И еще одно обстоятельство… Турист, на которого идет охота, нужен боевикам живым, иначе им не составляло труда шарахнуть по судну из того же гранатомета и отправить всех на дно. Захват человека на яхте произвести сложнее: сесть на нее вертолет не сможет, десантирование же грозит обернуться непредвиденными трудностями. Телохранитель Щедрина вооружен — это ни для кого уже не тайна в нашем маленьком коллективе, а один ствол в умелых руках способен по очереди перещелкать спускающихся по веревке бойцов. Да и в перестрелке, не ровен час, погибнет объект охоты — отмывайся потом перед начальством. Конечно, можно предварительно обезвредить Евгения руками лазутчика-радиста, но удастся ли — еще бабушка надвое сказала… Стало быть, они уготовили нам ловушку на острове и ждут не дождутся высадки всех пассажиров, чтобы взять тепленькими. При успешном исходе ненужных порешат, яхту затопят — концы в воду в прямом смысле. Немного утешает, что их человек на яхте кукует без связи — возникают проблемы во взаимодействии. Если мы сами не решимся сюда приплыть, то им останется штурмовать яхту.
— Ты чего молчишь? — напомнил о своем существовании Паша.
— Думаю.
— Я тоже думаю, но ни фига не понимаю. Что происходит?
— Объясню как-нибудь, когда навещу тебя с передачкой в тюрьме.
Он обиженно засопел.
— Сколько патронов в карабине?
— Два.
— И все?
— Все.
— Не густо… — проговорил я. — Возвращаемся.
— На яхту? — воскликнул Паша. — Меня же растерзают наши!
— Не боись: «наши», — я выделил, — не кровожадные, в отличие от «твоих». И мачты, достаточно высокой, чтобы тебя на ней вздернуть, как в старые добрые времена капитана Флинта, на корабле нет.
Внезапно в голове возникла мысль, от которой стало нехорошо. Как же я упустил?! Лишившись радиоконтактов с сообщником, боевики наверняка установили за яхтой визуальное наблюдение с берега. Тогда… Бог мой! Они видели вечером нас с гренадером, засекли мой заплыв сегодня и сейчас… Мы с Пашей чересчур долго торчим в сарае! Ежу ясно, что не просто так… То есть смертный приговор подписан — живыми нас на яхту не пустят!
С улицы донесся едва уловимый шорох. Я развязал пленника и шепнул:
— Надеюсь, у тебя хватит ума не дурить: они там.
Паша понял правильно и посерел лицом.
— Один из нас обязан добраться до яхты — предупредить.
Он машинально кивнул и схватил стоящий в углу короткий ломик.
Шуметь ребята не станут — вдруг стрельбу услышат на яхте?! Постараются взять нас здесь: сарай от озера загораживает домик. Надумай капитан или кто другой любоваться в данный момент метеопостом — расправу не увидят. Сами в сарай не полезут: темно и много барахла — не развернуться. Удобнее взять нас при выходе. Тюк по черепку, и готово…
Я крадучись прошелся вдоль противоположной относительно двери стены, трогая серые от старости доски. Одна чуть качнулась. Пальцы нашли выступающую шляпку гвоздя. Вытянул… Второй также поддался. Медленно и осторожно я вынул доску и поставил рядом с образовавшимся лазом. Затем собрал валяющиеся обрывки пожелтевших газет, свернул кокон, засунул под ящики и поджег.
— Представь себя змеей, — посоветовал я Павлу и первым протиснулся на волю.
Он тоже достойно справился с задачей. Мы прислушались — тихо. При помощи пальцев и мимики я обрисовал дальнейшие детали плана.
Лучше бы численность противника не превышала двух-трех — у нас тогда неплохие шансы выбраться. Допустим — трое… Где они? Как расположились? Самое вероятное: двое по бокам у входа в сарай, третий страхует на дистанции… Он-то и опаснее!
Внутри сарая весело затрещало, потянуло дымком. Удар в дверь радостным громом отозвался в моем сердце — клюнули!
— Б…! — матюгнулись за стенкой. — Вперед!
В созданном мною лазе между досками показались руки с автоматом «Узи», следом — башка в пятнистом кепи.
— Эх! — выдохнул Паша и опустил ломик точно по центру головного убора боевика.
Я кинулся к углу сарая: появление второго по всем расчетам ожидалось здесь. Не станет же он дожидаться очереди около лаза…
Успел! И тут первым из-за угла вынырнуло дуло — на сей раз «калашникова» старого образца. Я схватился за ствол и резко дернул по дуге. Боевик выпустил оружие и, соблюдая законы физики, продолжил траекторию рывка и врезался мощным торсом в заборчик, окружавший территорию поста. Раздался жалобный треск прогнивших дощечек. Сам же виновник погрома не издал ни звука, ибо я распластался в полете и накрыл его собственным телом, угодив магазином автомата точнехонько в перепуганную рожу.
— Готовы!. — Паша прислонился к стене сарайчика и выронил ломик. Губы парня тряслись.
Если человек — уголовник, то это вовсе не значит, что вид разбрызганных мозгов ему доставляет удовольствие.
Меня больше заботило разбитое при падении колено — приятное дополнение к ранее приобретенной шишке на лбу. Но погоревать вволю не дал топот ног, донесшийся с противоположной стороны сарая…
Третий диверсант, наверное, и представить не мог, что с его опытными товарищами стряслась беда. Он спешил полюбоваться итогами их работы: дым, шум — красота! Дурачок…
Действительно, дурачок: два дула уставились ему в грудь, едва «пятнистый» примчался на поле боя. Он оторопело застыл, обводя взглядом трупы товарищей по борьбе, челюсть его отпала. Увы… Произошла непоправимая ошибка: боевик растерянно повел автоматом — чисто машинальное движение, не грозившее нам ничем дурным. (Я отлично видел, что пальца на спусковом крючке не было). Но нервы у Паши сдали: пять пуль из его «Узи» разорвали в клочья грудь третьего бандита.
Эхо выстрелов покатилось по пустынному плато и, несомненно, достигло леса. В нашем распоряжении было максимум двадцать минут до прибытия «пятнистой» подмоги. Добежать до берега — не проблема, но предстояло еще добраться до яхты… И оружие… Неплохо владеть тремя автоматами и карабином, но плыть с ними полкилометра — проблема не из легких.
— Бегом! — скомандовал я Павлу.
— Не могу… — промямлил он.
Пощечина отрезвила и вернула парня к жизни…
Мы скатились с обрыва и помогли друг другу приладить поудобнее трофеи. И не вооруженным оптикой глазом было видно, что на яхте стрельбу слышали: темные точки метались по палубе.
— Подождите! — резанул по ушам женский крик.
Мы с Павлом едва не грохнулись от неожиданности. Вдоль кромки воды к нам по камням неслась девушка. Черные, как смоль, волосы беспорядочно переплелись длинными прядями. Белая блузка — в мазках грязи, синяя юбка разорвана от подола до бедра.
— Подождите, — повторила она, запыхавшись, и остановилась в двух шагах от нас.
Я невольно скользнул взглядом по ее стройной смуглой ножке. Незнакомка смутилась и прихватила пальчиками образовавшийся в результате скитаний разрез.
— Я все видела, — простодушно призналась она. Воспаленные глаза цвета яшмы наполнились слезами.
— И что? — нервно спросил Паша.
— Я гостила у отца… Они… его… убили…
Последние слова девушка произнесла, с трудом сдерживая рыдания.
Женские вещи в домике… Все правильно.
— Плавать умеете? — спросил я, быстро осматривая верхушку каменного откоса.
— Да.
— С Богом!
Паша и незнакомка смело бросились в воду…
Мы уже различали лица путешественников, наблюдающих с палубы за нами, видели подбадривающие взмахи их рук. Первая порция пуль легла метрах в двадцати сзади. На корабле закричали. Вторая — пробулькала впереди. Людей на яхте сдуло — лишь величественная фигура гренадера продолжала маячить на носу.
— Ныряйте, — приказал я спутникам.
— Прям Чапаев. — Павел набрал воздуха и скрылся под водой.
— Я боюсь! — всхлипнула девушка.
Новые фонтанчики совсем рядом с нами убедили ее лучше моих слов.
При очередном погружении что-то чиркнуло меня по левой руке. Я всплыл. Боли не почувствовал, но на предплечье наливалась алым неглубокая борозда.
— Сука! — захрипел Паша.
— Куда? — крикнул я.
— В ногу… Не могу, Костя!!!
— Плыви, милая! — велел я обернувшейся к нам девушке. Она кивнула и заработала руками.
Павел крутился на месте с перекошенным лицом.
— Держись за меня!
— Иди ты…
— Только не говори: «Брось меня, комиссар!» — точно морду набью.
Шутка возымела действие: Павел приладился с боку и ухватился за пояс моих матросских штанов.
— Сдерну ведь, — булькнул он, тяжело дыша.
— Я в плавках…
Внезапно стрельба прекратилась. Ага, ясно: боятся влепить в яхту и ухлопать интересующего их туриста… Славненько!
Мы добрались до кормы. Гренадер уже поднял девушку и теперь готовился принять нас. Больше всего на свете мне хотелось сейчас обнять милого молчуна…
Перепуганные туристы собрались в тесном коридоре нижней палубы. Капитан, восстановивший здоровье благодаря усилиям Татьяны, пытался всех успокоить — без особого, впрочем, успеха. Матросика поспешно перенесли в каюту Савельева. Даже наш бравый боцман покинул рубку, большие окна которой являлись превосходной мишенью. Расторопный Семен, к слову, сумел починить проводку. Причина исчезновения света таилась на главном распределительном щитке — с него исчезла парочка предохранителей. Если боцман терялся в догадках, каким образом это могло случиться, то у меня сомнений не было: аварию устроил «радист»…
Появление на борту Павла вызвало возмущение ограбленного коллектива, однако полученное парнем ранение и наш заплыв под обстрелом смягчили сердца людей — Пашу не лишили свободы, выделили сухую одежду, а Таня обработала и перевязала рану — пуля прошла навылет сквозь мякоть бедра. Обо мне девушка также позаботилась, истратив целый бинт.
Новую пассажирку по имени Аня встретили участливо, женщины мужественно поделились с нею частью своего и так ставшего скудным гардероба, напоили на камбузе горячим кофе.
— Объяснит, наконец, нам кто-нибудь, что происходит? — нервно воскликнул Синицын.
— Да, не мешало бы, — поддержал его Никита Петрович.