— В общих чертах.
— Когда не столько узнал, сколько почувствовал, что вы, Ирина Евгеньевна, проявляете к моей персоне определенное любопытство, я тоже поинтересовался вами. Так, на всякий случай.
— Оригинально. И что же вы выяснили?
— Ваш возраст, в частности, — улыбнулся Саблин. — И то, что ваш супруг начинающий, причем успешно, капиталист. Поэтому ваше прекрасное обнаженное тело и привлекло шантажистов.
— Разумеется. Рядового инженера, кем я по сути являюсь, шантажирует только собственное начальство.
— Как правило, — согласился Саблин. — Так что вы от меня хотите? — Он постарался придать голосу участливую интонацию.
— Я не знаю, что мне делать, — растерянно ответила Велихова.
— Заплатить вы не хотите?
— Я уже раз заплатила. Тридцать тысяч. Это было до инфляции. Еле наскребла. Думала: все, отвяжутся. Прошел год, я уже стала забывать это, как дурной сон. Но он повторился, — Велихова тяжело вздохнула. — Позвонили и предупредили, что ситуация изменилась и, в связи с бешеным ростом цен, назвали цифру, от которой я чуть не потеряла сознание. Но потом рассвирепела и начала орать, что пусть хоть обклеят моими снимками подъезд. Денег-то все равно таких мне не достать. В конце концов поживу и без мужа, если не простит. Они ответили, что, обклеить мой подъезд фотографиями, где я занимаюсь любовью — это хорошая мысль. Можно и соседние подъезды разукрасить, и проходную моего завода, и школу дочери. А если муж простит, то ему на работу послать ”самые-самые” снимочки. Пусть зарубежные партнеры полюбуются… Понимаете мое состояние? И я дрогнула. Сказала, что за два месяца соберу эти проклятые пятьсот тысяч.
— Рядовая история, — подытожил Саблин. — Почему вы не обратились в милицию?
— С этими фотографиями?
— Там и не такие видели.
— На что она способна, наша милиция?
— Ну, кое на что способна. Поверьте мне.
— Нет! — жестко и решительно ответила Велихова. — Огласки тогда не избежать. Так что в милицию я не пойду. Еще там начнут шантажировать.
Саблин молчал.
— Помогите мне их найти.
Глаза женщины горели таким негодованием, что Саблин понял, на что она готова пойти… И с милицией она, пожалуй, права: будет много волокиты, и вещественные доказательства потерпевшей скорее ей навредят, чем помогут. И что вымогателям предъявить? Развлекались на природе и фотографировались спьяну…
— Я вас не совсем понимаю, Ирина Евгеньевна. Вы же встретитесь с ними или с кем-то из них при передаче денег?
— По телефону мне сказали, что придет посторонний человек, у которого они заберут деньги только тогда, когда убедятся, что милиция не контролирует ситуацию. Если пройдет все нормально, негативы вернут и беспокоить больше не будут. В чем я совсем не уверена. Но дело даже не в этом. Я хочу найти их. Понимаете? Во что бы то ни стало. Вы должны мне помочь. Нанимаю вас как частного детектива.
Предложение Ирины Евгеньевны оказалось настолько неожиданным, что Саблин смутился и не знал, как тактичнее отказаться.
— У меня очень мало свободного времени, — наконец нашел он довод.
— И жена не разрешит, — усмехнулась Велихова.
— Жены, к счастью или несчастью, у меня нет, — возразил Саблин. — Третий год как в разводе.
— Извините, я не знала.
— Ничего страшного. Детьми тоже не успели обзавестись. Так что дело не в семейных заботах… Но я готов вас выслушать и помочь советом. Только будьте предельно откровенны и постарайтесь ответить на все вопросы без утайки и обид.
— Я сама этого хочу.
— Итак, первый вопрос: когда и где вы познакомились с тем мужчиной, который присутствует с вами на фотографиях?
— В ресторане ”Центральный” полтора года назад, — Велихова замолчала.
— Как вы там оказались? Что делали? Как произошло знакомство? Как его зовут? Быстрее соображайте. Я ведь не экзаменатор и мне не надо все время терзать вас наводящими вопросами. У меня и конкретных — целый мешок.
Саблин понимал, что деликатного разговора не получится, надо расшевелить собеседницу, настроить на сугубо деловой тон. И придется делать это через силу.
— Хорошо, — покорно согласилась Велихова. — Я постараюсь, тем более, что сама в этом заинтересована. Итак, мы познакомились в ресторане, где я была с мужем в тот вечер на банкете, который устраивала фирма. Я тогда много и с удовольствием танцевала. Меня часто приглашали мужчины, в том числе и этот молодой человек. Звали его Олегом. Фамилию он мне ни тогда, ни потом не назвал. Да я и не интересовалась. Мне было достаточно, что он симпатичен, внимателен, любезен. В общем, я дала ему свой рабочий телефон.
— С кем он еще танцевал, заметили?
— Из наших — ни с кем, это точно. Муж мой танцевать не любит, потому я была предоставлена сама себе.
— Олег был один?
— Не знаю. Появился он с другого конца зала.
— Когда ушел, до или позже вас?
— Позже. Мы покинули ресторан около одиннадцати, в самый разгар веселья. Кроме наших, из дверей больше никто не выходил, пока мы все не расселись по машинам. Через неделю он позвонил. Не скрою, я ждала этого звонка. Мы несколько раз встречались на улице.
