— Какой?
— Опять вопросы задаешь? Напоминаю еще раз: в «Белом стрелке» это не принято. Придет время — узнаешь. А пока — пока жди сегодня вечером гостей. Не мешает чуть «оттянуться», как молодые сейчас говорят. За стол не переживай, о выпивке и закуске есть кому побеспокоиться.
Разговор этот состоялся еще в полдень, а после группа из шести человек выехала в лес, на кросс. Маршрут пролег прямо по снегу, через черные поваленные деревья, сквозь плотный ельник, краем не замерзшего болота… От нагрузочки ликовали мышцы, добрый воздух гулял в легких, и даже не хотелось, чтоб кросс заканчивался. Потом их ждала баня, настоящая, рубленая, пахнущая сосной, с березовыми вениками и холодным квасом.
— В спецназе после тренировок так же парятся? — спросил Савва.
— Ага. В Чечне из бань не вылезали.
У Саввы с юмором было плохо, он воспринял Женькины слова за чистую монету:
— А по телевидению трепались, будто вши там.
— Так со вшами главным образом мы и сражались.
Из парилки прыгали в теплый бассейн, потом пили холодную водку под разнообразные бутерброды (Женька раньше думал, что такие подают гостям только в Кремле), потом серебристый «Мерседес», подъехавший к чудо-баньке специально за его персоной, отвез Зырянова домой.
Дверь квартиры была открытой. В комнате стол уставлен бутылками и снедью. На кухне нарезала еще дымящееся отварное мясо стройная девушка в цветастой, по-детски короткой юбочке. Увидела Женю, встряхнула челкой:
— Ну вот, немного не успела. Меня попросили тут похозяйничать.
— Лис?
Она кивнула.
— А похозяйничать — это как? Встречать вместе со мной гостей?
— Нет, у меня, скорее, обязанности кухарки. Накрыть на стол и потом прийти убрать и перемыть посуду. — Девушка взглянула на часы. — Через пять минут я уже должна исчезнуть отсюда. Успеваю. Осталось отнести в комнату хлеб и мясо.
— Я отнесу. — Женька открыл холодильник, вынул оттуда бутылку водки, наполнил рюмки. — Но нельзя же хозяину не познакомиться с хозяйкой…
Девушка рассмеялась:
— На брудершафт предлагаешь?
— Есть возражения?
— Никаких!
Она первой выпила, подставила губы для поцелуя. Поцелуй получился затяжным, девушка обвила Женьку за шею руками, прильнула к нему всем телом. Женька положил уже ладони на ее упругие ягодицы, кажется, даже через протез ощутил жар и трепет чужого тела, и тут она чуть отстранилась от него:
— Ах! Сладенький ты мой! Я чуть не задохнулась. Мне бежать надо.
— Ты больше не придешь?
— Приду. Мыть посуду.
— Мы так и не познакомились.
— Тебя зовут Женя, я знаю. А меня — Лена.
— Я еще хочу целоваться.
— И только? — Она рассмеялась, взглянула вновь на часы. — Все, убегаю.
— А как тебя потом найти? Когда гости уйдут?
— Меня не надо искать…
Зырянов проводил ее до двери и здесь остановился, глядя в зеркало.
Все хорошо, все очень хорошо! Спецотряд, борьба с бандитами, квартира… Кому-то нужна практика, полученная им на Кавказе, за это — уважение и отличная оплата. Со временем сюда придет Олег Иванович, может быть, другие сослуживцы, которые ныне оказались вне строя. А Женька немного оботрется, зарекомендует себя и вместе с отрядом обязательно разберется с делом сержанта Сокольцова. Если жив боец, то найдет его, если мертв, то установит того, кто выкрал документы…
И еще одно дело есть. Узнать, кто все-таки преследовал его по Москве — в сером пальто, на белых «Жигулях». Кто хотел подставить Зырянова в связи с убийством Эдика Пилявина: откуда в газете появилась информация о китайском пистолете и о стрелке, стреляющем с левой руки? Женька сразу подумал… Ну конечно, нелепость — подозревать Лиса. У него было там иное задание: помочь Зырянову охранять Лесю, и Лис справился с ним…
Кто же убил Пилявина?
Да тот, кто стрелял по балкону таксиста и ехал вслед за Женькой от Киевского вокзала… Пока тут не за что даже зацепиться, но он разрешит эту задачку, обязательно разрешит…
— Здесь обмывают должность инструктора по спецподготовке?
Это пришли Жук, Савва и три девочки. Девочки сразу стали размещаться за столом. Савва успел разлить по рюмкам водку, когда Жук и Женька еще стояли в коридорчике.
— Угадай, какая твоя, — сказал Жук.
Женька внимательней взглянул на гостей. Хохотушка-блондинка с голубыми глазами, вторая тоже беленькая, с мушкой на щеке, в очках. Третья чем-то похожа на ту, из родной деревни, которая ждала его, а потом отвернулась. Черные длинные волосы, высокая, гибкая, серьезная. Подружки над чем-то хохочут, а она лишь чуть улыбается, и улыбка печальная. Надо развеселить ее. Доказать, что не все плохо в этом мире.
— Они все хороши…
Но Жук уже проследил за взглядом Зырянова и все понял:
— Твоя — темненькая, Лена. Впрочем, если не нравится…
Лена. Сегодня везет на Лен. И не только на них. Теперь надо выпить за то, чтоб не только сегодня везло.
