Миронов провел очную ставку. Грачев вошел, обшарил глазами кабинет и сел напротив Глобина. Оба некоторое время молчали, смотрели друг на друга косо. Глобин повторил свои новые показания.
— Как же ты мог такое сочинить, душа твоя нечистая! — вскочив, заорал Грачев. — Я тебе звонил, присылал машину?!
— А кто же мне звонил? Кто машину прислал, кто? — Глобин сжал кулаки, готовый броситься на прораба. — На объекте только началась кирпичная кладка. К чему там шифер, вагонка, краска? Да еще в таком количестве. Одной вагонки три куба. Восемь бочек краски. Шифер. Для чего?
Разговор состоялся, но он немногим помог следствию. Слова к делу не подошьешь. К тому же закралось сомнение. «Не является ли поворот Глобина в показаниях моей оплошностью? — думал Миронов. — Не воспользовался ли он версией, которую я сам ему подсказал?»
Сомнения несколько развеял Кочкарев, возвратившийся из Парголова. Там он встретился с Ковалевым, другом отца Глобина. Тот рассказал, что полтора месяца назад случайно встретил Макара. «У него был вид человека, потерявшего все, — читал Миронов протокол допроса Ковалева. — Я, естественно, поинтересовался, в чем дело, что такое приключилось. Макар долго молчал, потом глянул на меня холодным, каким-то мертвым взглядом, махнул рукой и сказал: «Дядя Дима, как же все так несправедливо получается? Жизни нет…» Я понял, что Макару сейчас очень тяжело. Надо было что-то делать. Во всяком случае, не оставлять его одного. Тут же остановил такси и предложил ему поехать ко мне. Пообещал рассказать об отце, показать фронтовые фотографии. Потом придумал ремонт дома, попросил его помочь. Так он и был под моим присмотром, пока милиция не пришла».
«Надо найти шофера, — решил Миронов. — Правда, номер грузовика никто не запомнил. Приметы Макар назвал очень общие — курит, в спецовке, молодой».
Это задание Миронов дал одному из самых опытных розыскников, а сам поехал на стройку, беседовал с рабочими, уточнял их показания на месте. Никто ничего особенного не заметил, лишь один сказал, что видел в машине кирпичную крошку, когда с разрешения Глобина снимал три листа шифера для нужд хозяйства.
«Когда в деле пусто, то и кирпичная крошка кое-чего стоит», — утешил себя Миронов.
Но время работало отнюдь не в пользу следствия. Каждый новый день, да что там — каждый час уменьшал шансы на успех. Оперативник, работавший в гаражах, выяснил, что в тот день четыре машины вернулись с опозданием. Причины самые разные. Один шофер был задержан гаишником, о чем имеется отметка в путевом листе. Двое опоздали, ссылаясь на неисправности в моторе, которые устраняли в пути. Один вернулся навеселе и уже отстранен от работы.
Тщательный осмотр машин позволил обнаружить то, что в дальнейшем сыграло решающую роль: в кузове автомобиля под номером 35–12 на борту с внутренней стороны — серое, чуть заметное пятно масляной краски.
Утром оперативник доставил водителя этой машины в кабинет Миронова.
— Перевозите кирпич? — спросил майор.
— Да, кирпич.
— Откуда же масляное пятно у кабины?
Тот ответил не сразу. Криво ухмыльнулся, покачал головой, увенчанной роскошной шевелюрой. Дескать, нашли что спрашивать.
Миронов повторил вопрос.
— Мало ли пятен!
— А почему опоздал?
— Я уже отчитывался перед начальством. Да и вашему сотруднику объяснял, — кивнул он в сторону офицера.
При погрузке ворованного никто не приметил шофера. Он сидел в кабине, натянув залихватскую кепочку, беспрестанно курил. Так, во всяком случае, объясняли рабочие в своих показаниях.
«Этот плутоватый шофер с подергивающимся веком левого глаза если не прямо, то косвенно замешан в преступлении, — думал Миронов. — Уж очень странно себя ведет. Не знает, что говорить. Не хватает самой малости, чтобы заставить его сказать правду».
Миронов пригласил специалистов из ГАИ, которые сделали квалифицированный осмотр машины 35–12.
И когда они опровергли версию об опоздании в гараж из-за поломки в дороге, шофер быстро нашелся:
— Да, солгал. Был у знакомой. Только между нами. Жене ни слова.
Миронов с оперативником поехали по адресу знакомой.
— Да, был Игорь, — смекнув, что надо выручать дружка, подтвердила молодая женщина.
— В какое время?
Миронов, наблюдая за хозяйкой небольшой комнатки, ждал, когда обломится та соломинка, за которую она цеплялась.
— Между шестью и девятью вечера, — наконец наугад ответила она.
— Очень хорошо, распишитесь.
Женщина не знала, помогла ли Игорю, и заплакала. А потом призналась, что соврала.
Круг замкнулся. Видимо, и шофер понял, что дело безвыходное.
— Мишка меня нанял, — сказал он. — Я приехал за материалом на стройку, довез его до пустыря, а там свалил. Могу показать, если надо.
Миронов положил перед собой чистый лист бумаги, стал вычерчивать схему. Вверху в центре кружочком обозначил место происшествия, обвел красным карандашом. От него потянулась нитка-паутинка к Глобину, от Глобина к шоферу, от шофера к Мишке. Дальше паутинка обрывалась, растворялась в белом поле бумаги. Кто же остальные?
