— Жестокий был. Одного, говорят, прирезал.
— Не глупи, Веня. — Майор вытащил из конверта несколько фотокарточек и веером развернул перед Лукошкиным. Тот задержал взгляд на одной из них.
В голове пронеслось грозное: «Если заложишь — хана, врубишь в ящик!»
— Такого злюку, как Чарли, я еще не встречал, — вдруг проговорил Веня. — Не дай бог проштрафиться. Бритву к горлу…
— Чарли, говоришь? — переспросил Миронов. «Был Свист, стал Чарли, — подумал он. — Хитро задумано. У, гидра».
Майор показал еще один фотоснимок.
— А этого как зовут?
На лице мальчугана мелькнула ухмылка:
— О, и Чуку лапти сплели!
Миронов вызвал Ковальчука.
— В «Неве», говорите, вас обчистили? — уточнил майор и спросил — А с кем вы там были?
— Как — с кем? Со знакомой.
— А может, с Чарли?
Молодой человек поперхнулся, невольно расширил глаза — чистые, как вода.
Ковальчук отрицал. Хмурил лоб, тер его рукой, мучился.
— Смелее, Чук, — наступал майор. — Где живете?
— В Вырице, — вдруг заговорил Ковальчук. — В доме одна бабуля. С нами еще ее внучка — Чита. Чарли подцепил ее на Кавказе. Еще Красавчик. Одессит, правая рука Чарли…
Вскоре Парнавский доложил из Вырицы: в «дипломате» найдено свидетельство на имя Свистунова: сдано на хранение в сберкассу облигаций трехпроцентного займа на две тысячи рублей.
Узкая тропинка, бежавшая сперва полем, затем через сосновый редняк, привела к дачному домику, возле которого, за частоколом, курился сизоватый дымок. На медных шампурах томились кусочки баранины вперемежку с луком. Тяжелые капли жира скатывались на угли и вспыхивали желтоватыми огоньками.
Колдовал над шашлыками узкий в поясе брюнет. Он переворачивал их с боку на бок, с удовольствием вдыхая дразнящий аромат, витавший над мангалом. Потом снял с одного шампура прожарившийся кусочек, попробовал его. Продолговатое лицо приняло умильное выражение.
— Приятного аппетита, Чарли!
Свистунов резко обернулся на голос. Сделал шаг в сторону, и тут же его руки были скованы наручниками…
Миронов возвращался с задания. На Петрозаводском шоссе его остановили.
— На двадцать первом километре убит наш товарищ! — сказал водитель такси.
Майор пересел в «Волгу» и помчался к месту преступления. Машина с шашечками стояла поперек дороги, стекло разбито, на руле — водитель с окровавленной головой.
— Навстречу мне попался парень, — сказал таксист. — Он показался подозрительным.
— Поехали. Может, догоним, — сказал майор.
Счетчик крутил второй километр.
— Вот он! Видите, пробирается кустами! — воскликнул водитель. — К Неве подался.
Миронов выпрыгнул из «Волги» и побежал, набирая скорость. Сколько раз ему приходилось преследовать преступников!
— Стой!
Парень прибавил в скорости, запетлял. Расстояние между ними сокращалось, а когда до беглеца оставалось метров пятьдесят, тот энергично обернулся и вскинул обрез. Майор отскочил, словно подкинутый пружиной, прежде чем грянул выстрел. Беглец перезарядил обрез, нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало: осечка. Этим и воспользовался Миронов. Он бросился на стрелявшего и боксерским ударом сбил его с ног…
Сержант Бочков, выскочив из машины, первым вбежал во двор. Двое рослых парней, увидев милиционера, метнулись под арку и исчезли.
Бочков скомандовал:
— Стой, ни с места!
Парни не остановились. Тот, что повыше, вдруг замедлил ход. Бочков приближался. Парень сделал едва уловимое движение, взмахнул рукой. Бочков почувствовал резкий ожог в низу живота и сразу словно нырнул с головой в темноту.
«Когда мы с Бочковым вбежали во двор, то увидели двух высоких парней, — писал в своем рапорте сержант Сенечкин. — Они бросились под арку, разбегались в разные стороны. Сержант Бочков погнался за одним, а я за вторым. За поворотом настиг и задержал его — он назвался Сокольским».
В районе действовала банда. И везде один почерк — ограбление с избиением. Разгулялись молодчики…
Миронов еще раз перелистал справки: отпечатки пальцев на рукоятке ножа с кровью Бочкова оставлены не Сокольским. Проверка отпечатков по картотеке ранее судимых тоже ничего не дала. При таком положении арестовывать Сокольского не было оснований. Но и отпускать человека, причастного к преступлению, — а Миронов был уверен в этом — не хотелось.
«Что, если ему создать обстановку, при которой он сможет совершить побег? — размышлял Миронов. — Если он ни в чем не замешан, никуда не убежит. А если рыльце в пушку, то постарается скрыться и встретиться с дружками…»
Конечно, эта операция была рискованной, но без риска многого не добьешься.
…Конвойный отвлекся разговором — этого было достаточно, чтобы Сокольский метнулся к двери, промчался по коридору и выбежал на улицу. Петляя по темным дворам, перебегая от одного дома к другому, он ориентировался по милицейским свисткам, которые раздавались то тут, то там, то вблизи, то вдали. Сокольский полагал, что умело избегает встречи с преследователями, и двигался по единственному оставленному ему «коридору». И как только он попал в поле зрения тех, кто должен был «вести» его по городу, свистков стало меньше, а затем они и вовсе прекратились. Сокольский наконец вздохнул с облегчением…
«Начало удалось», — подумал Миронов. Теперь все зависело от точности работы тех оперативников, которые вели за Сокольским наблюдение. Эту работу возглавил капитан Осокин.
— Сокольский вышел на проспект Майорова, — доложил дежурный, к которому стекалась вся информация.
Миронов отметил на карте место прописки Сокольского — оно было совсем в другом конце города. «Почему же он пришел на проспект Майорова? — думал начальник угрозыска. — Что задумал? Направился к дружкам? Вряд ли…»
Майор еще некоторое время размышлял, глядя на карту, затем подошел к столу, подключил свой приемник параллельно к кабинету радиотехники — теперь он мог слушать доклады оперативников не прибегая к помощи дежурного.
Послышался голос Осокина:
— Объект у Балтийского вокзала, сел в такси.
Машина с Сокольским шла по Обводному каналу, пересекла Лиговский проспект, а при выходе к Неве повернула налево, затем через мост Александра Невского вышла на Заневский проспект. На Красногвардейской площади «объект» вышел из такси. Уже светало, а Сокольский все шел и шел по улицам Охты, то и дело оглядываясь.
— Докладывает «десятый». Объект зашел в будку телефона-автомата, набрал номер абонента, ждет. Вероятно, никто не подходит. Нет, уже разговаривает.
Миронов позвонил на станцию и попросил узнать, куда звонит Сокольский.
— Объект вышел на стадион, — доложил Осокин.
— Что? Какой стадион?
— Возле Большеохтинского кладбища.
— Ну вот, не хватает еще встречи по футболу, — проворчал майор. — И что он там намерен делать?
— Трудно сказать. Вернее всего, спать. Улегся на скамейку в дальнем уголке.
Вошел офицер, подал пакет с магнитофонной лентой. Миронов тут же заправил кассету в магнитофон.
«Я слушаю», — раздался женский голос. «Позовите Иру». — «Какую Иру? У нас их две в квартире». — «Иру-блондинку». — «Они у нас обе одинаковые — беленькие». — «Ту, что повыше ростом». Пауза. «Да, я слушаю», — теперь уже другой голос. «Ирка, это ты?» — «Я. Что случилось, Сокол?» — «В общем, пустяки. Сходи к Бобу, передай, что я жду его на стадионе возле Большеохтинского кладбища…»
Запись прекратилась. Миронов взглянул на часы: с тех пор как состоялся этот разговор, прошло два часа. Вероятно, Ира уже вышла из дома. Что ж там наши так долго копаются?
И в это время вошел оперуполномоченный, доложил, что в квартире целое общежитие — десять семей, около тридцати человек живет.
— Ирина Снеткова, двадцати двух лет, незамужняя, — продолжал офицер. — Работает в ателье по ремонту телевизоров. Бойкая девчонка, замечена в продаже вещей, утверждает, что ей моряк из загранки привозит. Вторая — Ирина Мдовина, двадцати трех лет, официантка кафе «Уютный уголок». С мужем разошлась, имеет ребенка. Характеризуется как женщина легкого поведения.
— И которая же Ирина говорила с Сокольским? Офицер неловко переминался с ноги на ногу.
— Уточняем, товарищ майор.
— Долго уточняете, товарищ старший лейтенант. Ищите обеих, а кто из них связан с бандой — на месте разберемся.
Вошел сержант Сенечкин — тот самый, что задержал Сокольского. Поставил на стол термос и тарелку с пирожками.
— Перекусите, товарищ майор, — сказал он. — Преступников надо ловить не на пустой желудок.
— Как Бочков? — наливая кофе, спросил Миронов.
— Вроде полегчало. Пришел в сознание.
— Дай-то бог, чтобы обошлось.
В это время офицер принес конверт с фотокарточками.
— Обе Ирины тут наличествуют, — сказал он.
Начальник отодвинул стакан в сторону и стал рассматривать фотоснимки.
— Мдовина вот эта, в середине, — показал офицер, — а Снеткова — вот она, слева.
Сенечкин вдруг подошел к столу, тоже взглянул на фотографию.
— Ав чем Ирина Снеткова замешана? — удивленно спросил он. — Я ее знаю.
— Кого знаешь? Ирину Снеткову?
— Ну да. Это же невеста Вани Бочкова. Я с ней вчера по телефону разговаривал. Доложил все, как было.
Миронов даже поднялся из-за стола:
— А мы тут планы строим. Где она сейчас?
— Как — где? На работе, а скорей всего, возле Вани сидит в больнице.
— А Мдовину ты, часом, не знаешь?
— Нет, этой не знаю.
— Ну вот что, Сенечкин, быстро в машину, найди и пригласи сюда Снеткову.
— Слушаюсь, товарищ майор!
— А вы, товарищ лейтенант, срочно размножьте фотографию Мдовиной и примите меры к ее розыску.
Когда офицер ушел, Миронов позвонил дежурному и попросил его выяснить, не посещали ли кафе «Уютный уголок» в день ограбления потерпевшие.
— В каждом случае у них отнимали крупные суммы денег. Это удача, совпадение или?..
— Думаешь, что грабители получали предварительную информацию?
— Очень даже может быть.