обоинами.
— Где боцман?! — срываясь на фальцет, воскликнул Ростислав Владимирович.
— Где боцман? — повторил Павел, обернувшись.
Через мгновение в каюту ввалился Семен.
— Посмотри повреждения! — скомандовал Бельский.
— Уже.
Ай да боцман! Он успел спуститься в машинное отделение, вход в которое размещался под лестницей на нижнюю палубу, между кубриком команды и камбузом.
— Залатать сможем? — подался к подчиненному капитан.
— Не все… К некоторым не подобраться.
— Нам бы до темноты продержаться, — высказался я, ибо на ум пришла любопытная мысль.
— Ночью тонуть не так страшно, — сострил Паша, склонный к могильному юмору.
— До сумерек добрых восемь часов, — подал слабый голос Савельев.
— Давайте работать, — предложил я. — Другого нам не дано.
Прозвучало высокопарно, но всколыхнуло моих товарищей по несчастью.
Павла назначили в караул — учли ранение. Таня осталась при окончательно занемогшем Никите Петровиче и еще слишком слабом матросике. Ольга Борисовна выводила синяки с наших с гренадером ног. Илью освободили, сухо перед ним извинившись. Он, вопреки ожиданиям, не полез в бутылку, находясь под впечатлением минувшей битвы. Беату я отрядил на переговоры с мужем: раскрыть ему глаза на подноготную предательства Синицына. Остальные энергично взялись за латание пробоин.
В течение двух часов с острова нас не беспокоили. За это время мы сумели частично устранить причиненный яхте урон. Капитан и боцман посовещались и пришли к выводу, что до наступления темноты верхняя палуба еще должна возвышаться над поверхностью воды. Исполненные оптимизма, туристы наконец-то добрались до еды, приготовленной Беатой. Сытые и уставшие, они с интересом прослушали лекцию на тему взаимоотношений мафии и средств массовой информации. Лекцию читал я, Беата и Эрнест Сергеевич скупо помогали. Подлинные мотивы поступка Синицына мы скрыли от широкой аудитории, щадя самолюбие Савельева. В остальном я настоял на предельной откровенности: люди, ставшие заложниками, имеют право знать правду и о причинах беды, и о грозящих последствиях. В том, что боевики после захвата четы писателя не оставят в живых свидетелей, лично я не сомневался…
— Почему вертолет потопил лодку с нашими вещами? — заинтересовалась Ольга Борисовна, отличавшаяся способностями к логическому мышлению.
— Бумаги, — ответил я. — Эрнест Сергеевич опрометчиво посетовал, что грабители завладели ими, — помните разговор на берегу, когда мы вернулись на Чайкин Нос?
Ольга Борисовна согласно кивнула.
— Синицын сразу радировал боевикам, — продолжал объяснения я. — Те испугались вероятности дальнейшего блуждания черновиков по чужим рукам и решили их уничтожить вместе с моторкой. Им же нужен не только писатель Савельев, но и добытые им сведения о коррупции — они, пожалуй, важнее. Вы ведь не все опубликовали?
Вопрос адресовался Эрнесту Сергеевичу.
— Да. Часть материалов планировалось придать огласке позже. — Савельев помялся. — Некоторые из них я взял с собой… Другие хранятся… в надежном месте.
— Вот! — обрадовался я. — В этом подоплека и нападения на моторку с грабителями, и, до настоящего времени, причина аккуратного обращения с нами: автор репортажей им необходим живой — они надеются выведать у него, где спрятаны остальные документы.
— Бандиты могли воспользоваться предложением Ильи, — высказала новое сомнение Ольга Борисовна, — чтобы вместо него высадить на яхту второго своего человека. Разве не разумно?
— Разумно, — согласился я в принципе, но в частностях возразил: — Илью спасло одно: он не упомянул о собственном инкогнито. Вдруг на яхте имеются его знакомые, ожидающие друга? И учтем также, что боевики были ограничены во времени на подготовку: местности на Чайкином Носу не знают, яхта всего в получасе хода до него — не успеть. Зачем пороть горячку, когда сподручнее дождаться следующей стоянки на Песчаном и там взять нас тепленькими.
— На Песчаном? — удивился капитан.
— Естественно. Мы же туда собирались после Чайкиного Носа? Вмешательство Пашиных дружков спутало и наши планы, и планы боевиков. Они вынуждены были по наводке Синицына срочно лететь на Колдун.
— Вы полагаете все же плыть на остров? — спросил капитан.
— Нет, спеть хором песню про «гордого «Варяга» и дружно уйти на дно! — брякнул зловеще Паша, которого в процессе обмена мнениями сменил на посту гренадер.
— Иного выхода нет, — заверил я. — Сколько на яхте спасательных жилетов?
— Хватит всем. — Капитан помедлил. — Э-э… У нас есть дымовые шашки, белые.
— Откуда? — удивился Илья.
— Приготовили для праздника Нептуна. И фейерверки.
— Шашки сгодятся, — согласился я. — Насчет остального — подумаем. Главное, обмануть вертолетчиков относительно места высадки и добраться до леса.
— Не слишком велики шансы, — вздохнул Савельев.
— Тем не менее они есть, — упрямо сказал я.
— А ты рацию не пробовал? — вспомнил Паша.
Мамочка родная! Рация! Я резко хлопнул себя по карману штанов: здесь, родная!
Люди выжидательно смотрели на меня… Что сказать?
— Честное слово, забыл. Но клятвенно обещаю при первом удобном случае позвонить на вертолет и прозондировать обстановку, — нарочито грустно произнес я.
— Тьфу! — пробормотал мой сосед-уголовник.
— Ладно, — взял слово Бельский. Давайте отдыхать и набираться сил.
— И готовиться, — проговорила Беата.
— Если яхта не утопнет раньше…
Я ж говорю, что у Паши юмор могильный.
До часа «икс» — времени высадки десанта — я занимался организацией всех необходимых приготовлений. Нити управления коллективом как-то сами собой упали мне в руки: отчасти вследствие того, что другие, за исключением, пожалуй, гренадера, не попадали ранее в подобные переделки, а в основном — из-за наличия у подавляющего большинства туристов характерной для всего нашего общества болезни, унаследованной с молоком матери, — боязни ответственности за принятые решения.
Прежде всего я подверг ревизии наличные плавсредства. Надувная резиновая лодка (рыбацкая), надувной матрац, свыше дюжины оранжевых спасательных жилетов — не так уж и плохо. Скудными личными вещами пассажиры согласились пожертвовать, захватив лишь самое-самое, без чего жизнь даже в экстремальных условиях казалась им нереальной. Запас продуктов упаковали в полиэтиленовые мешки, отдельно раздали сухие пайки.
Далее распределили оружие. Автоматы мы с Евгением оставили себе, обрез после непродолжительных дискуссий вверили Семену (Илья настырно предлагал свои услуги), а телохранительский «макаров» Женя передал с известной неохотой Савельеву. Павлу предложили смыть позор кровью и добыть ствол в схватке с врагом. Щедрину-младшему в качестве моральной компенсации выдали ракетницу. Капитан приладил на пояс кортик. Некоторые женщины (Таня и Беата) также проявили воинственный пыл и вооружились кухонными ножами.
Эрнесту Сергеевичу, целый час выяснявшему отношения с женой, пришлось смириться с ее выходкой и признать прозорливость Беаты. Мы пожали друг другу руки, и Савельев выразился в том духе, что «сильно на меня надеется».
Как это ни парадоксально, но я доверился Паше в одном щекотливом дельце, которое должно было сыграть существенную роль в нашем спасении. Затем еще пошептался с Аней, в обоих случаях устроив из камбуза явочную квартиру.
По моей просьбе капитан замерил направление ветра и течения, дабы правильно рассчитать постановку дымовой завесы.
Регину не пришлось долго утешать по поводу невозможности взять с собой труп Вадика. Для приличия брюнетка всхлипнула и дала себя уговорить.
Люди отдохнули, перекусили. Ощущалось нервное возбуждение, но в панику никто не ударился, хотя яхта медленно погружалась. Сохранявшаяся пасмурная погода способствовала наступлению темноты, дождя не было, размеры волн не внушали опасений.
На острове не замечалось активности, хотя за яхтой, несомненно, наблюдали. Боевики видели, как она потихоньку тонет, и понимали, что ночью у нас не останется выбора. Ни они, ни мы не питали на сей счет иллюзий, но все же мы надеялись на чудо…
В девять вечера уровень воды достиг иллюминаторов кают нижней палубы. Откровенно признаюсь — очень неприятное зрелище: будто вот-вот стекло вылетит и поток хлынет внутрь. К счастью, запоры и герметичные прокладки выдержали.
Ближе к десяти волны заплескались на досках кормы, где мы так приятно проводили время с Танюшей и Региной. Собрав манатки, туристы взобрались на крышу люксов. Свет на яхте потушили. Боевики на берегу, наверное, потирали ручки от радости.
Ровно в двадцать три часа я дал команду начинать. Вода уже достигла середины окон кают-компании.
Перво-наперво спустили надувную лодку с Никитой Петровичем и провизией. Щедрин-старший очухался, но плыть самостоятельно еще не мог. Буксировать его вызвались гренадер и Илья. Ольга Борисовна пристроилась рядом, держась за резиновую уключину. На матрас положили матроса, хотя он и рвался к самостоятельности. Таня настояла: слишком слаб… Ответственными за матрас стали сама медсестра и Машенька. Единичные пловцы сгруппировались вокруг плавсредств.
К минусам нашего положения следовало отнести прохладную, мягко говоря, воду, и проблему ориентации в кромешной тьме. К плюсам — ту же тьму, не позволяющую врагам нас видеть.
Я обязал каждого контролировать соседа справа и слева, дабы никто не потерялся, и призвал вести себя предельно тихо.
— Чего мы ждем? — громким шепотом спросил Илья, так как мы держались возле тонущего судна и приказа «Вперед!» я пока не давал.
— Чуда! — зло отшил любопытного я, постепенно теряя терпение, и про себя выругался: «Где Пашка, черт возьми?!»
Легок на помине… Павел вынырнул за моей спиной и доложил:
— Порядок!
— С Богом, друзья! — Мой голос прозвучал максимально бодро.
И мы поплыли. Размеренно, экономя силы, стараясь не делать резких движений во избежание всплесков. Периодически едва слышно перекликались: все ли в сборе… По моему настоянию Анна плыла рядом со мной, помогая держать нужный курс. Никто не жаловался на усталость и не просил передышки…