— Она тоже из спецотряда?
Жук сдержал улыбку:
— Да, из спецов. Но Лис тебя разве не предупреждал? Никаких вопросов, если они хоть в малой степени касаются дела.
— Понял.
Женька занял место возле той, которая напомнила донскую казачку, она сразу же благосклонно улыбнулась ему, заговорила… Мягкий, певучий голос:
— За тебя.
— За тебя, Лена.
Спадало напряжение, копившееся многие и многие дни. Легко пилось, о делах и проблемах никто не говорил. Травили анекдоты, хохотали, танцевали. Блондиночки обнажали груди, позволяя кавалерам целовать их не только в губы. Лена оказалась нравов более строгих.
— Я так не могу, при всех, — шепнула, когда Женька попробовал под волшебные звуки танго расстегнуть на ней платье. — Зайдем куда-нибудь.
Зашли в ванную. Там она сама сняла с себя не только бюстгальтер. Была покорной и страстной одновременно.
— Ну ты и мужчина!..
Гости сделали вид, что не заметили отсутствия Зырянова, но при появлении его засобирались домой, налили на посошок. Женька не отговаривал их: главное — Лена оставалась у него до утра.
Выпили и распрощались с уходящими.
Широкая кровать показалась им тесной, сбросили на ковер перину и подушки.
— Я тебя научу любви, — шептала она, вгоняя коготки в его кожу…
Совершенно неожиданно кто-то отомкнул входную дверь, не зажигая света, спросил:
— Не помешаю?
Это была девочка, с которой Женька пил на брудершафт перед приходом гостей. Она пришла мыть посуду.
— Не помешаешь, Ленка, — сказала черная казачка. — Раздевайся, иди сюда! Тут такой классный мужик — двоим хватит!
— Сейчас посмотрим…
Женька блаженно прикрыл глаза.
Глава тридцать девятая
— Теперь понимаешь, почему я тебя пригласила сюда? — Наташа подошла к компьютеру, включила его, заработала на клавиатуре. — У тебя нет такой игрушки, а я принесла с собой дискету. Вот… Володарский. Остается считать информацию.
Информация на Леонида Леонидовича Володарского была обширной. Домашний адрес… Телефон… Семейное положение — холост. Возраст — тридцать один год. Мастер спорта… Был кандидатом в сборную страны по стрелковому спорту. Бывший подчиненный группы Л-4. Характеристика: не лидер, быстро попадает под влияние других, жаден к деньгам. Вместе с тем обладает профессиональными навыками, физически крепок, хотя нередко теряется в критических ситуациях. Уволен за нечистоплотность, предоставив закрытую информацию конкурирующей фирме. Вне работы контакты поддерживал с 5, 10, Л-4, 13. Имеет подружку, проживающую в пригороде, по адресу… К операции «Транзит» был причастен лишь косвенно, в суть и детали ее не посвящен. Наблюдение за ним прервано.
— Что это за Л-4? — спросил Макаров.
— И что означают другие цифры, операция «Транзит», суть нечистоплотности господина Володарского, да? — Наташа погасила монитор, вынула дискету. — Олег, я в конторе… для того, чтобы заваривать кофе и делать простейшие технические работы. Я стараюсь не влезать в дела, которые мне не нужны. Я хочу, чтобы меня по-доброму уволили, а не выгнали оттуда.
— Прости.
— Впрочем… Л-4 — это, кажется, Лисовский. Повторяю: кажется. Знаю лишь, что Володарский был в его подчинении.
— Володарский действительно негодяй?
— Потому что работал на другую фирму? — Она покрутила дискету в пальцах, небрежно бросила ее на стол, повернулась к сидевшему на кресле Макарову. — Я тоже сейчас работаю на сторону. Не так ли? Того хоть понять можно, тот ради денег старался, а я?
Олег не нашелся, что ей сказать. Напрасно, конечно, напрасно втягивает он в историю женщину, это не кончится добром…
Наташа ответила сама:
— А я вдруг поняла, что кому-то нужна. — Губы ее дрогнули в болезненной улыбке. — Тому, кто держит дома мое любимое вино. Мы в конце концов прикончим эту бутылку?
Володарский вышел из машины с женщиной, чего Олег не предусмотрел.
Он, признаться, вообще ничего не предусматривал. Приехал по адресу, где жил бывший стрелок, и надавил кнопку звонка у двери его квартиры. Звонил минут пять, уже будучи уверенным, что хозяина нет дома. Потом побеспокоил соседей. Женщина преклонного возраста не слишком любезно поговорила с ним:
— Этот возвращается не раньше восьми вечера. Вы дружок его?
— Вместе на соревнованиях выступали, — соврал Макаров.
— Вот-вот, на соревнования ездил, а возле мусоропровода гадит все время.
— Как это? — удивился он.
— А просто. Ведро выносит и сыплет мимо люка. Вы бы ему как друг подсказали, я уже устала. А окурки прямо у порога бросает. Прямо не сосед попался, а наказание.
Володарский, оказывается, поселился в этом старом доме всего полгода назад, поэтому напрасно искал его Олег по телефонной книге.
— Разбогател мой дружок… Сколько же он за жилье отвалил, не знаете?
Женщине никогда нельзя говорить, что она чего-то не знает.
— Квадратный метр у нас по тысяче долларов, у него двухкомнатная, общей площадью, как и моя, пятьдесят два метра. Вот и считайте. И ведь нигде толком не работает!