяти вставал казачий есаул, приезжавший от отца из Софии, его настороженно бегающие глаза, хрипловатый голос… Он утверждал, что его превосходительство полон решимости и дальше всеми средствами бороться с большевиками, «огнем и мечом вытравить красную заразу и возвести на престол законного государя — великого князя Николая Николаевича…».
Время шло. Постепенно Николай Абрамов стал задумываться о том, что надо искать свое место в жизни, приобрести какую-нибудь специальность. Сызмальства его влекли к себе морские дали. Он много читал о морях и океанах, о великих мореплавателях и путешественниках. Однажды к нему попала книжка о сокровищах затонувших кораблей. Из нее он узнал, что в одной только Атлантике от столкновений между собой каждый год тонет в среднем 360 кораблей, что с античных времен и до наших дней морская пучина поглотила тысячи и тысячи судов с несметными богатствами — золотом, драгоценностями, шедеврами мирового искусства, — которые в большинстве своем так и покоятся на дне. В той же книжке говорилось, что в прошлом веке, во время Крымской войны, когда на Россию напали турки, англичане и французы, у берегов Севастополя затонул английский пароход «Черный принц». В трюмах его якобы было немало золота — пароход вез жалованье английским солдатам и офицерам, осаждавшим Севастополь. Золотые слитки стоимостью в миллионы фунтов стерлингов пошли ко дну. «Как бы сейчас все это пригодилось нашей стране! — думал Николай. — Сколько хлеба, станков, тракторов можно было бы купить на эти деньги!» И еще ему грезились романтические приключения, схватки с морскими чудовищами, которые поджидают смельчаков в таинственном подводном мире. Почему бы и в самом деле молодому человеку, полному здоровья, сил и энергии, не помериться силами со стихией?!