Нет надобности приукрашивать действия группы, представляя ее поиск от начала до конца точным и безошибочным. Часто так бывает, что продвижение к цели, особенно на первых порах, идет на ощупь, в потемках. К тому же в следствии, как в науке, отрицательный результат — тоже результат, сужающий круг поисков.
Досадуя на себя, Миронов прошелся по кабинету, потом сел к столу и, погрузившись в свои заметки, задумался.
Для того чтобы анализировать, нужно время. Днем его не хватало, поэтому Миронов оставался вечером после работы. Заваривал чай или кофе, не спеша пил, думал.
В какой-то степени уже определились наиболее вероятные мотивы преступления, круг подозреваемых сузился до Овчинникова. На нем скрещивались многие сведения и показания.
Минутная стрелка успела сделать два с лишним круга, когда в кабинет вошел начальник районного управления полковник Бочканев.
— Что-нибудь прояснилось? — спросил он. — Рассказывай.
— Все сходится к тому, что убийство совершил некий Овчинников. Живет в общежитии строителей. Там сейчас Сурков с группой.
— Думаете задерживать?
— Да.
— Чем располагаете?
Миронов рассказал.
Полковник что-то обдумал, потом задал несколько уточняющих вопросов.
— Похоже, все сходится, — произнес он медленно. — Осечки не будет?
— Нет, будем брать, — уверенно проговорил Миронов и, видя, что начальник собирается уходить, предложил — Может, чашечку кофе, Николай Михайлович?
Бочканев улыбнулся:
— Знаю твой кофе. Опять небось супруга навещала?
— Ей же по пути.
И Миронов поставил перед начальником кофейник с чашкой и пододвинул тарелку с пирожками.
— Угощайтесь, Николай Михайлович. Ваши любимые.
— Неужто с грибами?
— Они самые.
— Тогда не откажусь.
За четверть века службы Бочканев прошел все ступени от следователя до начальника управления. За это время его темно-русая голова совершенно поседела, а стройная спортивная фигура заметно отяжелела и ссутулилась. Прежними остались улыбчивые глаза да приятный баритон. Интеллигент в лучшем смысле этого слова, он наряду с логичностью и стройностью мышления обладал удивительным трудолюбием и широкой эрудицией. «Стабильный у нас шеф», — говорят о Бочканеве. Стабильный во всех отношениях. Любит порядок и сам в этом подает пример. У него порядок во всем: в работе, на рабочем столе, в одежде, в портфеле и в карманах. Однажды Николай Михайлович сердито отчитал одного лейтенанта, который перерыл все карманы в поисках нужного…
Зазвонил телефон, Миронов снял трубку. Докладывал Сурков:
— Товарищ майор! Овчинников в общежитии объявился.
— Стерегите. Без меня — никаких действий. Выезжаю.
Овчинникова взяли спокойно и в назначенное время привезли к дому № 113, где его уже поджидали свидетели. Еще по дороге майор дал Суркову ключи от квартиры Никифоровой, с тем чтобы тот незаметно передал их Даниялову: он должен подняться туда раньше и ждать.
— Товарищ майор, это тот самый парень, которого я привозил, — сказал Лебов, когда они скрылись за дверью в парадной. — Я сразу узнал его. Он в той самой куртке, только без очков.
— Вы уверены?
— Никакой ошибки. Это он.
— Хорошо.
Потом Миронов подошел к Пучковой и Соболевой.
— Товарищ майор, — наперебой заговорили они, — мы узнали его, это тот самый парень, которого мы видели вечером с неделю тому назад.
— Хорошо. Это подтвердите на очной ставке.
— Хоть где подтвердим. Это он.
— Спасибо, мои дорогие. Но только чур не расходиться — оформим протокол.
Теперь — к Антонине Сергеевне Макаровой. Если она узнает в Овчинникове именно того, кого видела двадцать первого октября, тогда… Запыхавшись, Миронов взбежал по лестнице и позвонил. Дверь открыла внучка, Миронов прошел к Макаровой:
— Извините, Антонина Сергеевна, еще раз вынужден вас побеспокоить. Сегодня я опять не один, со мной понятые. Давайте посмотрим все вместе.
— Алексей Павлович, надеюсь, в этот раз по-настоящему будем ловить преступника?
— По-настоящему.
В квартире Никифоровой напротив зажегся свет, и как только в большую комнату вошли люди — трое мужчин и две женщины (понятые), Макарова выкрикнула:
— Это он! Он! Я его узнала. Высокий, второй слева, которого я видела вечером неделю назад. Он в той же одежде, что и тогда, — светлая куртка с капюшоном, без головного убора, стрижка короткая, — это он! Он и есть убийца!
Миронов подошел к Макаровой, дотронулся до ее плеча.
— Пока только подозреваемый.
— Ни пуха вам…
Подписав у Макаровой протокол, Миронов поспешил в квартиру № 24.
— Хотел бы я знать, по какой причине вы привезли меня сюда и держите здесь? — увидев Миронова, сразу же пошел в наступление Овчинников. — В чем вы меня подозреваете? Ничего преступного я не совершал. Я уже говорил вашим помощникам, что был в этой квартире вместе с матерью и невестой.
Майор сел за стол и размашистым почерком составил протокол, предложив Овчинникову прочитать и подписать. После того как свои подписи поставили и понятые, Миронов распорядился:
— Капитан Даниялов, оформите протокол, подпишите его у Лебова, Пучковой и Соболевой и сразу же приезжайте в управление.
