Я сделал еще несколько глубоких вдохов и прошел на корму, гадая о личности посетителя, навестившего Таню в неурочный час. Почему она испугалась?
Внезапно где-то хлопнула дверь и послышались торопливые шаги. Я вернулся к кают-компании — никого… Обследование противоположного борта, куда выходили окна люксов, также ничего не дало: свет не горел ни у Татьяны, ни у других пассажиров. Для решения задачки пришлось рискнуть…
Висеть, уцепившись пальцами за нижнюю трубку поручней безопасности, не очень удобно, зато, уперевшись коленями в металлическую обшивку корабля и прогнувшись в пояснице назад, можно осмотреть цепочку иллюминаторов нижней палубы. По правому борту они светились одинаково тускло, что и понятно, раз там находится коридор. Повтор маневра на левом фланге показал, что в трех каютах спят и лишь в одной — у Регины — теплится свет ночника.
Я собрался подтянуться и выбраться на палубу, но наверху снова раздались шаги. Человек остановился в двух метрах от меня. Пальцы быстро немели… Желания принимать водные процедуры я не испытывал. Когда же я совсем отчаялся и смирился с перспективой использовать для возвращения якорную цепь, неизвестный ожил. Судя по удаляющимся звукам, он направился к ходовой рубке. Перебравшись через поручни и переведя дух, я поспешил следом, влекомый страстью ко всяческим загадкам. Увы… Ребенка поманили конфеткой, а скушать ее не разрешили: рубка пустовала. Я прошелся по периметру яхты и, не обнаружив следов любителя ночных прогулок, спустился в наш коридорчик.
Женя вышел из дверей четвертой каюты — мы столкнулись нос к носу. Гренадер сильно смахивал на объевшегося сметаной кота. Он посмотрел сквозь меня и нетвердо шагнул к лестнице…
Утром следующего дня некоторые путешественники не могли в полной мере оценить, что «солнце, воздух и вода — наши лучшие друзья!»: мешал похмельный синдром. Тем не менее к ленчу мужественно вышли все, включая Вадика, проведшего ночь в спасательной шлюпке на крыше кают верхней палубы. Рано вставший Паша лично наблюдал процесс извлечения тела боцманом и вахтенным матросом. И хотя поделился впечатлениями исключительно со мной, другие также имели глаза и кое-что соображали в жизни, поэтому за столом держались настороженно и скупо обменивались короткими фразами, исподволь с любопытством поглядывая на Регину и Вадика, а заодно — на Татьяну. На Евгения почему-то смотреть избегали. Тот сидел мрачнее тучи, вызывая во мне беспокойство (так, слегка!): от общения с «темпераментной» женщиной должен бы наоборот ощущать приятную легкость в членах и мыслях, ан нет… Обнаружил дурную болезнь? Да так скоро?!.. Регина же всем видом демонстрировала презрение к пьянице мужу, бросившему тень на светлый образ примерной семьи в глазах приличных людей. Таня, казалось, проявляла полное равнодушие к жизни и почти не ела, а Вадик, напротив, отдавал дань уважения стряпне — железные нервы у парня!
Как и ожидалось, за чашкой кофе взял слово капитан. На старого морского волка в отутюженном кителе было приятно смотреть. Мешки под глазами не в счет.
— Дамы и господа! В шесть ноль-ноль яхта продолжила плавание. К полудню мы достигнем острова Чайкин Нос. Вы погуляете по лесу, порыбачите, искупаетесь. Обед — на борту согласно распорядку, ужин… — он театрально выдержал паузу: — ужин — на острове у костра! — И воодушевленно прокричал: — Для желающих — ночевка в палатках!!!
Отдыхающие разом оживились, забыв про неполадки со здоровьем и житейские неурядицы в коллективе.
— Браво! — хлопнул в ладоши Савельев.
— Как романтично! — восторженно согласилась с ним Беата.
— Рыбалка! — объявил Никита Петрович.
— Но в программе круиза никаких палаток нет, — вразрез с общим подъемом сухо произнесла Ольга Борисовна.
— Сюрприз фирмы! — улыбнулся милый кэп.
— Для желающих, — насмешливо напомнила Таня.
Ольга Борисовна смутилась и покинула кают-компанию, не поблагодарив боцмана-кока за угощение по заведенному на судне порядку.
Я вышел на корму, не заходя в каюту, в надежде встретить Татьяну: возможно она вновь захочет позагорать и мне удастся вытянуть из нее что-нибудь любопытное. Шезлонги пустовали. Я разделся и раскинулся в среднем.
На данный момент в активе имелась кругленькая сумма зеленых, вкусная пища, отличная погода и отдых с развлечениями. В пассиве — полное неведение о причине возникновения актива и личности благодетеля, устроившего мне все это. На той же чаше весов валялась куча дополнительных гирек: отец мафии с наушничающей дамой, любвеобильный гренадер с капризной подружкой, супружеская парочка, точащая ножики друг на друга, невесть как затесавшиеся в малоподходящую для них команду литераторы с аристократкой польского происхождения, хулиганистый малый по имени Паша и наконец глазастое существо, чудом спасшееся на борту от притязаний развратного отчима. Прибавим сюда «сексуальное нападение» на мою каюту, обыск в сумке, таинственные шуры-муры Татьяны с кем-то из группы и ночную прогулку по яхте неизвестного субъекта… Заметное нарушение равновесия в пользу пассива меня сильно беспокоило.
— Вот он где! — весело гаркнул Павел, словно наткнулся на утерянный кошелек с деньгами. — И мы хотим погреться!
«Мы» относилось к нему и Машеньке, скромно улыбающейся за Пашиной спиной.
— Валяйте! — Я сделал милостивый жест рукой.
Павел сноровисто разоблачился, а девушка смущенно потупилась, теребя пуговки просторного халата — не иначе Беатиного.
— Смелее, милая, тут все свои, — подбодрил я.
— Конечно, Маш! — авторитетно заверил кавалер.
Машенька вздохнула и сняла балахон. Теперь я понял причину ее волнений. Нет, с фигуркой никаких проблем — точеная статуэтка (высший класс!) — но купальник… Боюсь, в дремучих Бобрах цивилизация не достигла соответствующих высот — там бы Машеньку мигом загребли в милицию за появление нагишом в общественном месте.
— Мне Таня дала, — упавшим голосом оправдалась девушка. — Сказала, что красный цвет мне идет…
— Безусловно. И не только цвет… Нечто похожее я видел, но в усеченном варианте.
— Когда? — заинтересовался Паша.
— То — не для детских ушей, — пробормотал я ему и сказал Машеньке: — Все прекрасно — не сомневайтесь.
Она расцвела и осторожно присела в правый шезлонг.
— Не давай ей поворачиваться к публике спиной: будут трупы, — порекомендовал я Павлу тихо.
— Лучше пусти меня в середину, — недовольно ответствовал тот.
Мама часто умилялась по поводу моего покладистого характера… Паша приободрился, склонился к подруге. Они весело защебетали. Я не вслушивался, предпочитая дремать…
Сквозь сон пробился занудливый стрекот, заставивший раскрыть глаза. Соседи смотрели вверх, из-под «козырьков» ладошек.
— Какого дьявола? — проворчал я.
Павел молча потыкал оттопыренным большим пальцем в небо. Часы на его руке показывали половину двенадцатого.
Прямо над нами завис вертолет «МИ-8» с войсковой камуфляжной раскраской. В открытой двери блеснуло.
— В бинокль разглядывают, — сообщил я. — Давно висят?
— Минут пять, — ответил Павел. — И чего людям надо?
— Может, пограничники? — несмело предположила Машенька и сама первой рассмеялась.
Стрекоза начала медленно снижаться.
— Сейчас бомбить начнут, — мрачно пошутил я.
— Ой! — всполошилась девушка.
— «Стингер» бы… — мечтательно протянул Паша.
Вихрь от винта накрыл нас внезапно. Машенька еле успела поймать слетевший с поручней халат. Мы с Павлом схватили одежду, разложенную на люке трюма.
— Тикаем! — рявкнул Паша, стараясь перекричать шум двигателей. Он схватил Машу за руку и потащил к каютам. Я припустил за ним.
Большинство туристов вывалили на палубу, привлеченные необычным аттракционом. Мы оделись и присоединились к толпе.
— Застопорите ход! Примите груз! — прогавкали с вертолета в мегафон.
Легкая вибрация палубы прекратилась — машины под нами замерли. Вертолет еще снизился — от грохота заложило уши. Из открытой двери выбросили веревочную лестницу. Нижние ее звенья шмякнулись точно по центру кормы. Человек спустился споро, по-обезьяньи цепко хватаясь за перекладины. Ему подали на веревке спортивную сумку, убрали лестницу, и стрекоза взмыла вверх, мощной струей воздуха задрав юбку у зазевавшейся Беаты. Женщина взвизгнула, а мужчины с хорошей реакцией успели рассмотреть ее полные, но стройные ноги.
Установилась тишина, если не учитывать звука удаляющегося вертолета. Капитан выскочил из рубки и прошел на корму. Гость с неба что-то ему сказал и сунул под нос бумаги. Бельский снял фуражку, почесал макушку, снова напялил головной убор и развел руками. Потом он призывно махнул нам. Волна отдыхающих с шуршанием заполнила корму.
— Знакомьтесь, — обратился к нам капитан. — Двенадцатый пассажир. Щедрин… Как, простите, ваше имя?
— Илья, — назвался молодой человек. — Привет дядюшка! — Молодой человек вытянул руки и сделал два шага к окаменевшему Щедрину.
— Значит это… — начала догадавшаяся Регина.
Лицо дяди приобрело пунцовую окраску, челюсть отвалилась, взгляд остановился. Племянник, довольный произведенным впечатлением, обнял родича, промычавшего через силу: «Здравствуй, милый». Следующий поступок Ильи поверг присутствующих в шок.
— Целую ручки, Ольга Борисовна! — Он по правде облобызал кисть дамы. — И ты здесь, Танюшка? — Илья чмокнул девушку в щечку. — Ба-а, Женя! — парень подхватил безвольно повисшую руку обалдевшего гренадера.
Туристы с открытыми ртами уставились на обескураженный квартет. Вряд ли они уже успели вникнуть в суть происходящего. Зато понял я. Требовалось лишь перетасовать колоду — и пасьянс сложится: пожилой магнат с молоденькой содержанкой, администратором-прислугой и верзилой-телохранителем! И с какой стати надо было наводить тень на плетень перед совершенно посторонними людьми, которые через две недели «с глаз долой — из сердца вон»?!
— Дела-а… — проскрипел Синицын.
— Почему вы нам голову морочили, Никита Пет