— Ты, пожалуй, прав. Что же нам делать? — спросил он, грузно опускаюсь на стул.
— Я попрошу вас осторожно поговорить с соседями, порасспросить: не высказывал ли он угрозу по отношению к вам…
— Да он каждый раз грозится, когда пьяный. Меня он особенно ненавидит. Я добиваюсь его выселения из города. Этот паразит работает один месяц в году, живет на иждивении буфетчицы, колотит ее. А она его защищает, со слезами просит не трогать. Плевая баба: ни гордости у нее, ни самолюбия. Попадаются же такие тряпки, черт бы их побрал!
— Вообще-то она женщина неплохая, — вступилась за соседку Марина Игнатьевна. — Уговаривает, да на него уговоры не действуют.
— Решим так:- заключил Михаил, — разузнайте, где сегодня побывал Чубуков, с кем встречался. И я кое-что выясню. А завтра утром начнем действовать.
От Кустиковых Михаил отправился разыскивать участкового уполномоченного этого района. Лейтенанта Турсунова он нашел около чайханы, расположенной на подмостках, над широким арыком. В темной воде арыка колыхались серебряные отражения лампочек. Жарко горел начищенный, почти в человеческий рост, самовар, и ряды белых чайников на полках походили на клавиши огромного баяна.
Михаил отозвал лейтенанта в сторону. Услышав о Чубукове, Турсунов досадливо крякнул и махнул рукой:
— Плохой человек, вроде комара — никому не нужен и кусается.
Потом рассказал: Чубуков уже два раза сидел в тюрьме за растрату, не женат, хотя сходился с многими женщинами, очень часто бывает пьяный, ни на одном месте работы не может удержаться больше месяца. Занимается спекуляцией. Но сколько Михаил ни бился, не мог узнать по каким делам к Чубукову ходит Виктор.
Домой Михаил возвращался в самом плохом настроении. Без всякой связи с событиями дня вспомнилась Надя, и Михаила нестерпимо потянуло к ней. Не поговорить, просто увидеть, взглянуть в ее застенчивые голубые глаза.
Где же его семейное счастье? Прошла уже пора, когда он на семейный уют смотрел с насмешкой, теперь ему все чаще не хватало ласковых рук и любящих глаз, которые встретили бы после беспокойного дня, помогали в работе, помогали сильно любить людей.
Михаил шел по улице тихо, боясь спугнуть хорошие мечты.
Костя уже спал на раскладушке, тихонько посапывая. И даже во время сна его густые брови были сдвинуты, будто он думал о чем-то очень важном. Серьезное выражение лица паренька Михаилу показалось смешным, и он долго и ласково смотрел на растрепанный чуб Кости, па потрескавшиеся губы, на вздернутый нос, на кончике которого блестело светлое пятнышко, на чернильную кляксу, почему-то попавшую на ухо.
Если бы Михаил знал, о чем думал Костя, когда ложился спать…
Во второй половине дня Костя пошел на базар. Долго ходил по магазинам, по зеленому ряду, купил всего понемногу, не зная, какие продукты Михаилу понравятся, «Покупай по своему усмотрению», — утром сказал Михаил.
Возвращался Костя с полной сеткой, набитой всякой всячиной: редиской, колбасой, картошкой; под мышкой он нес завернутую в газету буханку хлеба.
Недалеко от своего дома он увидел Надю. Догнал ее и поздоровался.
Надя ответила, как показалось Косте, смущенно и, оглядев паренька с ног до головы, спросила:
— Ты сам на базар ходишь?
— У нас некому хозяйством заниматься, — ответил Костя.
— С кем же ты живешь?
— С Михаилом Анисимовичем. Вы не знали?
Нет. — Надя еще раз осмотрела Костю и покачала головой. Костя понял: майка на нем была не первой чистоты. Он покраснел.
Некоторое время шли молча. «Почему она не встречается с Михаилом Анисимовичем? Почему не заходит?»- старался догадаться Костя. В тот день, когда они провожали Михаила в больницу и Надя расплакалась, Копи подумал, что у Михаила Анисимовича с Надей близкие отношения. Он ее ждал, когда жил в квартире один. А она не приходила.
Михаил Анисимович вернулся из больницы? — ‹ спросила Надя.
— Сегодня утром, — ответил Костя, с недоумением разглядывая девушку. «Она и в больнице не была?»- удивился он.
Костя стеснялся задавать вопросы, а Надя опять шла молча. Лицо ее было задумчиво, даже строго. Воз вращению Михаила из больницы она будто не обрадовалась, только глаза ее немного повеселели.
Костя остановился у парадного и пригласил;
— Заходите к нам.
Надя вдруг улыбнулась.
— Зачем? — и задала неожиданный вопрос:-Тебе кто стирает майку?
— Я сам… — смутился Костя.
— И Михаил Анисимович сам стирает?
— Нет. Мы отдаем. — Костя спохватился и добавил:- Я на озеро хожу купаться, там и мою свою майку. Михаил Анисимович об этом не знает.
— Значит, можно посмотреть как вы живете? — теперь уже весело спросила Надя.
— Посмотрите. Чего ж особенного?
…Уходя, Надя попросила Костю не говорить Михаилу о том, что она была в квартире. «Почему?» На этот вопрос и пытался ответить Костя, когда ложился спать.
Михаил прислушался: где-то за городом гремел гром, раскаты его доносились слабо. Подойдя к окну, Михаил увидел черную тучу, наползавшую на звезды шерстяными космами. Сразу запахло мокрой травой и пылью. Прохладный воздух был приятен. Крупные капли дождя защелкали по окну, по подоконнику, брызги полетели Михаилу в лицо, но он не уходил, ему было хорошо. Посмотрел на учебники, уложенные стопкой на этажерке. Заниматься не хотелось.
СЕРЬЕЗНОЕ СТОЛКНОВЕНИЕ
На другой день, как только майор явился в отделение, Михаил пошел к нему, доложил о безрезультатных поисках ребенка и теперь уверенно заявил: мальчик украден. На этот раз майор согласился, что ребенка надо искать. Городское управление в свою очередь приняло меры, однако результаты были те же. Но когда Михаил попросил разрешение вновь заняться поисками ребенка, Майор вдруг воспротивился и сказал, что пошлет другого работника, что с такой «операцией» любой справится.
— Я вник в дело, товарищ майор, да и довольно таинственную пропажу ребенка я бы не считал пустяком. А послать второстепенного работника — значит отмахнуться, — настаивал Михаил.
— И почему это наши мнения не совпадают? — спросил майор, разглядывая лейтенанта веселыми глазами. Михаил удивился мягкой интонации начальника. Но майор тут же хлопнул ладонью по стеклу и резко закончил:- Для вас есть более сложное задание, получите его у Акрамова. Выполняйте приказ.
— Почему вы считаете поиски ребенка несложным заданием? — не сдавался Михаил.
— У меня нет времени разводить дискуссию, — сдерживаясь, оборвал разговор Копытов, тяжело поднялся и дернул козырек фуражки.
Настаивать дальше было бесполезно, и Михаил, бушуя внутренне, ушел к себе в кабинет. Он долго сидел, перебирая бумаги и не вникая в смысл записей. «Спокойнее, дорогой товарищ, — старался утихомирить он себя, — бушевание к хорошему не приведет. Терентий Федорович продолжает свою линию. А может быть, мне и обижаться не на что? Пойдет другой работник, найдет ребенка… Что же меня возмущает? Равнодушие! Для родителей пропажа ребенка — удар сильнее, чем утеря какого-либо имущества. Майор этого не понимает. Моя обязанность разъяснять, а не злиться…» Михаил встал и прошелся по кабинету. Солнечные лучи уже залили все окно, и в кабинете от жары пожелтел воздух. С улицы доносилось нудное гуденье моторов автомашин, изредка прерываемое стрекотом мотоциклов.
Зазвонил телефон. Михаил снял трубку и насторожился: говорила Марина Игнатьевна.
— Здравствуйте, Михаил Анисимович! Что же вы не идете? Я с рассвета на ногах, обегала почти весь город. Нет моего мальчика!.. — голос женщины задрожал, и она всхлипнула.
— Извините, Марина Игнатьевна, не мог придти, — сказал Михаил, поздоровавшись. — Не волнуйтесь, поиски вашего ребенка идут по всему городу. Такое распоряжение дано городским управлением. Вы откуда звоните?
— Из будки.
— А где же вас встретить?
— Я недалеко от дома, почти напротив.
— Очень хорошо. Ждите. Через полчаса или я приду, или кто-либо из наших сотрудников.
— А почему не вы?
— У нас ведь много дел, Марина Игнатьевна, — соврал Михаил и бросил трубку на телефон. Продолжая хмуриться, он опять прошелся по кабинету.
В коридоре раздался шум, а затем хриплый голос запел:
Сидел Ярмак, объятый думой…
Михаил открыл дверь. Участковый и русый парень вели под руки пожилого мужчину, еле передвигавшего ноги. Мужчина где-то валялся и потерял кепку, ее держал в руках участковый.
— С утра, значит, тяпнул? — спросил дежурный.
— От радости… Из больницы иду… Внук у меня родился. Внук! — завопил пьяный и упал на колени перед дежурным.
Безобразный вид пьяного не удивил Михаила, — пьяница как пьяница, — его внимание привлек парень. Одет он был в голубую финку и серые полотняные брюки. Бросался в глаза до смешного вздернутый нос. Подстрижен парень был как-то так, что курчавые пепельные волосы походили на маленькую шапочку, надвинутую на широкий, невысокий лоб.
— Поярков, — назвал он себя дежурному и, подхватив под мышки пьяного старика, без напряжения поставил его на ноги.
Михаил закрыл дверь, прошел к окну и сцепил руки за спиной. Неприятности посыпались с утра. Начинать войну с майором? Достаточно ли для этого оснований? Мысли шли вразброд: то Михаил представлял плачущую Марину Игнатьевну, то сержанта, поругавшегося с участковым, то перед глазами вставал сердитый майор.
Капитан Акрамов вошел тихо и остановился у двери, окинув чуть прищуренными глазами лейтенанта. Видимо, он кое-что уже знал, потому что прошел к столу, сел и задал вопрос:
— Что у вас, Михаил Анисимович, произошло с Терентием Федоровичем?
Михаил тоже сел.
— Стоило ли делить барана, которого нет? — выслушав Михаила, улыбнулся Акрамов. — Я сказал Терентию Федоровичу: все работники заняты и именно Вязов придется продолжать поиски ребенка. Идите к хозяину, вызывает.
Нам делить нечего, — согласился Михаил, — но работать надо слаженно и с горячим сердцем, а не с холодным.