— Документы были поводом. Не в пятидесяти миллионах, которые он рассчитывал получить, дело, вернее, не только в них. Все гораздо серьезней, Олег Иванович.
Куда уж серьезней, подумал Макаров. Куча трупов, ножи, пистолеты, бомбы, наконец. Дикий Запад, а не столица.
Наставший угадал его мысли:
— Все серьезней, поверьте, хотя и тут речь о смертях идет. Но это, если можно так сказать, один уровень. А есть другой, где иные ценности, иные действующие лица, которые знать не знают ни нас с вами, ни Сокольцова с Володарским…
Пришел Костя, выложил на стол бутылку водки, банку килек в томате, сыр, колбасу, тут же принялся нарезать бутерброды. Макаров вытащил из холодильника порезанную уже жирную ставриду, банку с маринованными огурцами.
— Водки мало под такую богатую закуску, — весело сказал Костя. — Может, еще одну взять, Бронислав Евгеньевич?
Тот словно и не услышал парня, продолжил прерванный разговор.
— Вы, Олег Иванович, слишком уж рьяно в большую игру вторглись, до того рьяно, что пришлось мне кое у кого испрашивать консультации, как быть. И этот кое-кто обматерил меня, вас, всю нашу великую державу и в конце концов разрешил раскрыть карты… Костя, мне килечку откупорь, я человек старорежимный, люблю пить с граненого стакана под луковицу и кильку. Бурную участковую юность так вспоминаю. В том смысле, что участковым служить начинал.
— Стакана нет, — виновато сказал Макаров. — А луковицу разыщем.
— И то ладно… Эх, не та водка пошла. И кривиться не после чего. Так, ладно, про ваш уровень рассказывать или вы, Олег Иванович, во всем уже разобрались?
— Наверное, не во всем.
— Тогда с нулевого цикла и начнем. Насонов в поле зрения милиции попал потому, что приторговывал оружием, так, мелкими партиями…
— Милиции? А ваша контора тут при чем?
— Об этом немного позже, ладно? Когда про другой уровень речь зайдет. Так вот…
К Насонову только присматривались, чтоб не вспугнуть и просчитать весь путь, который проделывают стволы через такую крупную перевалочную базу, какой является Москва. Пистолеты и жесть с патронами бывший «солдат удачи» хранил на даче и у знакомой женщины, Анастасии Тихониной. Отец ее, Тихонин, был одним из тех, кто поставлял оружие в столицу. Бизнес давал возможность Насонову безбедно существовать, но у него, видно, были свои понятия о бедности и богатстве. Из Чечни он привез документы и бумаги двух убитых бойцов. Вышел на их родителей, соврал, что солдаты живы, находятся в плену, нужны лишь деньги на освобождение. Одна семья отдала ему тридцать миллионов, с матери Сокольцова Насонов потребовал уже больше, пятьдесят, и тут в дело вмешался Макаров. «Солдат удачи», наверное, знал, что полковник не отступится от своего, потому решил убрать и его, и подельника — Володарского. И это просто счастье, что Макаров отказался от того, чтоб Володарский его подбросил на своей машине…
— А за что Насонов убил Крашенинникова?
— На этот счет у нас только версия: Крашенинников, напуганный, кстати, вами, чем-то пригрозил Насонову. В ночь, когда бежал от вас, он встретился с Насоновым и сказал, что выдаст милиции Анастасию, которая хранит оружие.
— Это вам Володарский поведал? Он что, на всех работал?
— Парчушка, — кивнул Костя. — Ссученный, чтоб понятней было. Зеки так говорят.
Бен развел руками:
— Ну что значит «на всех»? Милиция его давно уже прижала, он делился информацией, не всей, конечно, но и ценное кое-что выбалтывал.
— Про мину в машине Толика Шиманова он действительно сообщил?
Наставший хмыкнул:
— Олег Иванович, мы как-то перескакиваем с одного на другое. Последовательности в разговоре нет, понимаете?