— Слушаюсь, товарищ майор.
В управлении Миронов сразу же позвонил на квартиру следователю Аревой. Когда она приехала, привели на допрос задержанного.
— Скажите, Овчинников, с какой целью вы посетили квартиру Никифоровой двадцать первого?
— Какой день был двадцать первого?
— Пятница.
— В пятницу я был на танцах в общежитии.
— Кто может подтвердить это?
— Понятия не имею. Знакомых там никого не видел. Может, кто из девушек, с которыми я танцевал? А танцевал я с разными. Постойте, возможно, вахтер меня запомнила. Она не пускала в общежитие. Я ей показался навеселе. Потом, конечно, впустила. На вахте еще девушки-дружинницы дежурили. Может, они что скажут. В чем вы, собственно, меня подозреваете, скажите наконец? — взмолился Овчинников.
— Подозреваем в убийстве и ограблении Никифоровой. Хозяйки той самой квартиры, которая так любезно приняла у себя вашу мать, невесту и вас.
— Такие шутки не для меня. Они и до инфаркта могут довести.
— Тогда какой смысл скрывать то, что вы были двадцать первого у Никифоровой?
— Я не убивал. Верьте — не убивал! — Овчинников вдруг охрип.
Миронов налил в стакан воды:
— Вот выпейте, поможет.
— Я курицы в жизни не убил, а тут человека… Я говорю чистую правду!
— Нами установлены свидетели: шофер такси, который привозил вас, две женщины. В тот вечер они сидели у парадной дома. Так вот, все они заявили, что узнали вас. Надеюсь, вы понимаете, что это такое?
— Признаюсь. Я скрыл, что приезжал к дому на такси. Я хотел навестить Никифорову по поручению моей матери и поблагодарить ее за гостеприимство. Но двери мне никто не открыл. И я вернулся назад — уехал на такси.
— Нет, вы были в квартире, — заметил Миронов. — Это подтвердила гражданка Макарова из квартиры дома напротив. Помните, когда я вошел в комнату, то помахал рукой? Вы еще посмотрели в ту сторону, видели в окне женщину. Это и есть гражданка Макарова, которая видела вас в той же комнате полторы недели назад.
— Она могла спутать меня с кем-нибудь другим — слепая старуха.
— Нет, зрение у нее нормальное. Нами проверено. Вот справка врача. Мы предвидели такой ответ и пригласили на квартиру к Макаровой окулиста.
— Спутала она меня с другим, это факт. И точка.
— Каким образом тогда оказались вот эти ваши желтые перчатки в квартире Никифоровой? — Миронов вынул из сейфа перчатки и положил их на стол.
— Мало ли желтых перчаток. Эти — не мои. И точка.
Миронов обратился к Аревой:
— Ну так что, Антонина Яковлевна, проведем эксперимент?
— Пора.
— Лейтенант Корнеев, приведите в кабинет несколько мужчин и понятых. Проводнику служебной собаки скажите, пусть ждет моего звонка.
И как только все было приготовлено, Миронов вызвал Осипова с собакой.
— Объявляю всем присутствующим для сведения — будем с помощью собаки устанавливать, кому принадлежат желтые перчатки. Но чтобы у всех у вас сложилось убеждение в объективности этого действия, проделаем сначала опыт. Сержант Осипов, выйдите с собакой в коридор… Так, давайте вот вы, встаньте в середине, дайте какой-нибудь предмет. Платок? Хорошо. Давайте платок. Положите его вот сюда, на стул. Корнеев, попросите проводника с собакой.
Собаке дали понюхать платок, и она тотчас же опознала его владельца. Так проделали почти с каждым из присутствующих.
Майор разъяснил:
— Понятые, пожалуйста, посмотрите, перед тем как вскрыть целлофановые пакеты, исправность упаковки.
Когда все внимательно осмотрели пакеты, их дали обнюхать собаке, но она никак не среагировала. Потом вскрыли пакеты, извлекли перчатки и дали снова обнюхать собаке, после этого она сразу же из всех присутствующих выбрала Овчинникова.
Процедура закончена. Все разошлись. Овчинников еще долго сидел опустив голову. Потом поднял глаза и сказал:
— Товарищ майор, это мои перчатки. Но оставил я их при том единственном посещении квартиры Никифоровой. А отрицал поначалу по глупости.
Помолчав недолго, сказал:
— Значит, нашлись. — Овчинников попытался улыбнуться. — Думал, что потерял, а они, оказывается…
— Перестаньте ваньку валять, — перебила Арева.
— А вы меня на пушку не берите, — осмелев, парировал подозреваемый.
— И куда же так торопились, что перчатки забыли?
— Как куда? На поезд. Мать провожал.
— Так когда мать уехала?
— В тот самый день, в сентябре.
— А перчатки когда купили?
Овчинников вопросительно посмотрел сначала на майора, а потом на следователя и переспросил:
— Когда купил? Разве все упомнишь…
— А вы попробуйте вспомнить.
В пределах общей, детально разработанной тактики допроса у каждого работника существует своя манера. Один напорист, любит наносить неожиданные удары, другой не признает обходных маневров, идет к цели кратчайшим путем. Была своя манера и у Аревой. Она вела допрос ненавязчиво, не торопилась, не подчеркивала своего морального превосходства над подозреваемым. Антонина Яковлевна как-то заметила: «Тот, кто с самого начала допроса не может определить характер подозреваемого, подобен фехтовальщику, идущему на помост с завязанными глазами».