— Куда делся Миша?
— Остался на пустыре — сам, сказал, доберется…
История выглядела не менее лихо, чем предыдущая с удушениями и отравлениями. На мой взгляд и в той, и в другой присутствовали три единые составляющие: общий главный герой, трагизм и фантастическое начало.
— Тут, братцы, надо тщательно покумекать, — заявил Никодимыч.
Наши намерения в данном случае совпадали, но я сейчас пребывал не в лучшей форме из-за разнывшейся ноги.
— Болит, паразитка!
Жалоба прозвучала искренне, хотя и без всякой связи с предметом разговора.
— Водка снимает боль, — откликнулся шеф.
— Она от всего помогает, — поддержал майор.
Наверное, они правы…
Так приятно валяться в постели, если больше нечего делать… Правда, когда дела есть, их можно пустить побоку и тоже полеживать кверху брюхом, но это менее приятно: червячок долга упрямо точит нутро, пожирая сладостное ощущение покоя. В конце концов он наедается, а вы встаете в состоянии досады и неудовлетворенности — и не отдохнули толком, и работа не сделана. А время-то ушло!
Совсем иначе при умственном труде. Здесь полная гармония: лежишь и думаешь — два идеально совместимых занятия. Конечно, есть риск уснуть, но надо самому подсуетиться: крепкий кофе, сигареты и тому подобное.
Курю я редко и только чужие, а вот кофе с коньяком — в пределах разумного — именно то, что убивает сон и заставляет мозги соображать.
Мыслительный процесс этим утром начался самопроизвольно, едва открылись глаза. После душа и скромного завтрака он набрал обороты, вынудив меня сварить кофе и снова прилечь. Бродить по комнате, к слову, мешала нога, нывшая и цеплявшаяся за любой предмет на своем пути.
Преступление раскрыто, злоумышленники задержаны или мертвы. Все факты разложены по полочкам и коробочкам. Некоторые из них странные с точки зрения Ее Величества Логики… Так ведь в жизни случаются куда менее логичные вещи, доходящие до абсурда. Однако кое-что выходило даже за его рамки в этой чертовой истории.
Осторожный и умный Репейников отдал все деньги на хранение Корниенко? Бред! Тогда как он умудрился незаметно отделить долю присутствующего в машине сообщника и незаметно от того унести остальное? И где эти деньги?
Хитрый Репейников, додумавшийся инсценировать похищение, чтобы обмануть Корниенко, москвичей и нас относительно главной подлинной цели — ограбления Носова! — пользовался «Алеко» Зеленской, не удосужившись хотя бы сменить номера. Неужели не понимал, что Ванда — ниточка к нему самому? И притом у артиста имелась в распоряжении еще какая-то машина — версия его возвращения в карьер пешком или на попутке не выдерживала критики из-за слишком высокой вероятности всяких случайностей… Возможно, речь идет о «Таврии», которая провожала Никодимыча, когда он вывозил своих в деревню.
Или такой, например, «нюансик»: беспощадный Репейников, оставивший позади себя гору трупов, пощадил какого-то частного детектива, подсыпав ему снотворное, а не яд. А ведь следом хладнокровно задушил любовницу и помощницу! Да и сам характер, психологизм нашей с ним беседы никак не укладывались в образ, сложившийся на основе известных поступков Репейникова… Взгляды, интонации, мелкие детали… Артист? Но как прикажете быть с моей интуицией? И эти слова: «Ищи того, кто слишком много знает про…» Они совершенно выпадают из общего контекста дела, если… только…
Неведомая пружина выбросила меня из теплой постели, и я заорал от дикой боли в стукнувшейся об стул ноге…
— Зачем тебе это надо? — удивился Сысоев.
— Для успокоения совести, разумеется!
— Никодимыч послал?
— Собственная инициатива!
— А-а…
Майор несколько успокоился. Больше всего ему не хотелось каких-либо неожиданностей в самом конце расследования. Вероятно, от меня он ожидал их в меньшей степени, чем со стороны старого волка.
— Только из уважения к твоему боевому ранению, — сдался сыщик, — придется грубо нарушить инструкцию.
— Можно подумать, в первый раз!
Сысоев нахмурился, но позвонил по телефону в изолятор временного содержания.
Затем мы вдвоем спустились в подвал.
Сергей Сергеевич потерял прежний лоск. Седые волосы спутались и не отливали серебром, приобретя цвет окислившегося цинка. Костюм помялся и запачкался.
Нас мафиози одарил недобрым взглядом и устало опустился на привинченный к полу табурет.
— Не будете ли так любезны ответить всего на два вопроса? — нежно попросил я, вежливо перед тем поздоровавшись.
— Нам с тобой, подошва ментовская, говорить не о чем…
Многообещающее начало!
— Товарищ майор, разрешите пообщаться с задержанным наедине… С глазу, так сказать… в глаз!
Сысоев пробурчал что-то себе под нос, но мысль уловил и повернулся к двери.
— Протестую! — нервно вскрикнул Сергей Сергеевич. — Кто он, черт возьми, такой?!
— Спецподразделение «А». Главное управление по борьбе с организованной преступностью. Работаю под прикрытием частного детектива! — без запинки оттарабанил я.
Спина майора напряглась, и сам он замер.
