— Извини меня, Петр Федорович, но ты мастер поспать. Не ожидал. Обычно прибывающие из ваших краев страдают бессонницей. Прямо скажу, молодец, — посмеивался Колесников.
— Считаю, что выпивка помогла, — ответил Санев. — Ты посиди, а я быстро умоюсь и отправимся в отдел.
Перекусив в буфете и отпустив в город своих сотрудников, Санев и Колесников выехали в милицию. Еще через какое-то время Санев допрашивал Малыша в кабинете одного из сотрудников уголовного розыска, убывшего в отпуск.
— Что, Резник, не ожидал меня здесь увидеть? Считал, что надежно скрылся и милиция тебя не найдет? Так, что ли? — начинал допрос Санев.
— Точно, начальник, тебя увидеть большого желания, туды-сюды, не было, но, как видишь, к моей беде, вдруг появляешься, как красное солнышко. И как вы нас так быстро вычислили, никак не пойму. Скорее всего, какая-то падла, туды-сюды, заложила, — полувопросительно, полуутвердительно заявил Малыш, однако с интересом ждал ответа от Санева.
— Как вас нашли — это наши секреты, которые милиция не раскрывает. Может, добрый человек и помог, — решил подыграть Резнику Петр Федорович, посчитав, что от этого большой беды не будет, а, наоборот, может, найдется путеводная нить к продолжению допроса.
— Точно, заложили, но мы найдем этого гаденыша и по-своему с ним рассчитаемся.
— Рассчитаетесь вы или нет — дело второе, и прекратим гадать на кофейной гуще, а перейдем к существу дела. Поясни-ка мне причину избиения Кащенко.
— Темнишь, начальник. Никакого Кащенко я не знаю, а раз не знаю, туды-сюды, то и не избивал, — криво усмехнулся Резник.
— Ну, это ты зря, Малыш. По этому поводу есть заявление Кащенко, установлены свидетели, тебя и Громобоя опознали по фотографиям, так что уйти от ответственности не сможете. Ты человек с опытом, сидел не раз и знаешь: опровергнуть стопроцентные доказательства нельзя, а они стопроцентные. Поэтому выход один: чистосердечное признание, способствование следствию в раскрытии преступления — вот путь, который смягчит наказание. Да ты это и сам прекрасно знаешь, — убеждал допрашиваемого Санев.
— Туфтишь, начальник. На голый крючок поймать хочешь. Не получится. Хулиганства не совершал и Кащенко не знаю.
— Тогда у меня вот такой вопрос. Если ты честный человек, то зачем было скрываться? Ну-ка, поясни причину таких непонятных действий?
— А что пояснять, туды-сюды, захотелось уехать под другой фамилией и уехал. Хотел проверить, как милиция работает, — ехидно ухмыльнулся Малыш.
— В твоих ответах нет логики, Резник. Ты прекрасно понимаешь: честного, порядочного человека милиция по всему Союзу искать не будет, только преступника. Ну да ладно. Не мне тебе это пояснять. Ответь еще на один вопрос. Кто вам выписывал паспорта и сколько вы уплатили за них?
— Паспорт мне никто не выписывал. Я его нашел на улице.
— Детский лепет, Резник. Паспорт действительный. Вот твоя фотография, вот печать Буденновского отдела, а оформлен он прошлым месяцем. И все это докажет экспертиза. Как видишь, твой ответ — пустой звук, и его никто не возьмет во внимание. Наоборот, придерживаясь такой версии, ты сам себя изобличаешь. Поэтому придумай что-нибудь другое, правдивее. Что скажешь?
— На этот вопрос я отвечать не буду, — зло бросил Резник. Он понял, что с паспортами они попали впросак и здесь придется говорить или правду, или молчать. Малыш выбрал последнее.
Долго длился этот поединок. Резник упорно все отрицал, но его хорошо знал Санев, который дважды в свое время привлекал к уголовной ответственности этого недалекого парня за совершенные преступления и не один раз лично допрашивал. Длительного психологического напряжения преступник выдержать не мог. Так произошло и сейчас, когда Петр Федорович на магнитофоне воспроизвел выдержки из показаний Кащенко, а также очевидцев их хулиганских действий.
— Ладно, начальник, расскажу, как было дело. Может, это судом зачтется. Мы были выпивши, туды-сюды, встретили Кащенко на улице, и он нам чем-то не понравился. Тогда я и Громобой несколько раз чесанули его по роже, а потом ушли. После этого мы его не встречали.
— Мне приятно, что совесть у тебя еще не полностью потеряна. Однако давай будем уточнять детали. Кое-что не вяжется. Почему Громобой требовал, чтобы Кащенко отказался от показаний по поводу ограбления видеоаппаратуры у Милютина? Постарайся выражаться культурно. Твои показания записываются на магнитофонную ленту.
— Что требовал Громобой, туды-сюды, мне до фени, извиняюсь, не обратил внимания. Об этом спросите у него.
— Обязательно спрошу, а вот от тебя хотелось бы услышать правду. Кащенко утверждает, что вы оба ему угрожали и требовали отказаться от ранее данных показаний. В связи с этим поясни, пожалуйста, по чьему указанию вы действовали?
— Начальник, не гони волну, туды-сюды. Я же рассказываю, что были выпивши, не понравилась его рожа, вот и отчесали по-свойски.
— Хорошо. Где вы встретили Кащенко?
— Где встретили? Конечно, на улице, а потом завели во двор дома и на скамейке у детской площадки с ним поговорили. Вот и все.
— Малыш, ты правду говоришь или что-то скрываешь? — задал провокационный вопрос Санев.
— Вот те крест, начальник, истинную, туды-сюды, правду говорю.
— Нет, друг мой, врешь и не краснеешь. Ты Кащенко догнал на лестнице, когда он возвращался домой. Спросил его фамилию, а потом привел к скамейке, где ждал Громобой. Вот как дело было. Значит, уклоняешься от прямого ответа, что-то серьезное скрываешь, — утвердительно заявил Санев. — Придется тебя изобличать очными ставками, а это не в твою пользу. Для тебя лучше говорить правду. Что скажешь, Резник?
Малыш некоторое время молчал, что-то обдумывая, потом произнес:
— Я, туды-сюды, действительно догнал Кащенко на лестнице второго этажа, спросил фамилию и пригласил выйти на улицу для разговора. Он согласился, и я его привел к Громобою.
— Хорошо. Коль мы уточнили эту деталь ваших действий, давай будем уточнять остальные. Чей вы приказ выполняли, требуя от Кащенко отказа от ранее данных показаний по поводу ограбления видеоаппаратуры?
— Никакого приказа не было. Просто попросил кореш немного его припугнуть. Мы, туды-сюды, пообещали и просьбу выполнили.
— Ладно. Пусть будет так. Тогда назови фамилию своего кореша или кличку?
— Фамилию не знаю, а кличку забыл. Так что, туды-сюды, извини, начальник, — Малыш язвительно улыбнулся.
— Вижу, что не желаешь быть до конца правдивым. Это твое право. Задаю новый вопрос. С какой целью вы заходили на квартиру к Милютиной?
— К Милютиной не заходили, да я ее, туды-сюды, и не знаю.
— А вот она утверждает что и ты, и Громобой подходили к двери и долго звонили. Милютина хорошо вас рассмотрела в глазок и опознала по фотографиям. Так с какой же целью вы пытались зайти к ней?
— Она может утверждать что угодно, но к Милютиной мы не заходили, — упрямо твердил Малыш.
Как утопающий, хватающийся за соломинку, чтобы выжить, так и Резник упрямо держался избранной версии. Ничего нового Саневу добиться не удалось.
Вызванный на допрос Громобой вообще отказался давать какие-либо показания.
Позвонив Котову в Светловск и доложив о результатах работы, Санев попросил разрешения на выезд, так как дальнейшее пребывание в Новом Уренгое было бесполезно. Начальник управления согласился и пообещал связаться с МУРом об оказании содействия с переездом из аэропорта Домодедово, куда прибывал самолет, во Внуково.
Переночевав и попрощавшись с коллегами, Санев с задержанными на следующий день вылетел в Светловск. В полете до Москвы пришлось пережить неприятные минуты. Громобой и Малыш, выясняя отношения, затеяли драку, ожесточенно нанося друг другу удары кулаками. Это была реакция Громобоя на признание Малыша во время допроса. Пришлось рассадить их отдельно, благо что были свободные места в салоне самолета. Остальная дорога до Светловска прошла без приключений.
7. Финал
Накануне вечером министр МВД республики предупредил Рыкова, что завтра утром он и прокурор республики заслушают членов оперативной группы о результатах работы. В девять часов сорок пять минут сотрудники МВД и прокуратуры, входящие в группу, были в приемной. Ровно в десять часов все собравшиеся во главе с Рыковым и Федченко прошли в кабинет министра и расселись за длинным столом для совещаний. Ганчук и Шабан сели рядом.
— Ну что, начнем? — повернувшись к Николаю Николаевичу, спросил министр. Шабан в знак согласия кивнул головой. Тогда министр поинтересовался у Рыкова, кто выступит с основной информацией по делу.
— Гарий Христофорович Давидюк, — сказал Федор Федорович. — В этом деле он у нас главная фигура.
— Прошу, Гарий Христофорович, — пригласил Ганчук.
— Уважаемые Иван Георгиевич и Николай Николаевич, товарищи! Докладываю, что расследование данного уголовного дела проходило весьма трудно, в крайне неблагоприятных условиях, о которых вы в полной мере осведомлены. И только благодаря принципиальности и настойчивости Федора Федоровича Рыкова, кропотливой работе членов оперативной группы удалось установить всех членов преступного сообщества, доказать их виновность и арестовать. В настоящее время под стражей находятся: бывший заместитель министра министерства виноградарства и виноделия Позуб, его подчиненный — генеральный директор ПО «Арома» Хохлов, заместитель начальника отдела уголовного розыска УВД города Светловска Цердарь, начальник Буденновского отдела милиции Ситняк, их подручные Осьмак и Вишневский, а также водитель Хохлова Ляховец. Осьмак и Вишневский практически по всем вопросам дают признательные показания. Хохлов хотя и с трудом, но рассказывает о совершенных хищениях и напрямую изобличает Позуба. Цердарь же все отрицает, кроме участия в ограблении Милютина, и то стремится кое-что затушевать. Ситняк, наоборот, признает предъявленное обвинение, однако сглаживает острые углы. Ляховец в своих показаниях полностью раскрывает преступную деятельность своего шефа Хохлова и начальников цехов производственного объединения «Арома». Четверым из них я предъявлю обвинение в хищении коньяка, но без взятия их под стражу. Не хочу останавливаться на деталях расследования, о которых вам постоянно докладывали руководители следственно-оперативной группы, но на некоторых вопросах позволю себе заострить ваше внимание. Наступает завершающий этап нашей работы. В связи с увеличением нагрузки, я просил б