— Желаю того же! — Бухбанд крепко пожал ему руку и проводил до дверей.
Ожидавший там доктор вскочил со стула и заслонил собою проход:
— Вы обещали, Яков Арнольдович!
— Да, да, входите. Итак?
— Итак, две недели отдыха для товарища Адитайса. Я не прошу у вас невозможного. Я уже не требую два месяца, как прежде, не прошу у вас берег Черного моря. Я прошу всего две недели. В Кисловодске. И, пожалуйста, прикажите ему сами.
— Вы правы, — согласился Бухбанд. — Нашему латышу нужен отдых. Кем-нибудь подменим. Через недельку Адитайс начнет лечение, — сказал он, хотя прекрасно понимал, что подменить будет некем, что к его сложным хлопотам прибавятся еще и дела Жана.
— Благодарю. Я знал, что вы рассудите как настоящий партиец.
Доктор гордо поднял голову и покинул кабинет Бухбанда. А минут через пять дверь снова скрипнула, и появился Адитайс.
— Яков Арнольдович! Я не пойму, кто у нас командует? — он пытался улыбнуться. — Меня терроризирует своими приказами доктор.
— Подготовьте свои дела, товарищ Адитайс, для передачи, а сами собирайтесь в Кисловодск. На две недели.
— Командировка? — оживленно спросил Адитайс.
— Да. Срочная. В распоряжение доктора.
— Сейчас? Вы же знаете…
— Знаю. Выполняйте приказание. Вам надо подлечиться.
— Разве я не справляюсь со своими делами? — растерянно спросил Адитайс — Тогда скажите мне об этом прямо…
— Мы забываем, Жан Иванович, что нам с вами работать не только сегодня, но и завтра. В чем-то доктор прав. К работе вашей у меня никаких претензий нет. Разговор сейчас идет о вашем здоровье. Почему вы скрыли от меня, что вчера теряли сознание?
— Яков Арнольдович, — пытался отшутиться Адитайс, — вы идете на поводу у доктора. Он вечно что-нибудь преувеличивает.
— В общем, сдавайте дела и собирайтесь, — закончил Бухбанд.
Адитайс нерешительно топтался на месте.
— Что у вас? — спросил Бухбанд.
— Понимаете, я подготовился к операции по «Прикумсоюзу». Эта ветвь «Штаба» начинает активную работу. Саботаж. Надо спасти посевной фонд. Да и этот инженер, связь Чепурного. Я вам докладывал.
— Да. Помню. Ну и что?
— Так вот. Думаю, лучше меня пока никто не знает обстоятельств дела. А посвящать кого другого — массу времени потеряем.
Адитайс хотел выторговать хоть неделю. Бухбанд хорошо понимал это. И втайне гордился. Ведь он сам учил своих ребят доводить дело до конца, не выпускать его из рук, влезать что называется «по самые уши». Но доктор? Что скажет он? Впрочем, скоро все решится, и Адитайс сможет поступить в полное распоряжение медиков. И тогда уж действительно месяца на два.
— Когда вы намерены возвратиться из Святокрестовского уезда? — спросил он.
— Думаю, недели мне хватит…
— Решено. По возвращении приступите к лечению. На два месяца. И тогда уж без всяких отговорок! Поставьте об этом в известность доктора!
ПО ИМЕЮЩИМСЯ ТОЧНЫМ ДАННЫМ 20 ФЕВРАЛЯ НА БЕЛИКОВСКИХ КОШАХ В БАЛКЕ ДАРЬЯ СОСТОЯЛИСЬ ВЫБОРЫ ГЛАВКОМА ЗЕЛЕНЫХ. БЫЛИ ПРЕДСТАВИТЕЛИ БАНД КАБАРДЫ, ТЕРЕКА, КАРАЧАЯ. ОТ «ШТАБА» ПРИСУТСТВОВАЛИ ЭСЕР ЧЕПУРНОЙ И ПОЛКОВНИК ЛУКОЯНОВ. В РЕЗУЛЬТАТЕ ДВОЙСТВЕННОЙ ПОЛИТИКИ ЧЕПУРНОГО «ШТАБУ» НЕ УДАЛОСЬ ВЗЯТЬ В СВОИ РУКИ ЗЕЛЕНУЮ АРМИЮ. ГЛАВКОМОМ ИЗБРАН ПРИБЫВШИЙ ОТ ВРАНГЕЛЯ ПОЛКОВНИК СЕРЕБРЯКОВ-ДАУТОКОВ. ПЛАН ВОССТАНИЯ ПОКА НЕ УТВЕРЖДЕН.