— Слыхал про такое? Нам разрешены спецметоды допроса, дяденька!
Сергей Сергеевич съежился и обмяк. Неприятно, согласитесь, когда тебе орут в ухо! И в стране такой бардак, что ничего не поймешь… А если на самом деле такое подразделение есть? И ему разрешены иголки под ногти?! Указы, вон, каждый день пишут — поди уследи…
— Чего хочешь? — осторожно спросил мафиози.
— Сущая безделица… Какую сумму передали Носову?
— Вы же нашли деньги…
— Корниенко часть потратил и по убогости ума не помнит сколько.
Сергей Сергеевич чуток помедлил и назвал.
Хорошо, когда у тебя железные нервы. Другой непременно бы бухнулся в обморок. К чести Сысоева, и он выдержал удар, продолжая смотреть на голую стену. Только спина сыщика теперь не просто напряглась, а окаменела.
— В период нашего плодотворного сотрудничества вы хотели кое-что узнать в Москве. Проверили?
Мафиози сперва удивленно посмотрел на меня, но затем в глазах вспыхнул и погас огонек — вспомнил!
— Однажды, в нарушение инструкций, Виктор подвез в город женщину, голосовавшую на обочине шоссе… Сопровождающий не стал пререкаться, но доложил по возвращении.
— Серьезного значения, тем не менее, этому тогда не придали, правильно? — догадался я.
Сергей Сергеевич пожал плечами.
— Приметы есть?
— Скудные… Молодая блондинка с хорошей фигурой…
— Секретарша Виктора! — выпалил Сысоев.
Он явно сболтнул лишнее — что за несдержанность?
Следующим собеседником стал Корниенко. Этот присел на краешек табурета, готовый в любой момент вскочить и бежать на помощь любимой милиции. Полная лояльность во взгляде и чистосердечное раскаяние на круглом лице.
— Давай подробнее про обратный путь в город!
Корниенко посмотрел на Сысоева, спрашивая разрешения открыться незнакомцу.
— Вопроса не слышал? — подтвердил майор мои полномочия.
Бывший сослуживец, обиженный грубостью, шмыгнул носом и сказал:
— Я сидел за рулем. Миша, то есть Репейников, — рядом, на месте пассажира.
— Где находился чемоданчик с деньгами?
— На заднем сидении. Я форму не снимал, чтобы гаишники случайно не остановили. Примерно на полпути Миша велел свернуть в лесополосу, перебрался назад, а меня из машины выгнал. Сказал, что хочет поразвлечься, но не любит «когда рядом стоит коллектив» — это его дословная шутка!
Кулаки чесались от желания ближе познакомиться с ухмыляющейся рожей.
— Дальше! — поторопил майор на всякий случай.
— Я отошел отлить, пошатался по кустам… Минут через десять он меня позвал, сам же снова пересел вперед. Поехали… По окружной обогнули город и пробрались на пустырь. Миша дорогу показывал. Там он отдал мне сверток с деньгами…
— Репейников был в перчатках? — быстро переспросил я.
— Конечно! Мы оба их не снимали — такие… медицинские, знаете?
— А чемодан? — спросил Сысоев.
— Сначала затащил в кусты… женщину, потом бросил туда же пустой чемодан — ни к чему, мол, лишняя улика. Сказал, чтобы я сматывался, а через неделю встретимся.
Мы полчаса пытали Корниенко, он добросовестно морщил лоб, смотрел глазами преданной собаки, но ничего путного больше рассказать не смог…
— Слушай, Митрич, — обратился я, когда мы поднялись в кабинет майора, — Светке, конечно, нет смысла врать… Но она все-таки была почти без сознания…
— Изнасилование или нет? — ухватил он суть проблемы. — Понимаешь… Как тебе сказать-то…
— Не тяни — мне от этого не легче!
— С юридической точки зрения изнасилование безусловно имело место, так как судебные медики установили признаки проникновения… Но следов спермы не нашли, поэтому с физиологической — акт нельзя назвать законченным…
— Как думаешь, почему?
— Физиология, брат…
— Брось ты мне лапшу научную вешать! Будь проще: мужику что-то мешало, отвлекало и тэ пэ… Улавливаешь?
— Одновременно чемодан потрошил? — усомнился Сысоев такому кощунственному предположению.
— Конечно! Отделил долю Корниенко, остальное оставил в чемодане и выбросил его, якобы пустой, на пустыре, а потом подобрал!
— Чтобы все думали, будто других денег, кроме находившихся у Корниенко, в природе нет?
— Точно! Корниенко же изначально не знал, полный чемодан или пустой, — подтвердил я. — И преступник не думал, что хозяева денег когда-нибудь назовут вам настоящую сумму!
Сысоев высоко поднял брови и растерянно посмотрел на меня. Следующая фраза прозвучала очень тихо:
— По найденной сумме — это лишь третья часть! Если считать поровну, то те две части еще для двоих соучастников… Репейников и Зеленская?
— По-моему, ты уже сам в этом не уверен, а?
— Ерунда!
— Может быть, — рассеянно согласился я.
Мысли потекли уже совершенно в ином направлении.
Дверь агентства красовалась на привычном месте, сверкая свежепокрашенными петлями, а его работники занимались спасением макарон, разбирая завал и выкладывая штабеля вдоль лестницы.