— Да. Он у него японский, совсем маленький. Помещается в кармане. А что, его тоже нет?
— Пока не знаю.
Корнилов резко рванул машину с места. «Чертов старик!» — подумал он о Капитоне. И повторил вслух:
— Чертов старик!
Из госпиталя Корнилов приехал на Литейный. Сварил кофе, побрился. Для таких случаев он специально держал в шкафу электробритву, кофеварку и еще много различных необходимых предметов, даже легкое шерстяное одеяло и подушку. Если была нужда, Игорь Васильевич спал на диване в кабинете.
Только сейчас он почувствовал, что напряжение, овладевшее им после звонка Лежневой, начинает ослабевать. Горькое чувство беспомощности, заглушенное на время необходимостью действовать, снова овладело им. Корнилов не мог отделаться от ощущения утраты. Две пули — в легкое и в живот; он знал, чем это кончается.
Дежурный по управлению доложил, что на место происшествия выезжали сотрудники Октябрьского райотдела и следователь прокуратуры.
— Я сейчас тоже туда подъеду, — сказал Корнилов. — Попроси, чтобы сотрудник угро, выезжавший ночью, ждал меня около дома.
Как только машина — теперь уже служебная «Волга» — притормозила у дома семнадцать по улице Гоголя, из людского потока навстречу Корнилову шагнул высокий молодой человек.
Поздоровался негромко и как-то очень буднично:
— Здравствуйте, Игорь Васильевич! — Будто бы знал, что Корнилов не терпит при выезде на место происшествия формальных церемоний.
Пожимая протянутую руку, он тихо добавил:
— Лейтенант Дашков из Октябрьского отдела.
Полковник с одобрением отметил, что парень ничем не выделяется среди прохожих — ни одеждой, ни манерой поведения.
— Никаких новостей? — спросил он.
— Есть новости, Игорь Васильевич. Час назад нам позвонила женщина. Сказала, что ночью встала принять лекарство и обратила внимание, что в доме напротив на четвертом этаже светятся несколько окон. Здесь. В доме семнадцать…
Корнилов осторожно, чтобы не привлекать внимания, окинул взглядом фасад. Окна в доме были большие, красивые, без переплетов. Четвертый и пятый этажи когда-то надстраивали — между ними и третьим этажом тянулся узкий карниз.
— Мужчина вылез в окно и пошел по карнизу, — продолжал Дашков. — Он останавливался у каждого окна и пробовал открыть. Одно — свидетельница не запомнила какое — оказалось незаперто. Мужчина залез в него. Света не зажигал и минут через пять появился с портфелем. Вернулся тем же путем, и сразу в окнах погас свет.
— Лежнева нашли здесь?
— Нет. Во дворе. Там есть лестница черного хода.
— Дом жилой?
— Все этажи, кроме пятого, занимает научно-исследовательский институт «Геологоразведка», на пятом — две квартиры.
— Почему эта женщина не позвонила в милицию сразу?
— Нет телефона. А утром пошла в магазин и в очереди узнала, что в доме семнадцать убили человека. Сейчас женщина у нас. Дает показания.
— Она могла бы узнать этого «верхолаза»?
— Игорь Васильевич, я с ней не встречался. Позвонили с Литейного, что вы едете…
— Понятно… — сказал Корнилов, думая о том, что Лежнев не стал бы путешествовать по карнизам, не стал бы залезать в чужую квартиру, тем более в учреждение. Склонностью к авантюризму Борис Андреевич никогда не отличался.
— Жильцов опросили? — спросил он, внимательно разглядывая автомобили, припаркованные вдоль улицы. Некоторые из них стояли прямо на тротуаре.
— Никто ничего не слышал и не видел, кроме той женщины. На пятом этаже, где стреляли в Лежнева, никаких следов, кроме пятен крови. — Похоже, лейтенант и сам знал, что от него требуется. — Вы не хотите подняться?
— Поднимемся. Но прежде поищем его машину.
— Лежнев был на машине? — удивился Дашков.
Корнилов подумал, что сотрудник, разговаривавший с Верой Михайловной, мог бы быть более внимательным.
Они медленно пошли по тротуару, рассматривая пеструю вереницу автомобилей. Поблизости с домом семнадцать яркой оранжевой машины Лежнева не было. Игорь Васильевич решил, что вечером здесь могло не оказаться свободного места и Лежнев поставил машину в отдалении. Так и оказалось: едва они свернули за угол, на Гороховую, Корнилов увидел «Жигули» со знакомым номером.
— Вот она, голубушка, — прошептал он.
На первый взгляд с машиной все было в порядке. Но когда Корнилов стал ее осматривать, оказалось, что дверца рядом с водительским сиденьем не закрыта.
— Смотрите, лейтенант… — показал он Дашкову на поднятую кнопку замка.
— Да… И никто не залез! — удивился лейтенант.
— А может быть, как раз залезли? — сказал Корнилов. — Или открыли ключом, взятым у Лежнева?
Дашков смутился и не нашелся с ответом.
— Покараульте машину, — сказал полковник. — А я вызову по рации экспертов.
Прошло не менее получаса, прежде чем они вошли наконец в подворотню дома, где произошло несчастье. Это был типичный петербургский двор-колодец, и Корнилов сразу вспомнил двор в доме старика Капитона. Только здесь не было ни одного кустика. Стены, асфальт и квадрат голубого неба, если взглянуть наверх.
Рядом с подъездом асфальт был присыпан все еще сырым песком, через который темнела кровь.
