— Да, сын, — тяжело вздохнул Миронов. — Никифоров, говорите, оставался у дверей? А где он был, когда вы вернулись?
— Там и стоял.
— А ключ?
— Ключ у него оставался. Я его в руки не брал.
На лестнице показалась пожилая женщина с бледновосковым лицом. Поддерживаемая Сурковым, она с трудом преодолевала ступеньку за ступенькой.
— Наталья Борисовна Светлова, — представил тот женщину, в фигуре и посадке головы которой, несмотря на преклонный возраст, была подчеркнутая прямота.
— Извините, Наталья Борисовна, за беспокойство, — сказал Миронов. — Обстоятельства, как видите, весьма печальные. Они вынуждают срочно с вами побеседовать.
— Да, да, я понимаю, — тихо проговорила женщина. — Як вашим услугам.
— Проходите в квартиру. Вы, говорят, были хорошо знакомы с Никифоровой?
— Да, с Галиной Васильевной мы знакомы семнадцать лет. Живем по соседству. А близко сошлись, можно сказать подружились, когда остались вдовами. Галя после смерти мужа впала в хандру. Мы вместе съездили на юг, на обратном пути Галя навестила сестер. Вернулась повеселевшей, продолжала работать.
— А сестры где живут?
— Татьяна — в Новгороде, Людмила — в Горьком, а Ксения — где-то на юге.
— А дети Никифоровой?
— Дочь за военным, живет на Севере. Сын тоже женат. В этом доме квартирует.
Воспользовавшись паузой, Светлова добавила:
— Может, это к делу не относится, но я должна сказать, что Галя была исключительная женщина, превосходно воспитанная, обаятельная, сердечная. В своем почтенном возрасте она была духовно молодой. Мы посещали концерты, театральные представления…
— А кто здесь кроме вас бывал? — спросил Миронов, направляя разговор в нужное русло.
— Антонина Сергеевна, она живет в соседнем доме, — сказала Светлова. — Максим Савельевич, именовавший себя художником.
— Почему «именовавший»? — уточнил майор.
— Понимаете, он довольно пространно изъяснялся, но лично его картин я не видела.
— Работает?
— В какой-то мастерской.
— А как Никифорова к нему относилась?
— По-моему, она радовалась, когда он приходил.
— А сын? С ним отношения были нормальные?
— Я бы не сказала.
— Обижал?
— Мне трудно судить, — уклончиво ответила Светлова.
— Расскажите о нем все, что знаете.
— Видите ли, особого благородства он не проявлял, а оговаривать человека…
— Правильно. Только сейчас все важно.
— Понимаю, — согласилась Светлова и продолжала — Дело в том, что Галина обычно не жаловалась, но однажды, помню, обронила, что в легкомысленной голове Василия не удерживается ни одна серьезная мысль.
— Что она имела в виду?
— С работой у Василия не ладилось, а потом он взял да и женился на женщине с двумя детьми.
— Здесь, в квартире, вы его видели?
— А как же, видела. Последний раз недели полторы назад. Вечером, когда мы с Галиной чаевничали, он и пожаловал, малость подвыпивший. «Сидите, чаи гоняете», — недовольно проворчал, потом что-то еще пробурчал, помялся и ушел. «Опять, наверное, приходил просить на водку», — пожаловалась Галина.
Миронов встал. Опять всплывают деньги, подумал он.
Как часто они фигурируют в подобных ситуациях! Сколько из-за них зла, горя, трагедий!
— А кто еще заглядывал сюда на огонек?
— Заглядывали, скрывать не буду. Галина любила гостей, особенно мужчин. Пожалуй, вам следует встретиться с Макаровой. Она живет в нашем доме, на пятом этаже, окна ее квартиры как раз напротив. Там и сейчас свет в окнах, видите? Когда-то Макарова с Галиной вместе работали в магазине. Старушку разбил паралич, она уже года полтора из дома не выходит.
— Хорошо, воспользуюсь вашим советом, — сказал майор и продолжал — Вы, Наталья Борисовна, судя по всему, тут свой человек. Что, по-вашему, изменилось в квартире? Может, что-то исчезло или, наоборот, появилось?
— Вроде бы все на своих местах, — оглядев комнату, ответила Светлова. — Разве вот тазик у дивана…
— Это наши товарищи поставили, — пояснил Миронов. — Прикрыли след, чтобы ненароком не затоптать. Кстати, не желаете взглянуть?
— На след-то? — Светлова вздохнула. — Что я в этом понимаю?
Она поднялась и направилась к серванту. Подходя, бросила настороженный взгляд на раскрытую шкатулку, отделанную перламутром и серебром. Ее лицо вдруг вытянулось, глаза расширились.
— Не вижу главной вещицы. — В голосе Светловой прозвучала тревога. — Здесь Галина хранила брошь с большим бриллиантом. Подушечка тут, а вещицы нет. Брошь от гарнитура. Еще должны быть серьги, подвески и перстень с бриллиантами. Дорогой гарнитур. Галине он достался по наследству от матери. Разрешите, товарищ майор…
Светлова открыла нижнюю левую створку шкафчика и указала на шкатулку.
— Прошу сюда понятых, — распорядился Миронов. Все собрались вокруг стола и смотрели на небольшой плоский красивый ящичек. — Наталья Борисовна утверждает, что здесь хранились драгоценности, а вы видите, что шкатулка пуста, никаких ценностей нет.
