Михаил Иванович и Григорий Иванович поинтересовались у меня, как поставлена охрана границы, какая работа ведется среди пограничников, как они несут службу, что делается для пресечения диверсионных вылазок вражеской агентуры.
— Я слышал, — сказал Михаил Иванович Калинин, — что у вас тут полным ходом идет торговля между местными жителями — как с нашей, так и с польской стороны. Верно ли это?
Я подтвердил.
— И без таможни? — поинтересовался Михаил
Иванович.
— Да, без таможни. Но под наблюдением наших представителей из пограничной комендатуры.
— Интересно посмотреть.
Я пригласил М. И. Калинина и Г. И. Петровского побывать на границе, посмотреть, как осуществляется у нас бестаможенная торговля с Польшей и как наши пограничники живут и несут службу. Привел я их на границу и показываю знаменитый мост в Волочиске. Посредине его — шлагбаум, с одной стороны стоят польские торговцы, а с другой — наши представители кооперативных организаций, рядом — пограничники, контролирующие торговые сделки.
Затем мы пошли вдоль границы. Идем по узенькой тропке, встречаем пограничника, поздоровались с ним. М. И. Калинин и Г. И. Петровский стали расспрашивать его, не ходит ли он к польским пограничникам в гости. Пограничник отвечает, что польские часовые часто приносят шоколад, папиросы и кричат: «Пан русский! Иди покурим, побеседуем!» — Но мы на их приглашение не отзываемся. Не только не подходим, но и в разговоры не вступаем. Несем свою пограничную службу так, как командиры наши учат, — закончил он.
М. И. Калинин и Г. И. Петровский одобрили такое поведение нашего пограничника и поблагодарили его за службу.
Прошли мы еще немного вдоль границы. Встречается нам второй пограничник, в легонькой старенькой шинельке, как бойцы шутили, подбитой «рыбьим мехом». На голове — буденовка со звездой, на ногах — ботинки с обмотками. А по ту сторону границы медленно прохаживается польский жолнер: в тулупе, в меховой шапке-ушанке и валенках.
Михаил Иванович Калинин спрашивает у нашего пограничника:
— А что, не завидуешь ли ты ему? — и показывает на польского солдата.
— Нет, — отвечает красноармеец и улыбается Михаилу Ивановичу, — у него все чужое, французское. А у меня, хоть и старенькое, да зато свое, советское!
— Молодец! — похвалил бойца Михаил Иванович и пожал ему руку.
— Вот какие у нас есть пограничники, товарищ Фомин, — сказал М. И. Калинин, обращаясь ко мне. — Нам нужно воспитать всех своих пограничников такими.
— У нас почти все такие, Михаил Иванович, — ответил я.
М. И. Калинин и Г. И. Петровский вернулись в Волочиск, а оттуда поехали в Проскуров. Я проводил дорогих гостей до станции и посадил в вагон.
— Михаил Иванович, — обратился я к Калинину, — не могли бы вы посодействовать нам с открытием таможни, ускорить оформление границы между нами и Польшей?
М. И. Калинин, улыбаясь, отвечает:
— Товарищ Фомин, здесь находится глава земли украинской Григорий Иванович Петровский. С ним и разговаривайте по этому вопросу.
Г. И. Петровский повернулся ко мне:
— Через две-три недели будут у вас в Волочиске таможня и смешанная комиссия по оформлению границы между Польшей и Украиной. Комиссия уже работает и скоро прибудет к вам.
Действительно, в скором времени на границе в Волочиске организовали таможню. Приехала и смешанная комиссия по оформлению границы. В нее включили меня и Давыдова. Граница была оформлена. И жизнь на границе пошла так, как и следовало бы с самого начала. С чистым сердцем теперь мы могли рапортовать Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому, что граница на Проскуровском участке закрыта на замок.
Подвиги героев-пограничников
В двадцатых годах в Париже существовала так называемая «Русская армия», возглавляемая белогвардейским генералом Кутеповым — известным палачом. В марте 1927 года генерал Кутепов и его помощник генерал Александров приехали в Финляндию, в город Териоки (ныне Зеленогорск), где устроили совещание монархистов и провели смотр всех «боевых сил», состоявших из диверсантов, террористов, вредителей. На этом совещании было решено бороться против Советской власти «двумя фронтами — экономическим и политическим». Под фронтом «экономическим» подразумевались взрывы заводов, фабрик, мостов и государственных сооружений, разрушение всего, что должно было служить строительству социализма в нашей стране. Под фронтом «политическим» понималось убийство ответственных партийных и советских работников и другие диверсионно-террористические акты.
Осенью 1927 года Ленинград готовился торжественно отметить десятилетие Советской власти. Члены правительства начали съезжаться в город Ленина на юбилейную сессию Центрального Исполнительного Комитета СССР. Этот светлый и радостный праздник враги пытались омрачить убийствами и диверсиями. Вражеская разведка подготовила переброску на нашу территорию через границу четырех бандитов-террористов во главе с матерым английским разведчиком.
Но пограничники были начеку. Ни время, ни события не изгладят в памяти народа замечательный подвиг, совершенный во имя Советской Родины пограничником Андреем Коробицыным — простым пареньком из Вологодской области.
Комсомолец-пограничник Андрей Коробицын — один из тех, кто своей жизнью доказал верность матери-Родине и Коммунистической партии. Всегда серьезный, вдумчивый, он был одним из лучших бойцов своей части.
В ответственные дни празднования десятилетия Великой Октябрьской революции, когда члены правительства уже съезжались в Ленинград на юбилейную сессию, начальник заставы направлял в наряд лучших бойцов, предварительно проинструктировав каждого и предупредив, что в эти дни надо особенно быть бдительным.
В ночь на 21 октября 1927 года в наряд пошел пограничник Андрей Коробицын.
…Темная осенняя ночь на исходе, близок рассвет, но не ослабляет внимания пограничник Коробицын. Глаза зорко всматриваются вдаль, слух напряженно ловит каждый шорох. Вот качнулись кусты у старого, полуразрушенного сарая, стоявшего около границы… Треснул под чьей-то ногой сучок… И вдруг пограничник увидел четырех человек, вооруженных маузерами. Те тоже заметили пограничника и, наведя на него оружие, крикнули: «Сдавайся!» Но Андрей Коробицын вскинул винтовку и открыл по нарушителям границы огонь. Один из нарушителей сразу же был убит меткой пулей пограничника. Но в тот же момент и Андрей был ранен в ногу. Враги метнулись к сараю и оттуда стали стрелять. Превозмогая острую боль, Коробицын пополз к сараю. Кровавый след тянулся за ним, но боец не прекращал огонь. Бандиты, отстреливаясь, стали отступать к границе. Одна за другой, еще и еще, пули впивались в тело бойца-патриота, но, пока билось его мужественное сердце, пока теплилось сознание, он продолжал стрелять. Диверсанты бежали в Финляндию. Андрей Коробицын, весь изрешеченный пулями, погиб на боевом посту, защищая свою Родину…
В бытность свою начальником пограничной охраны и войск ОГПУ Ленинградского военного округа я пригласил в пограничную часть художника Дроздова, предложил ему сделать зарисовку на месте, где происходило сражение Коробицына с диверсантами. Хотелось увековечить память пограничника-героя, мужественный подвиг которого должен стать примером для всех бойцов.
Я знал, с каким вниманием и уважением относился Вячеслав Рудольфович Менжинский к защитникам рубежей нашей страны. Поехав в Москву, я захватил с собой рисунки художника Дроздова, которые мы задумали размножить литографским способом, и текст к ним. Вячеслав Рудольфович внимательно прочитал описание подвига Коробицына и тотчас же подписал разрешение на распространение рисунков. Он расспрашивал, каким тиражом будут отпечатаны литографии, хватит ли их на все части погранохраны, на все заставы, комендатуры и подразделения внутренних войск ОГПУ. Поинтересовался, поддерживаем ли мы связь с семьей Коробицына, помогаем ли ей. Вячеслав Рудольфович был очень доволен, узнав, что семья погибшего героя-пограничника получает денежное пособие, что родители героя регулярно приезжают на заставу, которой присвоено имя Коробицына.
— Все это очень хорошо, — сказал Вячеслав Рудольфович. — Держите постоянную связь с семьей героя, приглашайте родителей не только на заставу, но и в другие пограничные подразделения округа. Пусть крепнут боевые традиции, пусть наши чекисты свято чтут память Андрея Коробицына…
ЛЕТОМ 1932 года я получил приказание из Москвы выделить один дивизион из войск ОГПУ Ленинградского округа для подавления бандитских шаек в Азербайджане.
Меня предупредили: «Дивизион должен быть боевым, отправьте таких людей, которые не посрамят ваш округ».
Я поручил командиру одного из полков войск ОГПУ выделить один из лучших дивизионов для проведения операции.
Дивизион войск ОГПУ, прибыв в Азербайджан, в первый же день вступил в бой с бандитами. Среди бойцов дивизиона был комсомолец Иван Антипов — уроженец Воронежской области, сын колхозника. Группа красноармейцев, в которую входил Иван Антипов, была выделена для засад по дорогам и тропам. Антипов вместе с другим бойцом, вооруженные ручным пулеметом и гранатами, поднялись на вершину сопки.
Они выбрали место, откуда хорошо просматривалась окрестность. Внизу проходила тропа. На рассвете Антипов с товарищем увидели группу вооруженных бандитов. Растянувшись в длинную цепь, они двигались с большими предосторожностями. Антипов присмотрелся: бандиты были вооружены винтовками и холодным оружием. Сердца молодых бойцов-чекистов тревожно забились. Пропустить их по тропе нельзя. А справиться с ними невозможно: бандитов было около сотни. Что делать? «Начнем бой», — решили смельчаки. И взяли прицел на середину банды. Выстрелы гулко разнеслись в горах. Четверо остались лежать на месте. Бандиты ошалело заметались, припали к земле, потом открыли ответный огонь. Товарищ Антипова упал, сраженный насмерть. Но Антипов не растерялся, его пулемет продолжал бить без промаха. Уже добрый десяток бандитов недвижно лежал на тропе. Но враги не думали отступать. Они раскинулись цепочкой и Бели яростный огонь из винтовок, подползая все ближе. Вот они уже почти у самой вершины. Бой длится полчаса. Бандиты не отступают. Их ряды редеют с каждой минутой, осталось уже меньше половины… И все же они рвутся к Антипову.