— Простите, Бронислав Евгеньевич. Но мы с Толиком были друзьями, и такая вот смерть… Если вы знали о мине и не спасли его…
Бен перебил Макарова:
— Шиманов и нам был не посторонний, но это — тоже другой уровень, о нем речь впереди. Здесь-то все ясно?
Олег кивнул:
— Кажется. После вчерашнего взрыва вы начали следить за Насоновым, увидели, что он сегодня поехал ко мне, вот потому-то и оказались здесь. Не дали, так сказать, помереть. Я прав?
— В целом, да.
— За правоту надо выпить, — сказал Костя. — Я уже налил.
Бен поморщился:
— Ты забываешь, я пью один раз. Потому и просил в стакан наливать. Но шутки в сторону. Знаешь, Олег Иванович, почему так перепугался тебя Насонов и стал заметать следы?
— Чего ж тут не знать. Кому охота в тюрьму садиться.
Бен ответил без улыбки:
— Я думаю, этот человек как раз бы с удовольствием и сел. Тюрьма не могила, все ж в живых остался бы. Но суть в том, что до скамьи подсудимых дойти у него шансов нет. Его уберут прежде, чем он уляжется на тюремные нары: не допустят, чтоб дал хоть какие-то показания.
— Тихонин уберет? — спросил Олег. — У него такое влияние и такие связи, что вы не можете ничего с ним поделать?
Костя не слишком весело засмеялся:
— Мы-то как раз можем, Олег Иванович.
— Мы можем, — повторил Бен. — Только дело не в Тихонине. Тех стволов, что хранятся на квартире его дочери, хватит на какую-нибудь некрупную московскую банду. Насонов занимался их продажей на свой страх и риск. В Приднестровье он воевал вместе с добровольцами из Омска, вот те и познакомили его с Тихониным. Но это — семечки. А вот уже через свою фирму Насонов приложил руку к тому, чтоб шли в ту же Чечню и партии нового стрелкового оружия, и боевая техника, и «Мухи», и мины. Все то, чем нас там лупили, Олег Иванович. Вы не задумывались, откуда у «волков» столько боеприпасов? Федералам нечем было рожки автоматов снаряжать, а чеченцы позволяли себе и в воздух салютовать не холостыми. Бывало, конечно, и у них трудности случались, но тогда быстренько наступало перемирие, при котором вы кое-как зализывали раны, а они довооружались.
Макаров помолчал. Эта тема была больной для него. Официально бытовала версия, что в Чечне остались склады с оружием с тех времен, когда войскам пришлось покинуть республику, — это в начале девяностых произошло. Но уже в ходе боевых действий его ребята не однажды обнаруживали тайники с автоматами, минами, на которых стояла свежайшая маркировка. Находили у чеченцев и оружие новейших разработок, еще не поступавшее спецназовцам.
— Что, Насонов такой великий человек, который заведует у нас арсеналами? — спросил Олег.
— Он «двенадцать на два», Олег Иванович, — ответил Костя. — Мальчик на побегушках.
— Ну нахватался словечек, как блох, — Бен даже поморщился. — Впору спросить, в какой колонии срок мотал… Но по сути Костя верно сказал. В госпитале Насонов сошелся с одним офицером. Фамилия его… Впрочем, это не обязательно. Суть в том, что офицер сделал твоего вояку одним звеном длинной-длинной цепочки. Оружием распоряжаются политики и генералы, тут спору нет, но чернорабочие, исполнители им, крути не крути, нужны. Бумаги, деньги взять, передать… Свои же руки пачкать не хочется.
Бен отставил опустевшую чашку, шумно выдохнул, потянулся:
— Уж и не знаю, что еще к сказанному добавить. Эти, которые с чистыми руками, при таких погонах и должностях, что их ни одно наше силовое министерство побеспокоить не может. Пешки иногда нам попадаются, как, к примеру, тот офицер, что Насонова завербовал. Но с ним товарищи всего пару дней и имели честь беседовать, на третий он скоропостижно окочурился: проглотил цианид. Только не спрашивайте, как яд в изолятор попал, ладно? И какими путями он попадет туда же, если вдруг на нары сядет Насонов.