Задача с несколькими неизвестными. И решить ее надо с математической точностью, без ошибки. Как отьі-скать этого Мишку? Приметы: на вид лет двадцати пяти, коренастый, сросшиеся брови, нос с горбинкой, лицо кавказца. В каком районе живет этот Мишка, да и живет ли он вообще в Ленинграде?
Если верить показаниям шофера, это был опытный преступник. На глаза никому не показывался. Ворованное перевозил с перевалкой.
— Подготовьте ориентировку на розыск Мишки по приметам, — распорядился Миронов. — Дайте ориентировку по городу и области. Перекройте все места, где появляются скупщики стройматериала.
Вскоре из Всеволожского района позвонили и назвали схожего по приметам Михаила Совкова, судимого за кражи. Характеристика его давала повод к немедленным действиям.
Совков жил в Бернгардовке на тихой улочке в двухэтажном доме. Когда Миронов сюда подъехал, было около полуночи. Он постучал. Послышались шаги, и заспанный женский голос спросил:
— Вам кого?
— Мне Михаила.
— Где-то шляется ваш Михаил, — пробурчала женщина. — Уходите, а то милицию позову. Бродите тут по ночам…
— А я из милиции.
— Этого только недоставало. — Женщина откинула защелку и открыла двери. — Проходите. Только тихо, дочка спит.
Миронов присел к столу, объяснил цель своего прихода.
— Не получилось у нас с ним семейной жизни, — рассказывала женщина. — Пьет, а я ругаюсь. Вот и ушел к другой. Но все же он отец дочери. Иногда приходит и деньги дает.
Совкова помолчала.
— Я знала, что рано или поздно, но кончится плохо. К нему приходили какие-то люди, выпивали. Говорили о вагонке, краске, шифере. С Украины ему пишут. Вот недавно пришло письмо. Я прочитала. Ничего такого особенного, благодарят за стройматериалы. Еще собираются приехать.
Женщина встала, порылась в буфете и подала Миронову письмо.
— А недавно приходил с высоким, с черными усиками. Выпивали, а потом чуть не подрались. Деньги не могли поделить.
Миронов сунул в портфель письмо, поблагодарил Сов-кову и ушел.
— Ты понял, чьи приметы назвала Совкова? — спросил Миронов шедшего рядом оперативника.
— Как не понять — Грачева.
— Один ворует, а другой сбывает.
— Неясна только роль Глобина.
— Его, думаю, ловко подставили.
Бывают же такие совпадения! В тот роковой день Макар встретился с любимой девушкой, отказавшей ему во взаимности. Растерянный пришел он домой, а там увидел мать в обществе пьяных поклонников. Поссорился с нею и решил больше никогда домой не возвращаться. А когда его задержали работники милиции, оговорил себя с единственной целью — уехать подальше от Ленинграда. Да и обстоятельства по делу складывались против него…
Когда истинные виновники, уличенные в особо крупных хищениях, получили свое, Глобин понял, что судьба не так уж несправедлива к нему, а Миронов еще раз ощутил удовлетворение от того, что удалось спасти человека, доказать его невиновность.
Сейчас Миронов уже в отставке. И нам пора ставить точку. Но точку разве что в книге. Проблемы, к сожалению, остаются, преступность вызывает тревогу. Не иссякает поток сообщений о грабежах и разбоях, изнасилованиях и убийствах, о рэкете.
— Мы хронически отстаем, подчас боремся с тенью, — говорит Миронов. — На месте одной обезвреженной преступной группы возникает другая, более изощренная. Уголовщина наглеет, становится все коварнее, изворотливее, хитрее.
Как ни горько, но мы должны признать: преступность порождена положением, сложившимся в нашем обществе. Теневой рынок, появившийся взамен того, который должен существовать легально, сделал объектом купли и продажи то, что ему мешало, — законы и должности, порядочность и достоинство.
Система породила теневую экономику, а та, в свою очередь, породила организованную преступность, которая вызвала к жизни коррупцию. И как результат — резкая активизация профессиональной уголовщины, разгул рэкетиров. Среди первых рэкетиров у нас в Ленинграде еще на рубеже семидесятых годов был Феоктистов, сколотивший бандитское формирование. Но понятие об организованной преступности тогда не предавалось широкой гласности. А если какому-нибудь смельчаку удавалось обнародовать отдельные факты, то это характеризовалось как случайное, нетипичное явление. Малейшие обобщения на этот счет не допускались.
Когда Фёку (Феоктистова) в конце концов упекли за решетку, его место заняли братья Васильевы из Вырицы. Лидером стал Сергей, обладавший не только крепкими кулаками, но и изворотливым умом. Объединив вокруг себя бывших самбистов и каратистов, Васильев упорно боролся за единоличную власть над преступным миром Ленинграда и завоевал ее…
Долго раскручивалось это сложное дело. В конце концов преступников осудили, но вопросы остались. Хотя бы такой: как могла созреть и верховодить крупная банда рэкетиров? Почему так вольготно жилось Васильеву? Он никогда и нигде не работал, официально числился банщиком, зато мог купить любую машину иностранной марки на подст