— Ты будешь меня одевать?! О-о, дорогой!
— Пока, думаю, наоборот, — успел пробормотать я до того, как она закрыла мои губы обалденно долгим поцелуем.
— Шеф нас убьет, если узнает, — выдохнула Геля, расстегивая молнию на платье.
— Не узнает… Или мы не лжесвидетели?!
Нелюдь
Светлой памяти моего тестя Эрика Алексеевича Баранова посвящается.
Языки тумана лениво лизали влажную траву в ложбинках небольшого сквера, подбираясь со всех сторон к поверхности обмелевшего пруда и сбиваясь в густые клубы в чаще его берегов. Выгнувшийся дугой каменный мостик парил в невесомости над пропастью, уходящей, казалось, к самому сердцу планеты. А в противоположную сторону — к бледно-голубому утреннему небу — тянулись мощные столбы вязов, посаженных сто лет назад вдоль главной аллеи тщеславным купцом, пожелавшим иметь приусадебный парк неподалеку от центра города.
Последующие потуги новых хозяев организовать здесь образцовое место отдыха трудящихся масс не увенчались успехом: ни скульптуры задастых девушек с веслами, ни сменившие их гипсовые подобия персонажей детских сказок, ни даже колесо обозрения для малюток не смогли прижиться на этом клочке земли, решительно отвергавшем все посягательства на свой суверенитет. Скульптуры разрушались, железо ржавело, караси в пруду перевелись… Печать запустения отпугивала праздногуляющих, и только редкие молодые мамаши с колясками, любители выпить на природе да владельцы собак заглядывали за чугунную ограду и не давали тропинкам зарастать.
Пожилой мужчина выгуливал эрдельтерьера, стараясь не попадать сандалиями в сверкающую от росы траву. Но любопытный и веселый пес, помахивая кончиками ушей, как крылышками, то и дело нырял в кусты, натягивая поводок и увлекая за собой хозяина.
— Ну Марсик! — вполголоса уговаривал тот. — Иди рядом… Куда ты?!
Марсик сочувственно глядел на мужчину, разделяя его страдания из-за промокших и холодных ног, и совершал очередной рывок на заинтересовавший собачью натуру запах.
Внезапно возле мостика пес замер, вытянулся, поджав правую переднюю лапу, и прицелился черным носом в направлении чего-то темного, лежащего на асфальте между витых перил. Короткий хвост медленно опустился.
— Что там такое? — удивился хозяин поведению собаки.
В ответ пес сел и неуверенно заскулил.
Мужчина сделал несколько шагов вперед, но Марс натянул поводок, призывая хозяина вернуться. Тот пожал плечами и решил последовать совету собаки, однако невесть откуда возникшее дуновение ветерка разорвало на мгновение пелену тумана…
Человек лежал на спине, широко раскинув руки и ноги. Раскрытые глаза были обращены к небу, а в левой стороне груди… торчала стрела с желтым оперением! На рубашке вокруг древка краснело влажное пятно.
Картина выглядела настолько фантастичной, что мужчина машинально протер ладонью глаза, а затем — разом вспотевшую лысину. Протяжный и жалобный вой собаки вывел его из оцепенения, возвращая к жуткой реальности…
В дверь звонили уверенно и требовательно.
Геля высвободилась из моих объятий и села на тахте, прикрываясь простыней. Мне, естественно, простыни не досталось и, не страдая комплексом целомудрия, я остался лежать как есть.
— Пойди открой!
— И не подумаю. Даже милиция не имеет права беспокоить граждан позже двадцати трех!
— Не дури, Костя. Может быть, это Никодимыч!
— Шеф — человек воспитанный и не приходит без предварительного телефонного уведомления, а во-вторых, если предположить, что он изменил привычкам, — маловероятно, как непорочное зачатие, — тем более не открою: представь, милая, последствия, когда друг твоего папочки и наш начальник застанет нас… в таком виде!
Для пущей выразительности я подкрепил слова легким шлепком по обнаженному Гелиному плечу.
— А то он не догадывается! — фыркнула она.
— Догадываться и знать — вещи разные. Я, например, догадываюсь, что ты от меня без ума, но утверждать не могу до тех пор, пока ты сама об этом не скажешь!
— Нахалюга!!!
Геля разъяренной тигрицей накинулась на меня, выпустив коготки и хищно обнажив острые зубки.
Лишенный оружия и одежды, я не сопротивлялся, добровольно обрекая себя на растерзание, чем быстро охладил воинственный пыл нападавшей и вызвал понятное для благородной победительницы чувство снисходительного сострадания к побежденному.
Насладиться поражением в полной мере не дал повторный занудливо-долгий звонок.
— Теперь уж точно спущу паразита с лестницы! — пробормотал я, с сожалением отрываясь от ласковых и мягких губ.
— Халат накинь! — посоветовала Геля.
— Фигушки! Пусть ему будет хуже!
Ему — высокому сорокалетнему мужику в отличной синей «тройке» — на самом деле стало хуже: бледное лицо побелело еще больше, а подглазины сравнялись по цвету с тканью костюма.
— Извините… — выдавил он, стараясь удерживать взгляд выше уровня моей могучей груди. — Вы Константин?
— Сейчас узнаешь! — дружелюбно заверил я, ухватив левой рукой лацкан его пиджака и занося правый кулак для удара.
— Заместитель мэра Слепцов, — скороговоркой представился полуночник.