На славу выдался первый весенний денек. Легкий ветер нес со степного гребня свежий запах проснувшейся степи.
Поднявшись поутру с петухами, Гетманов с удовольствием фыркал под струей студеной воды, которую услужливо и не спеша поливал вестовой капитана Городецкого.
В лесной сторожке, где по-прежнему стоял штаб Лаврова, запела на ржавых петлях дверь, и на крыльце показался новый начальник Якова. Он сладко потянулся и тут заметил хорунжего.
— Никулин! Зайдите ко мне! Дело есть.
Яков кинул полотенце вестовому, расправил закатанные рукава и легко взбежал по ступенькам. Капитан не спеша запечатывал огромный пакет. Он слегка кивнул хорунжему на приветствие и пригласил сесть.
— Поедете к сотнику на хутор. Передадите ему это. Если что случится в дороге, пакет уничтожить. Документ совершенно секретный, и нам не хочется, чтобы его прочли красные. Поедете вдоль леса. Вот так, — Городецкий показал мизинцем по карте.
— А что, если напрямик?
— Научитесь повиноваться. Иначе никогда не научитесь повелевать!
— Слушаю.
— Вернетесь с запиской, которую вам передаст сотник. Повторяю, пакет совершенно…
— Я понял вас, господин капитан.
— Тогда седлайте коня.
Городецкий молча наблюдал, как Яков расстегнул черкеску, спрятал под рубахой пакет, четко козырнул и выскочил на улицу. Из окна хорошо было видно, как хорунжий торопливо вывел коня, вскочил без стремени в седло и дал шпоры. Конь всхрапнул и взял с места галопом.
Городецкий выждал, пока Яков скроется за ближайшей из трех хатенок лесничества, и толкнул сапогом дверь:
— Гришка! Валяй живо! Да смотри у меня!
Вестовой кинулся в сарай и через минуту широким наметом поскакал в степь.
…Гетманов ехал вдоль леса. Солнце уже высоко поднялось над головой и теперь приятно пригревало спину. Он оглянулся, достал пакет и осмотрел его с обеих сторон.
«Прочно запечатан, — подумал Яков. — Что бы это в нем могло быть?» Он попытался ногтем отковырнуть клапан, но понял, что сделать это осторожно, не оставив следов вскрытия, ему не удастся.
«С чего бы это вдруг Городецкий выбрал меня? Разве нет у него проверенных людей? Нелогично что-то получается, господин капитан, — усмехнулся в душе Яков, но тут же усомнился. — А что если поверил мне? Все-таки ссылка на реальных людей, которых знал сам Лавров, что-нибудь да значит».
Конь почуял, что седок забыл о нем, и перешел на шаг. По обе стороны тропы высокой стеной стояли густые заросли.
«И все же, как бы поступил я на месте этой хитрой лисы? Послал бы с важным пакетом человека, которого знаю всего несколько дней? Не торопится ли господин капитан?»
Яков только никак не мог разгадать, на чем же хочет поймать его Городецкий. Ведь пакет этот он отдаст сотнику и капитан может не узнать, вскрывался он или нет.
Вдруг конь всхрапнул и прянул ушами. Яков остановил его, прислушался. Из кустарника неслось лишь веселое щебетанье воробьев. Он послал коня вперед, но воробьиный гомон вдруг смолк, и стайка птиц испуганно порхнула на тропу. Конь метнулся в сторону, вламываясь в кусты, но Яков осадил его и сердито прикрикнул:
— Ну, леший! Тени своей боишься!