— Кто-нибудь из ваших знакомых или сослуживцев видел вас?
— Нет. Сама я ничего никому не говорила, никогда такими тайнами ни с кем не делюсь.
— С его друзьями, знакомыми не сталкивались?
— Только с одним, который, как мне кажется, и фотографировал нас во время…
— Понятно, — Саблин помолчал. — Здесь мне придется задать вам несколько щекотливых вопросов.
Велихова кивнула.
— Как вас фотографировали на лоне природы, мне приблизительно ясно: мощный объектив, специальная фототехника. Этим сейчас никого не удивишь, тем более, что вы не принадлежите к числу стеснительных женщин и, судя по снимкам, не боитесь гулять по лесу в обнаженном виде с обнаженным мужчиной. А вот снимки в помещении, на квартире и даче, требуют более мудреной фантазии. Судя по всему, вас фотографировали через зеркало?
— Видимо, так… Большое зеркало в спальне висело рядом с кроватью.
— И музыка звучала, чтобы заглушить посторонние шорохи?
Ирина Евгеньевна кивнула.
— В общем, все ясно, — подытожил Саблин. — Фотографировали на загородной даче?
— Да.
— Кому принадлежит дача?
— Он говорил, что хорошим знакомым.
— Где это?
— Беда в том, что я не знаю, где находится дача. Я даже не знаю, как ее найти.
Саблин удивленно вскинул брови.
— Вы ехали туда пьяной?
— Я не была пьяна, — рассердилась Ирина Евгеньевна. Просто не запомнила дорогу.
— Расскажите поподробнее, как вы ехали?
— Мы выехали довольно поздно вечером. Погода была отвратительная, шел дождь. Я сидела с Олегом сзади и почти ничего не видела.
— Вы были в машине втроем?
— Да, друга его, хозяина дачи, который вез нас, звали Виктором. Он, наверное, и был фотографом.
— Как он выглядел?
— Невысокий, белобрысый, говорливый. В остальном лицо непримечательное. Именно он и брал в первый раз у меня деньги. Даже глаза не прятал, подонок.
— По какому шоссе вы ехали?
— По Ленинградскому.
— Хоть какие-то ориентиры запомнили?
— Да, мы миновали Шереметьево и свернули к Зеленограду, все время петляли, потом город остался позади, и мы долго ехали по безлюдной дороге.
— Маленькое уточнение: когда вы выехали на шоссе, вы повернули направо или налево?
Налево. Это я запомнила, сама не знаю, почему. У меня тогда совсем другие мысли были в голове. А потом, минут через пятнадцать-двадцать, направо. Олег еще сказал: ”Можно повернуть здесь”, а Виктор ответил, что лучше дальше. Свернули направо, минут десять ехали по хорошей проселочной дороге. Проскочили какие-то деревушки, потом въехали в лес и вскоре оказались на территории добротного дачного поселка. Это я потом поняла, когда на следующий день мы пошли погулять по лесу. Дома почти все из кирпича, сады, небольшие огороды…
— Вы узнаете этот дачный кооператив?
— Думаю, да.
— И дом найдете?
— Безусловно.
— А как ехали обратно?
— На следующий день поздно вечером, было уже темно. К тому же я уснула в дороге. Проснулась, когда подъезжали к Речному вокзалу.
— Простите, как вы объяснили свое отсутствие домашним?
— Муж с дочерью на несколько дней уезжали.
— Марка машины Виктора?
— ”Жигули”, шестерка синего цвета.
— Номер?
Ирина Евгеньевна виновато пожала плечами.
— И в голову не пришло запомнить.
Саблин задумался.
— Теперь надо все осмыслить. Сведения не очень богатые. Дача — пока единственный ориентир для установления личности ваших вымогателей. Надо продумать, как туда попасть…
Они поблуждали по Зеленограду, прежде чем выбрались на дорогу, приведшую их на так называемую бетонку. Прямая широкая асфальтированная лента шла в желто-зеленом коридоре деревьев.
— Да, это то самое шоссе, — подтвердила Велихова. — Я запомнила — нет никаких дорожных знаков, бесконечные спуски, подъемы.
— Наш отечественный идиотизм, — заметил Саблин. — Про эту бетонку раньше нельзя было упоминать в печати. Да и само название ”бетонка” было под запретом. Ее не наносили на карты. И сейчас она появилась далеко не на всех.
Они пересекли железнодорожную дорогу и Пятницкое шоссе.
— Вы уверены, что тогда проехали дальше?
— Да, на железную дорогу я тоже обратила внимание. Но время не контролировала. Время для меня тогда не существовало.
Саблин понимающе кивнул.
Машина шла бетонкой со средней скоростью уже минут пятнадцать. Когда появлялась очередная проселочная дорога, Саблин поворачивался к сосредоточенному лицу Ирины Евгеньевны, женщина отрицательно качала головой. Наконец они уперлись в светофор на развилке с Волоколамским шоссе. Справа примостилась будка ГАИ, около которой стояли желтый мотоцикл и такого же цвета ”Мерседес” с мигалкой на крыше. Когда загорелся зеленый огонек, ”Москвич” лениво, скорее по инерции, двинулся дальше. Пересек по эстакаде железную дорогу Москва-Рига и, свернув на обочину, остановился.