— Здесь его нашли, — сказал лейтенант, остановившись возле желтой кляксы. — Он долго пролежал на лестничной площадке — там тоже кровь… Потом пришел в себя и спустился во двор.
Корнилов взглянул наверх. На пятом этаже было распахнуто лестничное окно.
«Чертов старик!» — уже в который раз подумал Корнилов. Старик заслуживал самых крепких эпитетов, но в смерти Лежнева вины его не было. Полковник понимал это, но почему-то ругать старика все равно хотелось.
Несмотря на солнечный день, в окнах дома горел свет. На втором этаже, сидя на подоконнике, курили две молодые женщины. Они с любопытством разглядывали пришельцев.
— Рядом с пострадавшим ничего не нашли?
— Нет. Я осмотрел весь двор. А вы, товарищ полковник, имеете в виду что-то конкретное? — Дашков впервые назвал Корнилова полковником.
— У Лежнева был с собой диктофон.
Наверное, у лейтенанта возникло немало вопросов, но он сдержался, не задал ни одного. Корнилов подумал: «Что же, он ничем не поинтересовался? Не хочет беспокоить начальство или просто равнодушен?» И то и другое было ему неприятно.
— Нет, ничего во дворе я не нашел, — повторил Дашков. — Несколько окурков, коробку из-под сигарет. На лестничной площадке у окна тоже подобрал окурок. Все это сейчас на экспертизе.
Лифта в подъезде не было, на пятый этаж пришлось подниматься пешком по крутой лестнице. Мрачное впечатление производила эта лестница. Узкая — двоим не разойтись, грязная. И главное, до пятого этажа — ни одной двери. Случись что — кричи не докричишься.
«Что же привело сюда Лежнева? — подумал Игорь Васильевич. — В идеальное для расправы место?»
— Кто живет в этих квартирах? — спросил Корнилов, когда они с лейтенантом остановились на площадке пятого этажа.
— В шестнадцатой семья Прухно. Живут они здесь недавно. Он — капитан Балтийского пароходства, жена — дежурная по этажу в гостинице «Астория». Двое детей. Квартира стоит на охране. А в пятнадцатой — одни женщины. Старухи.
— Правильно! — Игорь Васильевич оглянулся на крутой марш лестницы. — Старухи у нас выносливые. Им лифт ни к чему. Пусть шагают по ступеням!
— Три старухи, — продолжал лейтенант. — В каждой комнате по бабушке — квартира коммунальная. Одна из них, Гунда Францевна Плуме, уже год как не выходит из дома. Ей девяносто. Соседки приглядывают, приносят продукты. Они помоложе, одна еще работает корректором в издательстве — Мария Федоровна Усольцева. Другая — пенсионерка, тоже Мария Федоровна. Только Смирнова. На пенсию вышла в прошлом году.
— Не такие уж и старые эти старухи, — усмехнулся Корнилов. — К ним, может быть, знакомые пенсионеры захаживают?
— Может быть, — с сомнением сказал лейтенант.
— Я шучу, — Корнилов покосился на Дашкова. — А память у вас завидная! Имена помните прекрасно.
Дашков слегка пожал плечами, словно бы хотел сказать: «Какие пустяки! Обычное дело…»
Когда они спустились вниз и вышли на улицу, Корнилов попросил:
— Выясните с пенсионерками все до конца — кто у них бывает, есть ли среди родственников или знакомых мужчины? Не заходил ли кто вчера вечером? Человек, заманивший Лежнева в эту западню, наверняка хорошо здесь ориентируется. И даже знал о том, что жильцы соседней квартиры в отпуске. А старухи вечером сидят дома.
— Слушаюсь, товарищ полковник, — сказал Дашков и неожиданно спросил: — Извините, Игорь Васильевич, мне сказали, что вы знаете Лежнева?
— Знаю.
— У вас уже есть какая-то версия? Мы у себя головы ломали… — лейтенант чуть сконфуженно улыбнулся. — На ограбление не похоже.
— Нет у меня версии, — сердито ответил Корнилов. — Знаю, что Лежнев взял диктофон и поехал в Гатчину. С кем-то встретиться. А оказался на улице Гоголя!
— Может, тут замешана женщина?
— Из пятнадцатой квартиры?
Лейтенант промолчал.
Уже садясь в машину, полковник подумал о том, что было бы неплохо узнать, кто жил в шестнадцатой квартире до капитана дальнего плавания. И попросил Дашкова навести справки.
— Да заодно уж и про пятнадцатую выясните. И побыстрее.
Первое, что сделал Корнилов, возвратившись на Литейный, — внимательно перелистал записную книжку Лежнева. Ни одного гатчинского адреса в ней не значилось. Не было фамилий Полякова и Климачева. «Да и не могло быть здесь!» — подумал Корнилов. Он помнил, что Борис Андреевич, собирая для очерка материал, каждый раз заводил особый блокнот. Мягкий, без обложки, чтобы удобно было носить в кармане. Но такого блокнота не нашли ни в его одежде, ни в машине.
Отложив записную книжку, Корнилов раскрыл потрепанные водительские права. С фотографии на полковника смотрел моложавый человек с усами. Волевой подбородок, длинное сухое лицо и веселые глаза. Корнилов вспомнил, как лет пять назад ездил с Борисом покупать ему новые «Жигули». «Надень мундир, продавцы испугаются, не подсунут мне «тачку» с браком», — пошутил он. Но Игорь Васильевич приехал без формы — Лежнев и сам прилично разбирался в автомобилях. Да и Корнилова в магазине знали. Приходилось ему бывать там по делам служебным.