А сам на всякий случай расстегнул кобуру.
Впереди кусты стояли еще плотней. Яков послал коня рысью, чтобы быстрее миновать этот неприятный участок дороги, но вдруг затрещали ветки, кто-то выскочил наперерез и крепко ухватил коня под уздцы. Конь вздыбил свечой, и незнакомец, сторонясь замелькавших в воздухе копыт, выпустил повод. Яков выхватил из кобуры маузер. Но в этот миг кто-то вцепился сзади в откинутую руку и крепко рванул его из седла.
Не прошло и минуты, как хорунжего обезоружили и потащили в чащу. Коня оставили на тропе, привязав к кусту.
«Вот оно, — мелькнула догадка. — Действие первое начинается».
Их было трое. Один поджидал на поляне. Рыжеватые баки выбивались из-под кубанки, на которой алела звездочка, а сам он весь был затянут в кожу. Якова толкнули к нему.
— Я же говорил, что зеленые вечно тут шастают, товарищ командир, — раздалось сзади.
Рыжий улыбнулся.
— Будешь говорить или сразу передать в чека?
— Что вам надо? — Гетманов растерянно оглянулся. Тогда по кивку рыжего его сбили с ног. Тяжелые удары посыпались со всех сторон. Били молча. Яков старался только уберечь лицо. Вдруг рыжий остановил их. Он нагнулся к хорунжему:
— Вставай, милый. Где пакет?
Превозмогая боль, Яков медленно подымался с земли.
— Какой пакет?
Рыжий резким ударом снова сбил Якова с ног.
— Вот этот! Или думаешь, чека ничего не знает?
Хорунжий свернулся в клубок, но те двое без особого труда вырвали из-под черкески пакет. «Грубая работа», — подумал Яков.
Рыжий повертел пакет и бросил рядом.
— Кто послал?
— Кого?
Набросились снова. На этот раз били редко, с выбором, и от каждого удара голова шла кругом.
— Не шибко, — донесся словно в тумане голос старшего.
Рыжий снова наклонился, обдав запахом перепревшего чеснока и перегара.
— Будешь говорить?
Яков открыл глаза, но увидел перед собой лишь торчащий из-за пазухи рыжего наган. Бандит больно схватил Якова за волосы:
— Мы умеем заставлять…
И вдруг Гетманов заметил, как шагах в двадцати от них из-за большого куста на мгновение высунулась любопытная физиономия капитанского вестового.
Рыжий замахнулся сплеча, чтобы обрушить на Якова страшный удар, но не успел. Чекист выдернул у него наган, резко толкнул ногами. Бандит вскинул руки и отлетел в сторону. Двое других оторопели. Грянул выстрел, другой. Яков подхватил пакет и, петляя в густом кустарнике, кинулся к тропе. Тогда двое пустились за ним, но грянул новый выстрел, и еще один остался валяться на слегка прижухлой, еще не набравшей силы траве.
Яков увидел коня и метнулся в седло. Перепуганный вороной шарахнулся в сторону. Повод лопнул, издав какой-то жалобный звук, и конь рванулся вперед, почуяв свободу.
Поздно вечером Яков возвратился на лесной хутор. Все уже спали. Лишь часовой на опушке, окликнувший Якова сиплым голосом, да тусклый свет лампы в сторожке напоминали о том, насколько лжива эта сонная тишина.
Гетманов провел вороного к коновязи, расстегнул подпруги и скинул с коня седло прямо на толстые жерди. Отыскал в темноте помятое ведро и хотел было направиться к роднику, как от стены сторожки отделилась чья-то фигура.
— Погоди поить-то. Дай остыть малость.
Поднятый воротник старой солдатской шинели и непроглядная темень скрывали лицо незнакомца. Тот подошел к коновязи, погладил коня по влажной холке и сердито заметил: