— Наверное, у мыса — они вытащили на берег, когда вас искать пошли.
— Пусть прогуляются — нормально!
— Что-то неспокойно на душе, — признался Илья.
Я не ответил, провожая глазами полковника. Тот подошел к залегшим подчиненным. Слов, естественно, мы не слышали. Боевики встали. Двое скрылись в лесу. Остальные пинками подняли пленников и развязали им руки. Затем почему-то вновь посадили туристов на землю, наставив на них оружие.
— Ждут, чтобы привели других из леса, — пояснил я Илье и рассказал о перестрелке в лесу.
— Мне надо в туалет, — подал голос пилот.
— По-маленькому? — уточнил я.
— Да.
— Извини, дорогой, но придется в штаны.
Парень обиженно отвернулся и стиснул бедра.
Мы нетерпеливо посматривали на часы. Отпущенное белобрысому время истекало.
— Какие трудности? — гаркнул мой мегафон.
Полковник развел руками и показал пальцем на лес.
— Запускай пока этих! — посоветовал я.
Он согласился, потому что от группы отделились Аня и Машенька. Девушки, пошатываясь, приближались к вертолету.
— В салон! — скомандовал я.
Илья помог обеим забраться внутрь.
Чету писателя белобрысый отпускать не торопился.
— Костя! — позвал Илья как-то неуверенно.
— Что? — Я высунул голову в проем переборки, отделявшей кабину от салона. Троица чинно сидела на скамейках вдоль бортов: Илья с Машенькой, Аня напротив через проход.
— Иди сюда, — попросил Илья и посмотрел в окошко.
Ничего нового я «на воле» не увидел.
— Человек, — обронила Машенька.
— Где? — Я по-прежнему ничего не мог разглядеть и покинул кресло пилота.
Сделав два шага к ребятам, я застыл, словно громом пораженный. Машенька наставила на меня… пистолет!!! Второй, находившийся ранее на вооружении Ильи, упирался ему в бок.
— Автомат на пол! — внятно и четко скомандовала девушка.
— Ма-ша?! — поперхнулся я.
— Живо!
Куда исчезла мягкость черт ее лица? Куда делись переливы ручейка в ее голосе? Куда подевалась робкая девочка!.. Передо мной сидела опытная женщина лет двадцати пяти — от напряжения заметные морщинки протянулись из уголков зло прищуренных глаз, скулы заострились, губы сжались.
— Маша! — просительно проговорил я, надеясь прогнать жуткий сон.
Она приподняла дуло и спустила курок. Пуля с визгом пробила перегородку над моей головой. Салон наполнился грохотом и запахом сгоревшего пороха. Я бросил автомат. К вертолету бежали боевики: полковник с двумя — от места, где держали пленников, другая пара — с противоположной стороны лесной подковы. Никуда эти двое не ходили: они пробрались краем леса в наш тыл, заранее рассчитывая на троянского коня в образе Машеньки! Меня подло провели…
— Будешь дергаться — следующая твоя! — жестко предупредила террористка.
И здесь Маша допустила ошибку. Она сконцентрировала все внимание на мне и Щедрине, забыв про третьего «члена экипажа». Аней руководила не смелость — конечно, нет! Обычное отчаяние загнанного в угол человека: понимала, через что предстоит пройти, окажись она вновь в лапах бандитов. Анечка вскочила, чисто по-женски отчаянно вцепилась в волосы заговорщицы и, что есть силы, резко дернула их на себя. Не ожидавшая ничего подобного Маша взвыла от боли и вскочила, инстинктивно потянувшись руками к своей голове. Всего на мгновение… Однако и мгновения порой достаточно, чтобы изменить в корне расстановку сил на поле брани: я выдернул «макаров», торчавший сзади у поясницы. Опомнившаяся лазутчица профессионально ударила Аню согнутым локтем в живот и высвободилась, возвращая пистолеты на направления стрельбы. Но теперь уже очнулся Илья и толкнул Машу плечом в бедро. Падая вбок, она успела выстрелить одновременно из двух стволов — пули ушли в борт вертолета. Зато все три мои достали шпионку. Встать она уже не смогла…
Все решали секунды. Я толкнул Аню под скамью и метнул гранату через пассажирскую дверь под ноги набегающей тройке с командиром во главе — и своевременно: они были совсем близко. Осколки влетели даже в салон. К счастью, нас не задели. Двойка, зашедшая с тыла, шарахнула по окошкам правого борта — посыпались стекла. Зазевавшийся Илья охнул и осел, схватившись руками за голову. Между пальцами потекла кровь.
Как же достать паразитов? Ага… Вспомнился баскетбольный бросок петард, исполненный недавно Евгением. Правда, наверху мне мог помешать винт, а вот внизу… Из-под брюха вертолета над землей! Я выдернул чеку из второй гранаты, свесился в проем двери, поймав на миг глазами залегших бойцов, и кинул подарок аккурат между их позициями. Бабахнуло! Через секунду мое тело благополучно свалилось в траву. Я перекатился, поливая очередями дымное облако. Автомат захлебнулся: кончились патроны. Для верности я расстрелял и пистолетную обойму…
В стане противника в живых осталось двое. На удивление, пилот не получил ни царапины, просидев привязанным к креслу все время перестрелки. Единственный материальный урон он причинил себе сам, обмочив брюки. Чего не скажешь про главаря, которому осколки распороли живот. Отдам должное: белобрысый не орал, а мужественно терпел, сцепив зубы. Крови натекло — мама родная!
Я присел рядом и расслабился.
— Перевязать?
— Я не жилец, — прокряхтел он.
— Как ее настоящее имя?
Он вопрос понял, но издал тихий стон и отвернулся.
— Умей проигрывать. Ты в самом деле полковник?
— Был…
Понятно. Продался!
— Это — настоящее.
— Что? — переспросил я и тут же понял — имя лазутчицы подлинное. — Красиво внедрили.
— Сама. Всегда… всё… сама…
Слова давались ему с трудом, но я не мучился угрызениями совести. Подошли Савельевы, опасливо поглядывая по сторонам. Я им слабо улыбнулся и махнул рукой в сторону вертолета — там раненый Илья и Аня, которой тоже, вероятно, нужна помощь.
— Рацию она на яхту пронесла? — догадался я. — Так сказать, на теле?
Белобрысый утвердительно прикрыл глаза.
— А Синицына втемную использовали?
Повторный взмах ресниц. Я осмотрелся… «Замечательной души человек» по всей видимости дал стрекача, когда началась заварушка. Оружия при нем я в лесу не приметил.
— Отчим бородатый, конечно, отбыл в столицу на белом мерседесе, да?
— Наверное… — На губах полковника запузырилась розовая пена. — Помоги, — простонал он. Глаза смотрели на пистолет, валяющийся возле меня.
— Добивать не приучен. Да и пустой он.
— Я сам… — Он скрюченными пальцами, измазанными кровью, выудил из нагрудного кармана патрон и протянул мне. Я не пошевелился. Рука безвольно упала на траву — патрон скатился с раскрытой ладони. — Снаряди…
При всей ненависти к мужику я невольно почувствовал что-то похожее на уважение, поднял «макаров» и зарядил, дослав патрон в патронник.
— Прощай! — Я поднялся и пошел к вертолету, не оборачиваясь. Пули в спину не опасался — не тот случай.
Выстрел устроил переполох. Эрнест Сергеевич воинственно спрыгнул на землю, поводя подобранным у кого-то из убитых автоматом. Из проема высунулась взволнованная Беата.
— Все в порядке! — успокоил я. — Щедрин?
— Живой… Кусок кожи сорвало вместе с волосами, — ответил писатель. — У Анны синяки и разбитое колено.
— Сами-то как?
— Нормально, — печально улыбнулась Беата.
— Что с Женей, Таней, капитаном?
Савельевы помрачнели.
— Таню бросили тяжело раненной в грудь, — произнесла жена писателя. Губы женщины затряслись. — Даже связывать не стали. Боцман убит… — Она заплакала.
— У Евгения, по-моему, прострелены обе ноги, но его примотали к березе. Остальные целы, их просто привязали к деревьям, — закончил за супругу Эрнест Сергеевич.
— Сказали — муравьям на обед, — прибавила сквозь слезы Беата.
— Пошли, — вздохнул я, обращаясь к Савельеву.
— Куда?
— К ним — куда еще!
— А я? — забеспокоилась Беата.
— Кто-то должен остаться с Ильей.
— Вдруг Синицын объявится? Я не умею стрелять… — Женщина провела ладонью по мокрым глазам.
— Илья подскажет…
Я потянул Эрнеста Сергеевича за рукав. Мы отошли метров на тридцать и услышали позади:
— Подождите! — Аня прихрамывая бежала к нам. — Я тоже…
Втроем мы вошли в лес. По дороге Савельев и Аня обрисовали мне события, случившиеся после ухода туристов в правый рукав штольни.
Группа удачно преодолела штольню и выбралась на плато, по описанию девушки, в двух километрах от спасшей меня расщелины. Мы прикинули — получилось, что я опередил товарищей на тридцать-сорок минут. Они позволили себе передохнуть еще полчасика в лесной чаще, чем сыграли на руку боевикам. Как и где те поднялись на поверхность — останется, наверное, загадкой. Да и не существенно это… В любом случае бандиты обнаружили следы стоянки и очень быстро настигли туристов. Нападение произошло стремительно. Первой же очередью срезали боцмана, прикрывавшего путешественников. Женя кинулся к убитому за автоматом. Разрывом гранаты ранило его и оказавшуюся поблизости Таню. Туристы рассыпались по кустам, но безоружных их быстро переловили. Два выстрела Пашиной берданки не спасли: разъяренные боевики жестоко избили недавнего грабителя. Затем быстро разобрались кто есть кто… Помог, разумеется, Синицын.
— Вон! — указала пальцем Аня.
Я разглядел капитана, Пашу… Далее у деревьев маялись в путах остальные. Гренадер сидел под красавицей березой, уронив голову на грудь. Штанины его джинсов намокли ниже коленей. Чуть наискось в траве виднелось тело Танечки.
— Осторожно! — крикнул капитан, заметив нас. — Синицын! Он взял у Жени…
Мы и сами уже увидели, как подлюга вылазит из куста, вытянув вперед лапу с пистолетом. Глазенки выпучены, волчий оскал — не в себе чело… гад!
— Ненавижу! — фальцетом заверещал он, целясь в Савельева.
— Не посмеешь, — произнес побледневший писатель.
Синицын крадучись подобрался ближе, пистолет гулял в дрожащей ручонке.
— Всех порешу! — дуло переместилось в сторону Ани. Девушка вздрогнула. — И тебя, курва! И тебя, недоносок! — Теперь пистолет был направлен на меня.