И только на одиннадцатый день Иванов сообщил, что кое-что прояснилось, поэтому он срочно выезжает к Рыкову. Еще с порога Борис Адамович начал рассказывать:
— Понимаете, Федор Федорович, сложным оказался этот субъект, однако одну зацепочку установить удалось. Еще будучи заместителем министра виноградарства и виноделия, злоупотребляя своим служебным положением, Позуб обратился к своему подчиненному Карапетяну, директору НПО «Словени», с просьбой принять его на работу по совместительству в технологическо-конструкторский институт, который входит в состав НПО, на должность заведующего отделом вин специальной технологии. Ежемесячно он получал сто пятьдесят рублей, но ни одного дня на работе не был. Это прямое хищение денежных средств, Федор Федорович. Документально закрепленный преступный факт в совокупности с показаниями о даче взяток позволит арестовать Позуба. Я уверен, что этот так называемый руководитель, по сути, преступник, имеет много грехов, поэтому арест позволит изобличить его в полной мере, хотя сложностей испытать вам придется немало.
— Верно. Сложностей будет выше головы. Представляю, какой вой учинят его высокопоставленные друзья и покровители, когда мы его упрячем за решетку.
— Да, натиска покровителей не избежать. За коньяк ведь Позуб многих купил. То, что нам удастся предъявить в обвинении, окажется сотой долей похищенного. Он же снабжал этим зельем всех важных персон, а те, естественно, молчать не будут. Они предпримут все возможное, чтобы выручить своего протеже. Но как бы трудно ни было, а место этого голубчика — за решеткой, — утвердительно заявил Иванов.
— Ничего, Борис Адамович, все выдержим, не впервой.
Когда ушел Иванов, Рыков пригласил Котова и поручил срочно проверить полученное сообщение.
В НПО «Словени» выехал Санев. Директор Карапетян ждал Петра Федоровича, который перед выездом ему позвонил. Кабинет директора был обит темным деревом, а противоположная от стола хозяина стена превращена во встроенные шкафы для одежды и ниши под телевизор. Выше находилась полка для книг, заполненная специальной литературой и томами текущего законодательства. Карапетян поднялся с места, улыбнулся, здороваясь с Саневым, и пригласил к столу.
— Чем могу служить, Петр Федорович? — спросил он.
— Юрий Хачатурович, я хочу изъять документы, касающиеся работы заместителя министра Позуба в вашем институте.
— Какие могут быть возражения. Пожалуйста. Вы что предпочитаете, чай или кофе? Извините, что сразу не предложил.
— Чашку кофе.
Карапетян по прямому проводу попросил секретаря приготовить две чашки кофе. Потом вернулся к Саневу и предложил:
— Петр Федорович, как насчет коньячка? Не возражаете?
— Спасибо. Не нужно. Лучше расскажите, как устроился к вам на работу Позуб.
— В феврале прошлого года он зашел ко мне и заявил, что у него есть разрешение на работу по совместительству. Потом положил передо мною заявление и потребовал назначить на должность заведующего отделом в институте. Мне ничего не оставалось делать, как написать резолюцию об оформлении на работу. Директор института Пономаренко выполнил мое указание, но, как он мне позже сообщил, Позуб на работе не появлялся, однако деньги получал исправно.
— Вот видите, как получается. Заместитель министра ворует, а вы его покрываете, — по-своему резко отреагировал на рассказ Карапетяна Санев.
— А что я должен был, по-вашему, делать, когда ко мне приходит мой начальник и бросает на стол заявление о приеме на работу. Вы поступили бы точно так же, Петр Федорович, — с обидой произнес директор НПО.
— Не знаю, не знаю, Юрий Хачатурович. Но, скорее всего, я бы отказал, сославшись на закон.
— Вам просто говорить, но поймите, что я иначе поступить не мог. Как хотите, так и расценивайте мой поступок, — заметил Карапетян.
— Не обижайтесь на резкость моих слов, Юрий Хачатурович, может, я и не прав. Позвоните, пожалуйста, Пономаренко и дайте команду о выдаче документов, касающихся работы Позуба в его институте.
В это время зашла секретарша и принесла кофе. Карапетян позвонил Пономаренко и сообщил последнему, что к нему приедет сотрудник управления уголовного розыска Санев, которому он должен передать документы в отношении Позуба. Они выпили кофе и тепло распрощались друг с другом.
В институте Санев изъял финансовые ведомости на выплату заработной платы Позубу, его заявление о приеме на работу и допросил сотрудников отдела. Свидетели подтвердили, что заместитель министра у них в отделе не бывал и они его практически не знают.
Петр Федорович возвратился в МВД поздно вечером, но Котов еще был на месте. Доложив результат своей поездки в НПО, он предложил допросить Позуба в начале рабочего дня и решить вопрос о его задержании. Вольдемар Александрович согласился, но заметил:
— Позвони Гарию Христофоровичу и договорись о совместной работе на завтра. Допрашивать Позуба должен он.
— Есть, Вольдемар Александрович.
Возвратившись в свой кабинет, Санев позвонил Давидюку, подробно изложил, что им сделано, и договорился о встрече утром.
Как обычно, в восемь часов утра Петр Федорович поднимался на третий этаж к себе в кабинет. В узком коридоре находился Давидюк, нетерпеливо поджидающий своего коллегу.
— Спишь много, начальник, а работа не ждет, — здороваясь и улыбаясь, сказал Давидюк.
— А отсюда сутками не выходи и всегда работа будет, — открывая дверь кабинета, отозвался Санев. — Не терпится посмотреть на документы? — спросил он, приглашая Давидюка сесть к столу.
— Да, необходимо подготовиться к допросу, поэтому хочу побыстрее их изучить. Я вечером сделал выписку из уголовного дела всех прегрешений Позуба, которых для простого смертного хватило бы с избытком, чтобы прочно сесть за решетку. Нас смущает и сдерживает его должность и наше пресловутое — как бы чего не вышло. Нет, сегодня я его помещу в ИВС, какие бы доводы мне в противовес ни приводили, — уверенно произнес Гарий Христофорович.
— Я такого же мнения, — поддержал его Санев, доставая из сейфа изъятые документы и протоколы допросов. — Этот довесок — неоспоримый документ, против которого возразить трудно.
— Спасибо, Петр Федорович, — принимая папку, поблагодарил Давидюк, — я просмотрю материалы, а ты доставь Позуба для допроса. Проведем мы это мероприятие в кабинете Рыкова. Все же как-никак, а заместитель министра.
— Сделаю, Гарий Христофорович, только поставлю Котова в известность о наших намерениях. Ты оставайся в кабинете и работай, а я пошел.
Примерно через полтора часа Давидюк в кабинете Рыкова приступил к допросу Позуба. Тот небрежно развалился на стуле, закинув ногу на ногу, с презрительной миной на лице отвечал на поставленные вопросы. Темный костюм, белая рубашка, галстук красного цвета особенно подчеркивали его вальяжность.
— Григорий Васильевич, Хохлов и Ляховец чистосердечно и добровольно рассказали о том, что в течение последних трех лет систематически доставляли вам марочные сорта коньяка в качестве взятки. Подтверждаете ли вы эти показания? — буднично спрашивал Давидюк.
— Я категорически отрицаю этот поклеп, направленный на подрыв моего авторитета как заместителя министра. Хохлов — вор, а вы, вижу, больше верите ему, а не мне. Он умышленно, со злобы, порочит руководящий состав министерства, — стараясь быть спокойным, отвечал Позуб.
— Я следователь, и главное в моей деятельности — исполнение закона, что обязывает меня быть предельно объективным. Но возвратимся к нашим вопросам. Вы категорически отрицаете изобличающие факты, изложенные Хохловым и его водителем?
— Да, отрицаю.
— Тогда перейдем к конкретике. В апреле прошлого года водитель Хохлова Ляховец по указанию своего шефа привозил ящик коньяка «Букурии», который вручил вам лично. Этот факт подтверждает Хохлов. Что вы скажете по этому поводу?
— Я категорически заявляю: это наглая ложь! — запальчиво ответил Позуб.
— В феврале прошлого года в вашем кабинете Хохлов вручил вам пакет с шестью бутылками коньяка «Лучезарный», шестого марта — шесть бутылок коньяка «Кишинэу», в мае — восемнадцать бутылок коньяка «Праздничный» и так далее, и так далее. Все перечислять не буду, но по каждому факту мы с вами будем подробно разбираться. Доказательства отработаны, и они подтверждаются документально, а также свидетелями. Хочу услышать ваш ответ, Григорий Васильевич, по этому поводу.
— Это бред сивой кобылы. Занимая такую должность, я не нуждаюсь в каких-то подачках. Еще раз заявляю, что меня оговаривают по злобе. Показания Хохлова и его шофера я категорически отрицаю, и не старайтесь мне вменить бездоказательные факты, — Позуб говорил громко и озлобленно.
— Ну хорошо. Давайте вопросы с коньяком пока оставим и возвратимся к ним немного позже, но как вы объясните ваше устройство заведующим отдела в институт НПО «Словени» и получение денег, если не работали в этой должности? — Давидюк внимательно посмотрел на Позуба, ожидая ответа.
Тот молчал, мучительно подыскивая слова, которые бы впоследствии не сыграли против него. Чувствовалось, что заданный вопрос для него не был неожиданным. Наконец он поднял голову, глубоко вздохнул и спокойно ответил:
— Да, мною допущена единственная глупость, о которой сейчас сожалею. Я готовил кандидатскую диссертацию, и некоторые вопросы необходимо было проверить на практике. В связи с этим мне министр разрешил работу по совместительству. Моя ошибка состоит в том, что я получал деньги, но вчера после обеда они возвращены институту. Вот квитанция.
Давидюк принял кассовый документ, внимательно его осмотрел и положил в дело.
— Мы приобщим ее к материалам уголовного дела, — заявил он, — однако добровольное возмещение нанесенного ущерба государству не освобождает от ответственности, а только смягчает вину лица, совершившего преступление.
— Вы заявляете, что я преступник, товарищ Давидюк. Такого оскорбления я не могу оставить без внимания и вынужден буду жаловаться в соответствующие инстанции.