— По-моему, да!.. Геля, тумба на месте?
— Конечно! — прилетело с кухни вместе с запахом свежесмолотого кофе.
— Ждите — выезжаю!
Возразить я не успел.
Геля достала из шкафчика третью чашку с блюдцем.
Шеф заявился довольно быстро — мы едва успели поменять повязки на моем несчастном теле.
Страх удваивает силы: я чуть не надорвался, разбаррикадируя входную дверь, тогда как вчера вечером справился с тумбой играючи.
— Хорош! — фыркнул Никодимыч, оглядев мою исцарапанную физиономию. — Рассказывайте подробно…
За кофе с бутербродами мы отчитывались о ночных похождениях, отвечали на каверзные вопросы, местами оправдывались — больше, почему-то, я!
Некоторое время шеф обдумывал ситуацию. За время беседы он расправился с тремя «беломоринами» — свидетельство серьезной озабоченности происходящим.
— Так! — он стукнул для убедительности ладонью по столу. — Выходим из игры! Пусть этим дальше занимается «уголовка»!
Мы с Гелей переглянулись. Никодимыч никогда не был азартным игроком, но и трусом его никто не посмел бы назвать.
Нас обложили — верно, тем не менее выходы есть, и лично я их видел. Опять же контакт с Сысоевым — можно рассчитывать на помощь. Почему же тогда шеф запаниковал?
Я копался в фактах и фактиках, пытаясь сообразить, в чем кроется причина. Геля не выдержала и пошла в атаку. Она вскочила, уперла кулачки в бока и заявила:
— Глупо! Глупо бросать дело, за которое взялись! И только потому, что какая-то сволочь решила нас напугать! Эх, Юрий Никодимович, не ожидала я от вас!
Вот так да! Никогда прежде не слышал, чтобы она обращалась по всей форме — по имени плюс отчеству! Видимо, шефа это здорово задело: он сгорбился и уставился в пол, не изволив что-либо возразить.
— Не вы ли учили: дело надо уметь довести до конца, иначе незачем вообще браться?!
Взрыв все же прогремел.
— Девчонка! — глаза шефа грозно сверкнули. — Соплячка! Что ты понимаешь в жизни! Как смеешь! — Он замолчал, задохнувшись от возмущения, и еще раз треснул рукой по столу.
— Прошу не ломать мебель в моем доме!
Геля закусила губы, стараясь сдержать слезы, но не стерпела и пулей вылетела из кухни.
И тут я понял, что насиловал мозги напрасно — Никодимыч сейчас знал что-то, чего не знали мы. И это что-то — серьезное и неприятное — заставило его подумать об отступлении.
— Стоп! — получилось тихо и внятно, как хотелось. — Давай разберемся, командир! Ночью этого еще не было… Полчаса назад, когда мы трепались по телефону — тоже. Домой бы к тебе не сунулись, на улице бы не подошли — глупо и опасно. Следовательно — записка или звонок! Нам ты звонил с одной ногой за порогом — вряд ли успели перехватить. Записка? В двери или в почтовом ящике?
Никодимыч смотрел чуть испуганно, но с известной долей восхищения на своего умного подчиненного и отрицательно покачал головой.
— Стало быть — в машине!
Восхищение возобладало.
— Силен, зараза!
Улыбка вышла натянутой, но все-таки — улыбка.
Он порылся в кармане и протянул обрывок тетрадочного листка.
— Н-да, — только и выдавил я, возвращая послание.
— Заткнули за дворник на лобовом, — пояснил хрипло шеф. — Геле — ни звука!
Мы одновременно посмотрели на дверь, потом — друг на друга.
— У тебя вроде бы должна быть пушка?
Никодимыч вздохнул и отвел взгляд.
— Ты мне не веришь?
— Есть…
— Чистая?
— Конечно! — неожиданно возмутился Никодимыч.
— Помозгуем? — предложил я, разливая по чашкам остывший кофе.
Никодимыч отхлебнул, сморщился и отодвинул чашку.
— Вчера во второй половине дня я потолковал с разными людишками про Репейникова. Один человек — когда-то был у меня агентом, а теперь возглавляет солидное предприятие, — высказал весьма любопытную мысль…
Шеф помолчал, что-то про себя прикидывая.
— Если сложить воедино всю имеющуюся информацию о Носове, Репейникове и бухгалтере, то получится достаточно интересная схема. Фактов, правда, никаких — одни предположения.
Он испытующе посмотрел на меня.
— Разве есть выбор? — резонно заметил я.
— Мой знакомый уверен, что Носов имел прямые связи со столичными мафиозными кругами, а его банк использовался для отмывания денег!
— Как?!
— Похоже, замешаны еще двое: Репейников и бухгалтер. Репейников оборачивал наличные деньги через местные коммерческие структуры, действуя как бы от своего имени — частным порядком, понимаешь? Но счет имел в «Инвабанке» — деньги, естественно, возвращались туда. А далее уже Илья Борисович переправлял их под фиктивные договоры в московские фирмы, используемые преступным синдикатом в качестве официальных прикрытий. Работу координировал Виктор!
О подобном в газетах писали… Но мне никогда бы не пришло в голову, что столичный спрут успел добраться щупальцами до нашей глубинки. Между тем сказанное шефом выглядело вполне правдоподобно и стройно. Так значит, имеем перспективу встречи с московскими бойцами? Не страшно, но… неприятно.
