Ответ Танечка представила прозаический, пока мы ждали милицию.
Три раза в неделю — через день — подрабатывает в коммерческом киоске с шести вечера до двух ночи — всего восемь минут быстрым шагом от дома. Страшновато, разумеется, но деньги неплохие: зарплаты воспитательницы в детском садике при нынешней дороговизне едва хватает на питание, а хочется и одеться поприличнее. К тому же частенько провожает домой друг. Периодически он уезжает в Турцию за шмотками — тогда приходится добираться одной.
— Давно отбыл?
— Неделю назад.
— Минувшие две смены, как и сегодня, вы возвращались без провожатого?
— Увы… — виновато улыбнулась девушка.
— Слежки не замечали?
— Что?!
Она нахмурилась, сдвинув брови-крылья к переносице.
— Ой, точно! Но не в прошлый раз, а в позапрошлый! Я обратила внимание на какого-то типа, крутившегося возле киоска, а по дороге домой — уже на Садовой — как будто слышала шаги позади… Подумалось, что это он, да потом выбросила из головы: мало ли какая ерунда порой мерещится!
— Описать его можете?
— Далеко было… И сам он невзрачный — совсем непримечательная внешность, разве — рост…
— Рост?
— Да, высокий парень. И худой! Увижу — узнаю, наверное, но приметы… нет, не получается.
Она с сожалением вздохнула, огорченная, что не может помочь своему спасителю.
Беседу прервал приезд «уазика» дежурной части городского управления милиции. Оперативная группа занялась привычным делом. Молодой следователь, вникнув в общих чертах в суть происшедшего, любезно сообщил, что город перекрыт насколько возможно и машину ищут. Сысоеву также передали мою просьбу приехать — за ним послали другую машину.
Через четверть часа подкатил майор.
— Куда опять вляпался? — спросил он недовольно вместо «здрасьте».
Что-либо скрывать смысла я не видел.
В конце исповеди подпустил толику самокритики, однако развить процесс самобичевания не дал оперативник, подошедший к нам с майором.
— Чеснок… — лаконично доложил он кличку лохматого. — Мертв!
— Ханыга, который промышлял в пивнухах? — уточнил Сысоев.
— Так точно!
— Если все сказанное тобой — правда, — произнес майор, проводив взглядом подчиненного, — то надо искать… тело Слепцова.
Укор, прозвучавший в голосе, слегка задел самолюбие, хотя пенять — да-да! — оставалось лишь на самого себя. Тем не менее я огрызнулся:
— Слушай, умник, сам-то ты что бы сделал, услышав крик о помощи, а?
— Ладно… — сдался Сысоев. — Будем надеяться, что у зама мэра поехала крыша: он с перепугу сел за баранку и драпанул, случайно переехав Чеснока, — это лучший из возможных вариантов!
— Надежды юношей питают, — согласился я не без горечи, смутно веря в радужные перспективы.
Через некоторое время «уазик» подвез подкрепление, вооруженное мощными фонарями, и начались поиски.
В течение часа излазили все окружающие дворы, проходники и закоулки, подняли по тревоге жильцов соседних с «родилкой» домов, но ничего не нашли.
Дежурный по городу радировал про обнаружение вишневой «восьмерки», пустой и запертой, возле дома, где проживает семья Слепцовых. Жена только сказала, что муж намеревался задержаться после работы, потому домочадцы обеспокоены отсутствием главы в меру, привыкнув к поздним возвращениям.
Ничего себе: время-то к утру!
Новость заставила Сысоева отдать распоряжение на повторный осмотр окрестностей.
Сам майор неожиданно заинтересовался входной дверью в здание и подозвал меня.
— Слепцов поднимался на крыльцо?
— Да. Проверял, заперта ли дверь.
Одна и та же мысль пришла в наши головы — мы молча переглянулись. Майор приставил фонарь к замочной скважине, что и подтвердило догадку: изнутри в замке торчал ключ.
Дверь взломали не без труда, используя аж две фомки — умели люди раньше строить!
Лестница уходила вверх, образуя колодец через все четыре этажа, перекрытый проволочными сетками. На дне его лежал на спине Слепцов. В груди Валерия Ивановича отливала сталью рукоятка кинжала с алым камнем круглой формы. Огромная лужа крови совпадала по цвету с багровой краской бетонного пола…
Будильник трезвонил долго, дребезжа и подпрыгивая. Под его гнусный аккомпанимент моя рука ощупала пустую половину тахты, где, как помнилось, спала Геля, когда я притащился домой рано утром. Простыня была холодна.
Пальцы нащупали на соседней подушке клочок бумаги, от чего глаза волей-неволей раскрылись.
«Шеф ждет в полдень!» — гласила записка.
Стрелки показывали одиннадцать тридцать.
— Спасибо! — громко сказал я.
Любезная подружка предоставила полчаса на все про все, за которые аккурат удалось бы сходить в туалет, открыть холодильник, почесать затылок и добежать до конторы сыскного агентства «Мистер Холмс», одеваясь по дороге.
Так поступить со мной Гелечка могла либо от излишней заботливости — дать поспать бедненькому подольше — либо из вредности: пригласил девушку, понимаешь ли, уложил в постель, а сам сбежал — ничего себе «динамо»! В любом случае виноват — придется расхлебывать…
Позавтракать я все же успел, дожевав последний бутерброд на пороге двери в родной подвал.
Дама в строгом темно-сером костюме изучала шикарную металлическую плиту с выгравированным названием нашей фирмы.
— Простите, мужчина… — прозвучало грустно и мелодично.
— Да?
Я остановился на верхней ступеньке лесенки, спускающейся в недра подземелья девятиэтажной громады жилого дома.
— Вы там работаете?
Наманикюренный пальчик указал на носки моих ботинок.
— Как вы догадались?
— Мне дали описание агента по имени Константин, — серьезным тоном проговорила она. — Вы под него подходите.
Описание дали? Агента?! Может, резидента? Но строгие серые глаза смотрели внимательно и без тени рисовки. Я удержался от соблазна сморозить что-нибудь язвительное и вежливо спросил:
— Кому и, главное, зачем понадобился Константин?
— Я — Слепцова.
Та-ак… Новоиспеченная вдова собственной персоной! Какими судьбами? То же недоумение я выразил вслух иными, разумеется, словами.
— В милиции сказали, что Валерий Иванович нанял вас для… некоторой работы, и дали адрес агентства.
— Прошу!
Радушное приглашение Слепцова проигнорировала.
— Хотелось бы побеседовать тет-а-тет… — Она огляделась. — Давайте посидим вон на той лавочке.
— Годится, но мне необходимо предупредить ожидающее внизу начальство — одну минутку!
Не угадал: понадобилось целых пять, чтобы успокоить уже начавшего терять терпение Никодимыча.
— Итак? — сказал я, усевшись рядышком с женщиной на потрескавшейся скамейке перед детской песочницей.
— Я желаю подтвердить полномочия, данные вам моим мужем.
— И вы нуждаетесь в охране?!
— Нет, имеется в виду розыск убийцы.
— Милиция вполне…
Слепцова нетерпеливо передернула плечами и оборвала:
— Сергея Замятина и мужа убил один человек. Неужели вам неясно?
Лично мое мнение не носило столь же категоричного характера, хотя в заявлении собеседницы, несомненно, имелся смысл.
— Вам не кажется, э-э…
— Софья Александровна, — помогла та.
— …Софья Александровна, что я, к сожалению, плохо справился с задачей, возложенной на меня вашим супругом?
— С общечеловеческой точки зрения вы действовали правильно. Я в курсе подробностей!
— Но не с профессиональной! — излишне горячо возразил я.
— Это меня и обнадеживает, — заверила женщина.
Оказывается, меня еще можно чем-то озадачить…
Пока мозг переваривал услышанное, Слепцова пояснила:
— Я по профессии невропатолог. Знакома и с психологией. Потому, смею заметить, неплохо разбираюсь в природе человеческих страстей. Обстоятельства гибели Сережи и Валеры наводят на мысль о мести. Мести со стороны человека, одержимого самой идеей…
Женщина замолчала, отрешенно разглаживая складки на юбке.
— Что же дальше? — осторожно поинтересовался я, заинтригованный предложенной версией.
— Понимаете, Константин, месть как побудительная причина поступка — категория психологическая. Ее корни — в области природных людских инстинктов. Для раскрытия данного вида преступлений, насколько я понимаю, определяющее значение имеют не отпечатки пальцев или другие криминалистические улики, а, в первую очередь, способность следователя на обостренное восприятие окружающих жертву людей, их поступков и отношений…
Во куда повернула! Стало быть, у меня восприятие людей обостренное?!.. Эх, жаль, Никодимыч и Геля не слышат!
— Да-да, вы способны работать интуитивно, четко определяя, где фальшь, а где настоящее! — подтвердила Софья Александровна мои радостные мысли. — Разве не так? За те секунды, что из темноты рвался женский крик, мозг выстроил цепочку: жизнь человека в опасности — опасность реальная — там ваша помощь нужнее — гораздо нужнее, чем здесь… для Слепцова. Думаю, что пол кричавшего не играл существенной роли: будь в беде мужчина — вы бы все равно среагировали!
Нет, хорошо все-таки, что Никодимыч не слышит. Иначе взбучка за «человеческий фактор» обеспечена. Хотя… она права, черт побери!
— Чувство вины, которое вы в настоящее время испытываете, понятно и закономерно, — мягко произнесла Софья Александровна. — Оно-то и должно вам помочь найти и покарать убийцу.
Доконала окончательно… Купился! Говорил же папа: «Бойся политиков и психиатров!» — и добавлял: «Лучше пить водку — эффект одинаковый».
— Без одобрения директора конторы все равно не могу! — взмолился я.
— Вдвоем мы его скорее убедим! — с оптимизмом заявила Слепцова, резко поднимаясь со скамьи. — Идемте!
Ага, ларчик просто открывался… Держись, любимый шеф: невропатологи — народ крутой!
Никодимыч не удержался.
Когда через несколько часов Софья Александровна покинула подвал, шеф погладил ладонью заполненный бланк типового договора, убрал в сейф полученный приличный аванс и восхищенно сказал: