На всякий случай я тихонько поскребся и позвал:
— Эй!
Посетитель клозета не подал признаков жизни. Странно… Может, замок сам закрылся от резкого хлопка дверью? Кто-то коснулся ладонью мой спины. Я обернулся. Гренадер внимательно смотрел на злополучную надпись. Он даже присел, приблизив глаза к самой прорези.
На наши маневры обратили внимание и остальные.
— Чего там? — спросил Илья, которому было плохо видно за спинами впередистоящих.
Евгений посмотрел на меня, я — на него. Наверное, мы друг друга правильно поняли. Он отступил на два шага и врезал ногой по замку. Хрястнуло, дверь распахнулась, но не полностью…
Гренадер просунулся по грудь в образовавшуюся щель и моментально отпрянул назад. Мышцы на его лице напряглись, губы сжались.
— От чего? — спросил я, догадываясь о печальном содержимом туалета.
Женя молча нарисовал пальцем петлю вокруг своего горла. Я отстранил гренадера и решил посмотреть сам.
Вадик висел на брючном ремне, зацепленном за вешалку для полотенец. Глаза закрыты, в остальном — все типично для подобного случая. Согнутые в коленях ноги касались пола носками ботинок.
— Самоубийство?! — воскликнул Никита Петрович, которому Евгений на ухо поведал об увиденном.
— Что?! — в разнобой охнули другие присутствующие. Как?!
Они по очереди заглянули в клозет, не веря нам. Подавленное молчание нарушил Савельев:
— Придется оставить все как есть до милиции.
— Вы с ума сошли! — нахмурился Щедрин-старший. — А гадить прикажете через борт?
— На газетку! — нервно хихикнул племянник и смешался под осуждающими взглядами окружающих.
— Вещественные доказательства… — попробовал настаивать писатель-детективист.
— Ерунда, — отмахнулся Илья. — Все и так очевидно: дверь вон изнутри заперта… Довела его баба!
— Хорошо, любезный, — разозлился Савельев. — Тогда выньте его, пожалуйста, из петли!
Предложение Илье не понравилось. Он даже попятился.
— Евгений! — дал указание Никита Петрович.
Гренадер насмешливо глянул на нас и протиснулся в клозет. У меня создалось впечатление, что вынимать покойников из петель — его хобби. Парню потребовалось от силы три минуты, чтобы выволочь костенеющее тело в коридор и уложить на пол перед нашими ногами.
— В каюту, — поморщился Никита Петрович, отводя глаза от посиневшего лица Успенцева.
— Регина с ума сойдет! — воскликнул Савельев.
— Вы хотите от нее утаить? — удивился Илья. — Бросьте: она обрадуется, словно выиграла в Лотто-миллион!
— Не хамите! — попросил Щедрин-старший и приказал племяшу: — Позови лучше боцмана.
При виде мертвеца боцман крякнул и характерно покрутил длинный ус.
— Необходимо найти место на яхте… — попросил Савельев.
— Трюм, — без колебаний распорядился Семен.
— Давайте, — указал Никита Петрович пальцем сначала на Женю, затем — на меня. Веселенькое занятие… Нашли крайних! Я смирился и обхватил пальцами щиколотки бедняги Успенцева, Женя взялся со стороны головы. Давно известно, что покойники всегда кажутся значительно тяжелее, чем весили при жизни. Мы с трудом подняли ношу на палубу и доставили на корму, где спустили в открытый боцманом люк трюма.
— Пойду уберу в туалете… — Мою незавидную инициативу никто не решился оспаривать.
Идея про уборку возникла в голове потому, что при транспортировке трупа Вадима я обратил внимание на шишку под волосами слева от височной области. Надеюсь, другие подобной наблюдательностью не страдали… Конечно, повреждение он мог получить в ходе акта сведения счетов с жизнью, трахнувшись, например, о переборку, но…
Боцман выдал ведро и тряпку. Я заперся, чтобы посторонние не мешали «прибираться», и по всем правилам начал исследование тесного помещения. Трудился не меньше получаса и… не нашел ничего примечательного ни на полу, ни на стенах. И если б не мои орлиные глаза… Они-то и заметили щелку между пластиковыми квадратами, покрывающими потолок и верхнюю треть стен клозета, слишком вызывающую щель по сравнению с абсолютным большинством впритирку подогнанных стыков. Я взобрался на унитаз и легко вынул пластинку отделки. За ней между алюминиевыми ребрами жесткости обшивки синтетический утеплитель частично вынули и заменили его… портативной радиостанцией, величиной с пачку сигарет.
Дела!.. Мэйд ин Джапан… Аккуратность и миниатюризация — сомневаться не приходится. Проводок-антенна с махонькой прищепочкой на конце… Выносная… Стало быть к чему-то цепляли… Куда?.. Ага… Посмотрим иллюминатор…
На внешнем никелированном ободе круглого окошка явственно виднелись мелкие царапины — следы «зубов» прищепки. Злоумышленник присмотрел на яхте очень удобное местечко для радиосеансов — сел на унитаз и болтай себе с друзьями! Кто же сей умник?.. Сто процентов — Успенцев нечаянно застукал «радистку Кэт» на связи с «Юстасом», за что и поплатился жизнью: получил удар по черепку, потерял сознание и уже не почувствовал, как его подняли к потолку на ремне от собственных штанов. Затем убийца закрыл тайник, но второпях сделал это не слишком аккуратно, оставив заметную щель.
Я оседлал унитаз и раскинул мозгами, придерживая ладонями голову, чтобы они не разлетелись слишком далеко.
Итак, что мы имеем? Бандитов, ограбивших яхту. Нападение планировалось заранее, для чего на судно внедрили наводчика. Кто он — известно… Еще располагаем неким фруктом, возможно, подозревавшим о готовящемся нападении, но скрывшим намерения злоумышленников от друзей-туристов. Личность туманная… Вроде бы… Илья, но, вообще говоря, версия хлипкая… возможно, его ночные похождения не связаны с ограблением… Теперь рация. Владелец связывался с сообщниками и засветился перед Успенцевым — прямо среди бела дня и при толпе народа вокруг… Ба-а, вертолет! Убийство по времени примерно совпадает с его появлением в небе. Не с экипажем ли переговаривался убийца? Тогда — снова Илья?! С другими туристами слово «вертолет» не ассоциируется… Хорошо, пусть…
Посмотрим на проблему с другой стороны. До сего момента не открылся мой наниматель. Если трюк с письмом не сон, то автор рядом. Тогда рация является элементом иной, не имеющей ничего общего с ограблением игры. Вариант очень правдоподобный… Отсортируем пассажиров яхты… Следуя методу исключения, на роль моего «хозяина», неугодного Илье, претендует, пожалуй…
Илюша ворвался без стука и чуть не сотворил второго покойника — я еле успел отклониться назад и торец двери просвистел подле самого кончика моего носа. К счастью, крышка тайника покоилась уже на положенном месте.
— Черт! — выругался я.
— Извини, — мило ощерился Илья. — Убрал?
— Что?
— Ну-у… — Он ткнул пальцем в пол.
— Заканчиваю.
— Долго… — замялся Илья.
— Приспичило?
— Есть маленько.
— Маленько? То не страшно — терпи, пока не прижмет.
Я вытолкнул посетителя наружу, нахально защелкнул дверь и со вздохом взялся за тряпку…
Илюша не ошибся… Регина восприняла весть о трагической гибели мужа стойко: брюнетка слегка побледнела, прикусила губу и… перекрестилась.
— Боже мой, — тихо проговорила она, ни на кого не глядя в кают-компании, куда с подобающе горестными лицами вернулись Савельев, Никита Петрович и я.
— Как же так? — Беата обвела всех полным ужаса взглядом. — Как же так?! — Ее голос задрожал.
— Успокойся, милая, — мягко сказал писатель и нежно обнял жену за плечи.
Беата заплакала и ткнулась лицом ему в грудь.
— Н-да, — глубокомысленно изрекла Ольга Борисовна. — Не выдержал…
Регина презрительно посмотрела на нее, встала и молча вышла из помещения.
— Где он лежит — ей не интересно, — сделала вывод Ольга Борисовна. — Добилась своего!
— Будет вам, — недовольно проворчал Никита Петрович.
Машенька застыла с широко открытыми глазами, приложив ладошки ко рту. Я забеспокоился и коснулся плеча девушки. Она вздрогнула, отстранилась, затем всхлипнула.
— Как это произошло? — сухо поинтересовалась Ольга Борисовна.
Савельев рассказал. Впечатлительная Беата разрыдалась — муж был вынужден увести ее в каюту. Вместе с ними ушла и Машенька.
— Очень странно… — задумчиво проговорила Ольга Борисовна.
— Что именно? — спросил Щедрин-старший.
— А точно самоубийство?
— Нет! По яхте гуляет маньяк! — раздраженно буркнул Никита Петрович и в сердцах хлопнул дверью.
Мы остались вдвоем.
— Вы там присутствовали при… э-э… — Ольга Борисовна замялась.
— Да. — Во мне нарастало любопытство.
— И что?
— Вы серьезно? Почему?
— Вадик — трус. К тому же слишком себя любил — такие не сводят счеты с жизнью сами.
— Вы — психолог.
— Напрасно иронизируете. Если бы я работала детективом — непременно бы проверила, кто и где находился в момент его гибели.
Ольга Борисовна поднялась, давая понять, что тема исчерпана.
Разумное замечание… Я обязательно проверю…
Не радовала и погода. Ветер стих, зато начался противный мелкий дождик, создающий впечатление сырости кругом: за воротником рубашки, в карманах и, простите, в трусах. Тучи приобрели удручающий серо-свинцовый оттенок и, казалось, опустились ниже к воде наподобие грозного пресса, готового вот-вот рухнуть нам на головы. Где-то впереди по курсу прозвучали грозовые раскаты.
Упадническое настроение немного развеяли контуры острова Колдун, возникшие на горизонте. Первым их заметил боцман, о чем радостно заорал — с его глоткой рупор не требовался. Большинство туристов переместилось на нос. Вцепившись в поручни, люди с надеждой вглядывались в клочок земли.
Как и положено в приключенческих романах, разделяющие яхту и остров полкилометра воды превратились в последний момент в трудно преодолимое препятствие, так как иссякло горючее в аварийном баке. Господь, судя по всему, принял меры к тому, чтобы жизнь нам медом не казалась…
— Что делать? — растерялся боцман, поведав публике горькую правду.
— Может, на веслах? — предложил полнейшую глупость Синицын, вознамерившийся, видно, занять вакансию знатока морских обычаев.