— Но ведь в личном деле нет подтверждения тем обвинениям, которые выдвинуты против Санева в приказе. Не понимаю, зачем надо было готовить такой приказ, заранее зная, что он в любой момент может быть отменен как незаконный. Не беспокоитесь вы об авторитете министерства — вот мой вывод, а сейчас подготовьте необходимые документы о назначении на должность старшего оперуполномоченного управления уголовного розыска МВД майора милиции Санева. Приказ по этому поводу доложите завтра. Вам понятно задание?
— Да. Понятно.
— Выполняйте.
— Есть, товарищ полковник.
Когда Тремов вышел из кабинета, Рыков позвонил Котову и попросил его зайти.
— Вольдемар Александрович, — начал Рыков, когда тот зашел в кабинет, — я поручил подготовить приказ о назначении в управление уголовного розыска майора Санева. Побеседуйте с ним по этому поводу, пожалуйста.
— Санева я знаю неплохо. В отношении этого человека действительно был допущен настоящий произвол. Однако он мужественно перенес удар судьбы, не пал духом и сейчас, уже на рядовой должности, трудится с полной отдачей. Я искренне рад принятому вами решению и побеседую с Саневым сегодня же.
— Нам нужно строже и деликатнее относится к принятию решений по кадровым вопросам, — продолжал Рыков. — У нас умеют сломать волю человека, сделать его безликим, удобным для некоторых начальников. А ведь наша задача — воспитать настоящего работника милиции, истинного блюстителя закона, защитника человека. Искать и находить талантливых сотрудников, выдвигая их на руководящие посты, — вот что главное в повседневной деятельности руководителя. Основным критерием для принятия такого решения должны быть деловые качества и профессионализм.
— Федор Федорович, мне приятно слышать ваши замечания, потому что они созвучны моим мыслям. Верю в то, что сейчас отдел кадров министерства не будет аппаратом равнодушных, выполняющих только волю руководства, а станет настоящим нашим помощником. Очень верю в это. Но пока «кадровый садизм» продолжается. Примером может служить отстранение от должности Тузлукова, заместителя начальника Буденновского отдела милиции и его назначение оперуполномоченным уголовного розыска Советского райотдела милиции.
— Что послужило основанием такого наказания?
— Да я и сам не знаю, Федор Федорович, руководство кадрового аппарата никого не поставило в известность о принимаемом решении, но, как поясняет сам Тузлуков, причиной явилось то, что он осенью прошлого года задержал с ворованным коньяком генерального директора Хохлова, лучшего друга Ситняка.
— Завтра, на девять часов утра, пригласите Тузлукова ко мне.
— Есть, Федор Федорович.
— Еще вот, что я хочу сказать: нам нельзя стоять в стороне, надо активнее вмешиваться в воспитательный процесс, принимать все меры повышения профессиональной подготовки сотрудников. Я прихожу к выводу, что этот вопрос уже назрел для рассмотрения на коллегии, о чем хочу внести предложение министру.
— Могу представить, какой вид будет у заместителя министра по кадрам. Он не очень привык отчитываться на прежнем месте работы, когда заведовал отделом административных органов ЦК. Думаю, не захочет и сейчас. И убежден, что министр поддержит его, а не вас, Федор Федорович.
— Ну не скажи, Вольдемар Александрович. Иван Георгиевич — большой дипломат, мягко стелет, да жестко спать. Будут кадровики отчитываться на коллегии или на оперативном совещании, я уверен в этом. Вот тогда мы обязаны им высказать все. Наша святая обязанность — укреплять органы внутренних дел, а не наносить им вред. За последние три года неразумные действия МВД СССР, особенно его первого лица, сумели выхолостить профессиональный потенциал. За такой короткий срок была нарушена преемственность поколений. В настоящее время в оперативных службах, следствии до семидесяти процентов молодых, неопытных сотрудников. Естественно, это отрицательно сказывается на результатах работы. Мы такой глупости не имеем права допускать.
— Полностью согласен с вами, Федор Федорович. Процесс выхолащивания кадров проходил как-то незаметно. Принесут личное дело сотрудника или руководителя нашего подразделения с такими отрицательными материалами, что сомнений в правильности принятого решения нет. И так постоянно: то увольняем из органов, то снимаем с должностей, то принимаем другие меры репрессивного характера. Сейчас вижу, что в этих делах мы, руководители, виновны не меньше кадровиков. С нас тоже нужно спросить и очень серьезно, — поддержал Котов.
— Очень хорошо, Вольдемар Александрович, что мы — единомышленники. Значит, многое сдвинется с мертвой точки, — и немного помолчав, Рыков продолжил: — Есть еще одна серьезная задача, которую прошу взять под личный контроль. По поручению министра Саневу и Шамшурину дано задание проверить некоторые материалы, где затронуты честь и достоинство сотрудника милиции. Первый — проверяет данные по факту задержания генерального директора Хохлова с коньяком, а второй расследует возобновленное уголовное дело по ограблению Милютина. Пока дополнительные силы не задействовались, но наступило время создания оперативной группы. Прошу изучить уголовные дела и подобрать опытных сотрудников для дальнейшей работы по этим делам.
— Есть, Федор Федорович. Изучу проверенные материалы и доложу состав оперативной группы.
Котов все больше нравился Рыкову как человек знающий свое дело, хороший организатор и прекрасный оперативник-профессионал. Он с юных лет жил в этой республике, расположенной на юго-западе СССР. Окончил среднюю школу и Харьковский юридический институт, работал в райкоме комсомола, откуда и был приглашен на работу в органы внутренних дел. Свой путь в милиции он начал с должности оперуполномоченного уголовного розыска райотдела и за годы работы, оставившие серебристый след на висках, приобрел опыт и умение борьбы с уголовной преступностью, а возглавив управление уголовного розыска республики, щедро делился приобретенными навыками с подчиненными, от которых требовал целеустремленности в установлении преступника и человечности при расследовании уголовных дел. Рыков и Котов с первых дней совместной работы поверили друг другу, и это доверие переросло во взаимопонимание, а потом в дружбу, которая помогала решению так часто возникающих сложных задач.
На следующий день в девять часов утра в кабинет Рыкова зашел Тузлуков.
— Садитесь, Кирилл Леонидович, — поздоровавшись, пригласил Федор Федорович. — Я хочу выяснить, за что вас сняли с должности. Когда и как это произошло?
— Пояснять как будто нечего, товарищ полковник. Два дня назад мне приказали прибыть к начальнику отдела кадров МВД, который объявил, что «за грубейшие нарушения законности и серьезные упущения в службе» я снят с должности заместителя начальника отдела и переведен опером в Ленинский отдел милиции. Причина всего этого одна: наступил на любимую мозоль Ситняку, задержал его друга Хохлова с коньяком. Начальнику отдела кадров я заявил, что с принятым решением не согласен и завтра еду в Москву с жалобой. Прошу вас, товарищ полковник, разрешить мне выехать в Главное управление кадров.
— Мотивы отстранения вас от должности понятны. Позже я изучу материалы и сделаю свои выводы, а вот есть ли смысл ехать в Москву, не знаю. Видимо, не стоит. Разберемся на месте.
— И все-таки я прошу вас, товарищ полковник, разрешить мне поездку. Хочу встретиться с руководством Главного управления кадров и рассказать о том произволе, который вершит кадровый аппарат по указанию некоторых руководителей нашего министерства. Не ради себя, у меня уже все перегорело, но ради сотрудников, попавших в аналогичную ситуацию, да и пора уже кончать это беззаконие. Так дальше не должно продолжаться.
— Хорошо, Кирилл Леонидович, выезд в Москву разрешаю, однако думаю, что руководящий состав министерства сумеет все поставить на свои места и восстановить справедливость там, где она нарушена. Вашим делом займусь лично. Обещаю принять законные меры к виновным. А сейчас расскажите, какова оперативная обстановка на обслуживаемой территории и какие меры вы принимаете?
— Товарищ полковник, обстановка в районе очень сложная, требующая огромных усилий всего коллектива для ее стабилизации. Однако этого не хочет понять Ситняк. Действует он неграмотно и топорно, открыто требует от оперсостава укрытия совершенных преступлений. Вот некоторые примеры. Неделю назад он несколько раз выезжал на места происшествий, но возвращался без материалов, при этом хвастливо заявлял: «Вот так надо работать». Выезжал Ситняк в музыкальную школу, расположенную на улице Мичурина, где у директора своровали ондатровую шапку, и на Пушкину горку, где находится база вагонного депо. Здесь была украдена коробка передач. Ни по одному из этих преступлений он заявления не принял, а просто укрыл их. Мало того, Ситняк угрожает всех разогнать, если не улучшится раскрываемость, оскорбляет оперсостав, называя всех тупыми и толстолобыми. Такое поведение руководителя до добра не доведет. Мы будем катиться вниз, терять доверие населения и никогда не сможем войти в нормальный ритм работы. Поймите меня правильно: это не кляуза, а крик души, это основная причина моей поездки в Москву. Может, там меня поймут.
— Все, что вы рассказали, Кирилл Леонидович, действительно тревожно. Вижу, надо серьезно заняться отделом Ситняка, а то черт знает до чего может дойти.
— Товарищ полковник, я понимаю, как трудно вам будет работать на этой должности. Здесь свито осиное гнездо, и они будут предпринимать все возможное, чтобы вас сломать. Бога ради, Федор Федорович, сумейте выдержать этот натиск. Мы вас будем поддерживать как можем, — Тузлуков поднялся с места.
— Спасибо, Кирилл Леонидович, за хорошие пожелания…
Рыков и сам понимал, что в министерстве он — как инородное тело и далеко не все лица из руководящего состава примут его с распростертыми объятиями. Кое-кто постарается Рыкова оттеснить, а если это не удастся, то предпримет меры по его дискредитации. Поэтому ситуация требовала от него осмотрительности,