— Что значит «вдруг»? — не понял Олег. — Насонова могут не арестовать? Он же не только оружие продавал, не только бизнес на мертвых солдатах делал. На нем — кровь Шиманова.
Бен непонятно улыбнулся, сузил глаза, помолчал. Потом сказал решительно:
— Ладно, и эту карту открою. Не знаю, может, вам говорил Шиманов: в Чечне он самостоятельно вышел на странные вещи. К примеру, установил факт переговоров полевого командира и гостя из Москвы в генеральских эполетах. Переговоры касались поставок оружия и, естественно, огромных денег. Шиманов — омоновец, у него своя специфика и свой круг обязанностей, потому, после возвращения из командировки, обратился в соответствующие инстанции и сам, к великому сожалению, кое-что копать начал. Выяснил, к примеру, что тот генерал патронирует небольшую фирму, в которой как раз и работает Насонов. И мы эту фирму уже разрабатывали. Так пути наши и пересеклись. Но когда Толик еще в одиночку работал, он засветился. Мы это вовремя поняли.
Макаров покачал головой:
— Когда вовремя понимают, люди остаются в живых, Бронислав Евгеньевич.
Бен кивнул:
— Мы вовремя поняли, я же и говорю. Мы знали, в какой день Насонов подложит мину в машину Анатолия. Все так и случилось.
— Не успели предупредить самого Шиманова?
Бен опять улыбнулся:
— Я думал, вы будете задавать вопросы… Скажем так, более общие. Ну, например, каким образом пересеклись пути омоновца, на свой страх и риск взявшегося разыскивать продавцов оружия, и частной фирмы, занимающейся торговлей окорочков, круп, прочей снеди и готовящей секретарш и телохранителей… Вы выпейте с Костей-то, водка от стояния в рюмках вкуснее не становится.
— Нет, мне тоже пора на чай переходить. Я действительно не пойму… Ваш бизнес, значит, тоже как-то связан с оружием?
Бен потер подбородок:
— Наш бизнес, как я уже сказал, связан с окорочками. Но тут дело не в нем. Скажите, Олег Иванович, будь вы до сих пор в погонах и при должности, увезли бы Крашенинникова в лес за город, а? Записки бы Анастасии Тихониной в дверь подсовывали?
Макаров понял, к чему клонит Наставший. Значит, предпринимательство — это вывеска, а фирма работает под патронажем одной из силовых структур. Так у нее руки развязаны: может пройти и туда, куда «пущать не велено».
— Я так понимаю, что ваша кооперация фикция, а придумали вы ее для того, чтоб легче выходить за рамки закона.
— Почему же это фикция? Она нашу контору кормит, между прочим. Мы хорошо торговать научились, процветающие. На первых порах самые настоящие бандиты нам «крышу» предлагали, и пришлось кулаками доказывать, что мы сами мальчики не промах. Теперь у нас репутация «крутых», моим именем уже шантрапу пугают. А вот кто мы фактически… Скорее, нелегалы. Нелегалы в своем Отечестве. Интересно, да? Но что делать! — он горько улыбнулся. — Когда преступают закон государственные мужи и высшие чины, легального способа бороться с ними нет. Они тогда так за законность болеть начинают, такой контроль за нами устраивают, что и шагу сделать не дают. А так — нельзя сказать, что руки развязаны, но что-то уже предпринимать можем. Враг, к примеру, своих людей на юрфаки и в военные училища пристраивает, а мы ему — наших телохранителей всучиваем. Обмен любезностями происходит. И потом, сидим не на бюджетных деньгах, сами себя кормим и пашем, как говорится, только за совесть, на результат. Вам вот сегодня шкуру от ненужных дырок уберегли.