— Система работала четко и слаженно, пока местные разбойнички кое-что не пронюхали и не решили тряхнуть Носова, — рассуждал далее Никодимыч. — Выполнив задуманное, они не уехали из города, а находятся где-то рядышком и пытаются вести контригру жесткими методами, потому что мы выбрались на правильный путь, зацепившись за машину, и наступаем гаврикам на пятки.
В моем мозгу взорвалась осколочная граната и разлетелась множеством острых иголочек. А шеф продолжал:
— Они заволновались, установили слежку за тобой и Гелей, попытались вас достать, а утром приклеились ко мне. Странно только, каким боком сюда затесался Седой? Совпадение?.. Да что с тобой?!
Наконец-то его задело мое тупое молчание. Молчание — молчанием, но осколки, закупорившие извилины, я успел выковырять. И заговорил.
— Слушай, шеф! Деньги отмывали — ладно! Наличные, да? А как их транспортировали сюда — не в дипломате же поездом? Процесс, очевидно, был регулярный и хорошо отлаженный… Суммы приличные, а?
— Погоди, — Никодимыч нервно заерзал на табурете. — Ты думаешь, что Носов для выкупа использовал казенные… тьфу! — мафиозные деньги?!
— Неопознанный труп… По виду — боевик. Не московский ли?
Мы уставились друг на друга, соображая, куда это может привести.
Первым храбрости набрался я:
— Если так, то они приедут сюда: им плевать на Виктора, но они сотрут в кровь носы, а найдут свои деньги! И церемониться не станут!
— Цели общие — может, согласятся нас нанять, а? — криво улыбнулся Никодимыч.
Меня беспокоило другое: аналогично могут рассудить и похитители. Тогда у них, чего доброго, возникнет желание сжечь за собой все мосты, а мосты эти — мы трое и Светка! Ну еще Репейников с бухгалтером.
Шефа мысль моя обрадовала — в обратном смысле, конечно.
— Вот я и думаю, что нам делать дальше, — тихо сказал он.
— Есть идея!
Господи, как людям свойственно заблуждаться!
После получасовых переговоров, в течение которых даже я умудрился выкурить одну папироску, Геля была допущена на кухню. Общими усилиями все перемирились, почти расцеловались, и мы затем осторожно и в общих чертах ввели коллегу в курс дела.
Воцарившийся мир чуть было не взорвался, когда Геля узнала о своей роли охранника жены Никодимыча и его внучки, которых мы собрались немедленно отправить в глухую деревню в полуста километрах от города — именно против них было направлено полученное шефом письмо с угрозами. Даже расписанная со свойственным мне красноречием важность задания не могла убедить упрямицу согласиться. Она опустилась до мелочных возражений, сетуя на слабый пол и невозможность самостоятельно защитить охраняемых от бандитов. При напоминании о бровастом кавалере в ресторане последовал достойный ответ:
— Но там рядом со мной был ты!!!
Я размяк — кому не приятно услышать такое? Однако Никодимыч нашел правильный ход, чем и склонил чашу весов.
— Мы дадим тебе пистолет!
Геля застыла, перевела взгляд на меня, проверяя, нет ли подвоха.
— Точно! — подтвердил я.
Шеф достал из заднего кармана брюк изящный дамский браунинг.
— Игрушечный! — возмутилась Геля, но глазки загорелись.
Никодимыч щелкнул кнопкой, выпуская на ладонь обойму с серебристыми патронами.
Девушка осторожно осмотрела ее и хмыкнула.
— Ну, хорошо, братцы! Раз даете оружие — значит, задание настоящее. А то, думала, что просто спровадить хотите.
Дешевый отход, милочка! Я еле удержал на лице подобающее глубокомысленно-серьезное выражение.
Геля взяла пистолет, оттянула затвор, заглянула внутрь. Опять мои уроки пригодились.
— Кобуру бы дали, а?
Она критически осмотрела себя — джинсы в обтяжку и футболка — не лучшая одежда для ношения оружия.
— Спрячь на груди, дорогая! Помочь?
— Он такой маленький, что потеряется там! — парировала плутовка и пошла собирать вещички.
— Как-то надо избавиться от хвоста — наверняка за домом смотрят, коль мы все трое здесь.
— Не взвод же у них там! — спокойно рассудил шеф.
На улицу я вышел первым. Осмотрелся. Вот они: метрах в десяти от арки — белый «жигуленок». За рулем — один, двое — рядом на лавочке, курят. Крепкие ребятишки в спортивных костюмах и кожаных куртках…
Старенькая «Волга» Никодимыча, на которой ездил еще его отец, стояла справа от подъезда.
Я деловито обошел красавицу, постучал носком ботинка по шинам — это означало, что можно выходить.
Они появились из подъезда под ручку, улыбаясь и мило щебеча. Шеф сел за руль, Геля — рядом на переднем сидении. Тронулись, помахав на прощание ручкой. Я вроде бы направился в противоположную сторону.
Почти под аркой мотор заглох — вот незадача! Несколько раз прокашлял стартер — безрезультатно.
Никодимыч вылез, окликнул меня и призывно махнул рукой. Я трусцой приблизился, уперся в багажник. Водитель вновь занял место за баранкой.