Люба являла собой типичный образец «простой деревенской девушки», как пишут наши литераторы: румяные щеки, толстая русая коса, высокая грудь. В голубых глазах застыло наивно-удивленное выражение.
— Вы — Люба! — искренне обрадовался я и широко улыбнулся.
Говорят, у меня потрясающе обаятельная улыбка. Во всяком случае, девушка смешалась и пригласила войти. Двигалась она плавно, при этом все выпуклости молодого тела волнующе подрагивали под тонкой оболочкой короткого сатинового халатика.
— Извините, у меня не прибрано, — сообщила Люба и не спеша набросила покрывало на разобранную тахту.
Смятая постель, пара рюмок и тарелки с закусками не оставляли сомнений в цели визита Седого. Что ж, тем лучше — больше шансов узнать про Васю что-нибудь интересное.
Девушка мимоходом подобрала со стула бельишко, пихнула его в карман халата и села, скромно сложив ладошки на круглых коленках.
— Садитесь! — указала она на второй стул.
— Спасибо! Собственно, мне нужен Вася.
— Он только что ушел.
Ни тени волнения!
— Вот как? Досадно! Мне он позарез нужен!
Люба пожала полными плечами.
— Теперь придется долго ждать…
Фраза прозвучала отрешенно.
— Неужели уехал? Куда?
— В Москву…
— Как же так? Еще позавчера с ним договаривались о деле…
Глазки опущены, губки скривились — девушка всхлипнула.
— Так… получилось…
— Но поезд только вечером?
— Они на машине… с другом…
— С Женей?
— Да.
Вот черт! Если б не эти тридцать секунд!
— Где у вас поблизости телефон?
Люба чуть кивнула в угол комнаты. Я не поверил глазам: на журнальном столике белел импортный оффисный аппарат!
— Надо же… А говорят, в этом районе дома не телефонизированы!
— Вася выхлопотал. Большие деньги отдал…
Это уж точно! Тут простой подачкой какому-нибудь линейному инженеру телефонной станции не обошлось.
Ни Сысоева, ни шефа на месте не было.
Девушка успокоилась и вернулась в прежнее слегка сонное состояние. Я же лихорадочно соображал, что предпринять.
— Знала: плохо все кончится…
— Что кончится?
— Его делишки с Женей…
— Не понимаю!
— Ладно, — она махнула рукой. — Чего уж теперь… Он меня бросил, а?
Столько тоски и надежды одновременно во взгляде! Сказать правду? Слез не оберешься!
— Не знаю… — врать не хотелось.
Люба задумчиво кивнула сама себе и неожиданно спросила:
— Вы из милиции, да?
Вот так простушка!
— С чего решила?
— Глупый он… Лучше уж вы поймаете, чем те… Ему много дадут?
— За что?
— Да доски проклятые!
— Он иконы воровал? Вместе с Женей?!
Тут только я начал соображать, откуда ветер дует.
— Будто и не знаете! Сами ловите, а передо мной дурачка строите!
Нехорошее предчувствие закралось в душу.
— Люба, где был Седой в ночь с субботы на воскресенье?
— Не знаю… Но догадываюсь…
— И…
— Церкву, небось, потрошили!
— Где?
— Почем знаю! Далеко, наверное, раз на Женькиной машине ездили.
— А в воскресенье — вчера?
— Дома… Потом к Женьке поехал. Вернулся — лица нет: все, говорит, надо сматываться — на хвост сели…
— Кто?
— Рэкетёры поганые!
Вот так да: ларчик просто открывался!
Люба так посмотрела на меня полными слез глазами, что самому захотелось заплакать. Относительно стройная цепочка, сложившаяся до этого в мозгу, махом запуталась в клубок.
— Жаль дурака… Люблю я его!
Слезы покинули глазные чаши и побежали ручейками по щекам.
Чтобы отвлечь хозяйку от невеселых мыслей, я попросил чайку. Сам же снова взялся за телефон.
На сей раз Сысоев изволил ответить. Сбивчиво я объяснил сыщику свои проблемы, преподнося их как наши общие. Майор недоверчиво побурчал что-то, но пообещал перезвонить в течение получаса.
Пока мы с хозяйкой лакомились отличным чаем с домашним вареньем, моя бедная голова пыталась справиться с творящимся там ералашем. Люба пробовала пару раз заговорить, но не нашла понимания и затихла, уткнувшись в большую кружку с веселым подсолнухом.
Наконец телефон ожил.
— С субботы на воскресенье церковь забомбили в Соколовском. Доски похожи на те, которые ты описываешь. И «Москвич» там мелькал поблизости…
Я уточнил время ограбления, прикинул расстояние до села, произвел несложные расчеты и убитый горем замкнулся: машина Путны никак не могла быть в три-четыре утра возле Светкиного дома! Значит, там был-таки другой «Алеко» с той же злополучной серией «Е»…
— Эй, ты не уснул?
— Думаю.
— Ну-ну… Хорошо, когда есть чем!
На прощание Сысоев заверил, что команда о перехвате Жекиной машины ушла по инстанциям.
— Еще хотите? — кивнула Люба на мой пустой стакан.
— Спасибо, нет. Но чай — великолепный!
Хозяйка покраснела от удовольствия и чуть улыбнулась.
В прихожей я почему-то погладил девушку по теплой щеке.
Требование майора не путаться под ногами я решил воспринимать творчески и в оставшееся время до назначенного шефом часа «икс» поближе познакомиться с таинственной парикмахершей, на которую, по моему мнению, падало теперь основное подозрение.
«Салон красоты», где она работала то ли заведующей, то ли замом, в понедельник отдыхал, о чем просветила меня одна знакомая в попавшемся по дороге магазине.
Надежда застать автолюбительницу дома оправдалась.
Женщина меня, естественно, признала. Я бы обиделся, если бы произошло обратное.
«Оленьи» глаза всего-то на мгновение отразили душевный испуг, но этот сладостный миг заставил меня моментально принять охотничью стойку.
— Что вам угодно? — спросила дама ровным мелодичным контральто, целомудренно придерживая на груди японский халат. При таком бюсте другого не дано…
— Вас, мадам! — в тон пропел я начало ответной партии.
— Что?!
Смысловые интонации при подобных ответах на подобные вопросы могут быть разными: «что?!» в смысле «как вы смеете, нахал?!», «что?!» в смысле «я вас понимаю, но сейчас не могу». Есть такие: «ах, как это интересно!», «куда вы так спешите?» — и масса других.
Здесь господствовал искренне-озадаченный оттенок: «Ни хрена себе!!!»
— И прямо сейчас! — уточнил я.
Шаг вперед для убедительности.
— Но… э… а…
Она беспомощно оглянулась назад.
— Понимаю! Гость? Мужчина?!
— Да… И я…
Она сообразила, что выглядит полной идиоткой. Хорошенькое личико исказила злобная гримаса.
— Какого черта? Проваливай!
Нога успела встать на пути закрывающейся двери.
— Извините, но нам непременно следует поговорить, уважаемая…
Из глубины квартиры донесся мужской баритон — прямо классическое трио. Затрудняюсь, правда, охарактеризовать собственный голос… Ну, не беда. Баритон пропел:
— Что там такое, Ванда?
— Придурок какой-то ломится!
— Зачем так грубо?
Я искренне обиделся.
— Скажи, что выйду и сломаю ему нос!
Вот глас не мальчика, но мужа!
— Слышал? — глаза Ванды победно сверкнули. — Топай!
Мне очень захотелось увидеть крутого защитника.
— Эй, громила, покажись! Поглядим на тебя!
Послышались шаги, дверь в глубине приоткрылась, но…
Далее ничего не последовало — дверь так же тихо захлопнулась. В довершение к овладевшей мною растерянности дама неожиданно проявила прыть. Она чувствительно толкнула меня кулаком в грудь, прикрыла за собой входную дверь и вполголоса пояснила, куда и зачем мне следует сходить. Никогда не думал, что из миленького ротика способна вылетать такая отборная матерщина!
Естественно, я отступил, оглушенный и потрясенный увиденным и услышанным, и еще добрых пять минут пялился глазами на захлопнувшуюся дверь.
Потом слонялся по двору, поглядывая на окна четвертого этажа, которые, по моим подсчетам, принадлежали квартирке Ванды. Мне показалось, что один раз плотные шторы в большой комнате чуть колыхнулись — словно кто-то подсматривает за происходящим на улице. Но в остальном все было тихо. Робкие надежды, что гость изволит уйти от подруги и я смогу его разглядеть, не оправдались. А посмотреть на его физиономию стоило. Какой мужик стерпит посягательства проходимца на честь своей женщины? Ладно, не умеет драться — хлипкий слишком. Так хотя бы ознакомиться с хамом визуально — дело святое! Этот же не решился даже на малое… Почему? Неужели, из-за меня конкретно? Испугался, что я его узнаю? В дверную щель он мог вполне меня рассмотреть и… Точно! — Единственно разумное объяснение его поведению — он не захотел встретиться со мной, не захотел засветить факт своего знакомства с Вандой! Горячо, ой как горячо!
Я посмотрел на часы. Благо, телефон-автомат оказался рядом и вполне в рабочем состоянии.
Никодимыч выслушал меня, посопел, обдумывая ситуацию.
— Интересно, конечно, но сейчас ты мне нужен в другом месте!
Все возражения и увещевания были напрасны: шеф остался непреклонен.
— В конце концов, я твой начальник! Так что давай выполняй приказание!
Он повесил трубку.
Что ж, Никодимыч вероятно прав: Гелю отпускать одну в тот вертеп опасно, а выбранная ею тропинка тоже может привести к цели. Но короче ли она моей?
Рестораны в нашем городе — не лучшее место, где можно приятно провести вечер с дамой. Деловые, уголовники, проститутки и просто всякая шваль набиваются туда под завязку, сорят налево и направо шальными деньгами, напиваются в стельку, портят морды друг другу, а то и пускают в ход ножи. Поэтому лично я женщин в кабаки не вожу.
Бухгалтер банка, пригласивший Гелю в «Ретро», придерживался, вероятно, иной точки зрения. Он вырядился в шикарный стального оттенка костюм с модным пестрым галстуком и уже пятнадцать минут прохаживался у входа, нетерпеливо посматривая на часы. Живот — признак достатка и благополучия — гордо выдавался вперед.
Покажите мне женщину, которая приходит на свидание вовремя! Наша не посрамила прекрасную половину человечества и появилась ровно через полчаса. К тому времени лысина ожидавшего вспотела от непрестанной маршировки, а я весь пропахся ароматами подворотни, откуда вел наблюдение.