— Да?.. Ни разу не видел, как такие большие люди пересчитывают головой ступеньки!
— Человек, убитый стрелой две недели назад, — мой брат!
Хорошо, что он успел это сказать: кулак разжался где-то на полпути к цели, а указательный палец мягко сшиб невидимую пылинку с его плеча.
Будь парень хоть министром здравоохранения — катиться бы ему вниз с седьмого этажа. Но родство с жертвой «преступления века», взбудоражившего наш городок, остановило карающую десницу бывшего мента, а ныне действующего частного детектива.
Умные глаза посетителя удовлетворенно мигнули, и он мягко сказал:
— Понимаю — свинство заявляться к вам ночью, но обстоятельства… Мне необходимо десять минут, чтобы объясниться. Потом поступайте, как сочтете нужным.
Он едва заметно кивнул назад в сторону лестницы, чем окончательно склонил чашу весов в свою пользу: люблю людей, не теряющих чувства юмора в критической обстановке.
— Идите на кухню — я оденусь.
Выслушав мой торопливый шепот, Геля скорчила недовольную гримасу и демонстративно отвернулась к стенке.
Слепцов сидел на табурете сгорбившись, положив ладони на коленки и разведя локти в стороны.
— Валерий Иванович. — Он церемонно коснулся острым подбородком узла галстука.
— Костя. — Я светски расшаркался.
— Для более полного понимания проблемы позволю себе привести вам некоторые факты…
— Коротко и конкретно, да?
— Ровно пятнадцать дней минуло… Ранним утром в скверике, ныне носящем имя Бельского — первого местного чекиста, а до революции принадлежавшем купцу Замятину…
— Вы учитель истории?! — бестактно перебил я.
— Отнюдь… Фамилия купца имеет, на мой взгляд, определенное значение.
Ах, конечно, — погибший также носил фамилию Замятин. Дошло!
Слепцов подтвердил:
— Сережа — прямой потомок купеческого рода Замятиных. Мы с ним двоюродные братья по женской линии. И умер он на мостике в саду своего прадеда!
— Грустное совпадение… необычное, как и орудие смерти.
— Совершенно верно! Беседовавший со мной Сысоев из уголовного розыска мрачно пошутил, что из лука в городе никого не убивали со времен татаро-монгольского нашествия.
Ба, знакомые все лица! Митрич, по обыкновению, в центре событий, если имеется покойник.
— К сожалению, — продолжал Слепцов, — милиция не слишком продвинулась в расследовании. Мне буквально вчера начальник УВД докладывал обстановку — перспективы неутешительные… Личность убийцы, мотивы, причина, приведшая Сергея в скверик в неурочный час, остаются загадкой, и, как я понял, зацепок у сотрудников угро нет.
— И вы решили обратиться ко мне за помощью в поимке убийцы? Тронут! До глубины души!
Валерий Иванович иронию понял и замолчал. Его крупный кадык поднялся вверх по тонкой шее и сразу же упал обратно вниз.
Я встал.
— С лестницы, так и быть, не сброшу, но тема для обсуждения исчерпана!
— Подождите! — взмолился Слепцов. — Дело в другом…
Интонация смягчила мое каменное сердце.
— Ну?
— Сегодня вечером мне позвонили домой, предложили встретиться и назвать убийцу!
А я-то думал…
— Свяжитесь, любезный Валерий Иванович, с майором Сысоевым. Дать телефон?
— Нет! — воскликнул Слепцов, вскочив на ноги и едва не сбив макушкой светильник. — Я не могу привлекать к этому милицию!
Простота ответа озадачила.
— Почему?!
Гость перевел дыхание и отвернулся, пряча глаза.
— Есть очень серьезные причины…
— Какие же?
— Пока не могу вам открыться, но поверьте, что…
— Хватит! Сказки-завлекалочки оставьте для детей!
Если бы он просто продолжал уговоры, я бы остался глух к мольбам и выкинул просителя за дверь. Но Валерий Иванович совершил немыслимый для своего роста и общественного статуса поступок: он упал на колени и молитвенно сложил руки — будто кающаяся грешница на известной картине по библейскому сюжету.
— Поверьте, что у меня нет другого выхода!
Им двигал примитивный страх затравленной зверюшки… Что же за охотники рискнули спустить собак на могущественного в городе человека и гнать несчастного под пули?
Через пять минут мы пили наскоро заваренный чай и Слепцов рассказывал.
Иногда двоюродный брат ближе родного — особенно, когда родного нет. Одногодки росли рядом, учились в одном классе, в одной группе технологического института. Инженерили в одном отделе закрытого КБ. В восемьдесят шестом, радуясь оттепели в стране, вместе бросились с головой в мутный поток нарождающегося кооперативного движения. Окрепнув, разделили созданную фирму — в одной бочке стало тесновато. Валера тяготел к политике, на первых же так называемых свободных выборах получил мандат депутата. Постепенно отошел от бизнеса, заняв высокий пост в городской администрации. Сережа продолжал делать деньги, выдвинулся в ряд самых богатых людей области. В числе первых наладил связи с иностранными партнерами. И вдруг Замятин погиб — гром среди ясного неба! Конечно, имелись конкуренты, рэкетиры — враги любого коммерсанта. Но, насколько Слепцов ориентировался в делах друга, Сергей никому не переходил дорогу столь резко, чтобы поплатиться за это жизнью. И озадачивал сам способ расправы…