— Тут лежали еще карманные золотые часы фирмы «Павел Буре» с длинной толстой золотой цепочкой.
Лицо Светловой выражало неподдельное изумление оно даже заметно обвисло, а глаза поблекли.
— Неужели из-за этих ценностей ее и убили?
— А деньги у Никифоровой были?
— А как же без денег?
— И много?
Вопрос на мгновение остановил было ее, но, собравшись с духом, она все-таки ответила:
— Не знаю. Но это легко установить. Галина вела учет и тем гордилась. Муж ее к этому приучил. Мне казалось, что он непрерывно считал. Знал, сколько шагов от дома до торгового центра, до аптеки, кинотеатра, за сколько минут можно дойти до автобусной остановки.
Светлова подошла к книжному шкафу, где среди папок разыскала две ученические общие тетради.
— В одной приход, в другой — расход. За несколько последних лет, — пояснила Наталья Борисовна.
Миронов взял тетради и стал листать. В одной из них, на обложке которой значилось: «Приход», стояла последняя запись «7800 рублей». Это была итоговая сумма. Внимание Миронова привлекли еще две записи: «10/ІХ — 120 руб. пен.» и «15/Х — 100 р. пер. дочь.», которые стояли после итоговой суммы. В другой тетради, на обложке которой написано: «Расход», записи состояли сплошь из мелких сумм и имели месячные итоги. Последняя запись в этой тетради была датирована 21 /X — ниже ее шла колонка букв, а справа колонка цифр с общей суммой 5 р. 83 к. Буквы, видимо, обозначали название товара, а цифры — его стоимость. Каждая итоговая сумма расхода за месяц переносилась в тетрадь прихода и стояла в минусе общего числа. Таким образом, из анализа тетрадей можно было установить, что наличных денег у Никифоровой было около 8000 руб. И около ста тысяч на сберкнижках на предъявителя.
— Где же хозяйка хранила деньги? — спросил Миронов.
— В этом шкафу, в металлической коробочке, — ответила Светлова. — Можно, я взгляну?.. Но я ее, к сожалению, здесь не вижу.
— Коробочку можете описать?
— Конечно, я могу даже показать. Обыкновенная, из-под карамели. На крышке изображена Красная площадь. Мы вместе с Галиной покупали эти конфеты. Давно это было, уж и не помню, в каком году.
Слушая, Миронов продвигался дальше. В квартире было аккуратно, но опытный глаз не мог не заметить, что тут что-то торопливо искали: слой пыли кое-где нарушен, в диване и в бельевом шкафу беспорядок.
— И телевизор вы вместе смотрели? — спросил майор, поднимая с пола шнур.
— Телевизор иногда смотрели, но шнур со штепселем всегда был в розетке, — сказала Светлова.
Они приблизились к окну, на подоконнике которого лежали желтые перчатки.
— Похоже, мужские, — сказала Светлова.
— Да, мужские, — подтвердил Миронов и спросил — Приходилось ли вам видеть такие перчатки на ком-нибудь из близких или знакомых Никифоровой?
Светлова на некоторое время задумалась.
— Честно говоря, на перчатки никогда не обращала внимания.
Рядом с перчатками лежал потертый коробок спичек с отломанной полоской.
— Галина не могла его здесь оставить, — перехватив взгляд Миронова, сказала Наталья Борисовна. — Тем более с горелыми спичками. Пройдите на кухню, там на плите висит специальная спичечница. Вы убедитесь, что я права.
— Скажите, а Василий курит?
— Да. Бывало, Галина Васильевна делала ему замечание за то, что курил в комнате.
В прихожей Миронов открыл встроенный шкаф.
— Вряд ли кто позарится на старое барахло…
— А вдруг?
Из сапога извлекли металлическую коробочку.
— Это та самая, в которой Галина хранила деньги, — сказала Светлова.
— Коробочка нашлась, а денег, как видите, нет.
Миронов заметил себе, что преступник, видимо, уже при выходе из квартиры решил избавиться от улики: деньги забрал, а коробку бросил в сапог.
— Скажите, кто еще мог знать о драгоценностях и деньгах, которые были у Никифоровой?
— О том,’ что у Гали имелись дорогие украшения, знали многие.
— Я утомил вас, Наталья Борисовна, — сказал майор. — Да и время уже позднее. Не буду больше задерживать, но мне бы хотелось вам дать небольшое домашнее задание. Не возражаете?
— Какие могут быть возражения…
— Вот и хорошо. Тогда постарайтесь как можно подробнее описать пропавшие драгоценности. И еще — составьте список лиц, которые бывали у Никифоровой.
Разумеется, тех, кого вы знаете, а тех, кого только видели, назовите приметы: возраст, рост, внешний вид, одежду. Думаю, Наталья Борисовна, вы понимаете, как это для нас важно.
— Понимаю. Постараюсь выполнить вашу просьбу. Наблюдая за быстрыми и ловкими движениями криминалиста Лиснова, Алексей Павлович думал над всем тем, что увидел в квартире, пытался выстроить хотя бы одну правдоподобную версию. Не было сомнений, что преступник не раз здесь бывал, знал, где хранились драгоценности и деньги. Но этот человек недостаточно опытный: профессионал обычно действует намного чище, во всяком случае не оставляет столько следов.