— Поручите это мне, — попросил Василевский. — Завтра я проверяю соблюдение паспортного режима на этой улице.
— Справитесь ли вы один? — засомневался я. — Сколько там дворов?
— Восемьдесят семь.
— Я помогу, — поддержал его Оплята.
— Хорошо. Так и решим, — согласился я.
— Нам нельзя упускать и другой, не менее важный вопрос, — обратился ко мне Войный. — Нельзя оставить без надзора кинотеатр, гостиницу, ресторан, столовую. Там вечером может появиться толстяк.
— Вот вам и карты в руки — организуйте, — одобрил я его решение.
На следующий день Войный с самого утра посетил всех Норенко и Здоренко, живущих в Чаплино. Среди них родственников Манжулы не было.
— Есть идея, — предложил я Войному. — Давайте-ка мы проверим тех, кто переехал на жительство в Чаплино из села Грабки Синельниковского района. Сторож не знал ведь точной фамилии.
— Можно, — быстро согласился Войный. — Сейчас же займусь.
Немного погодя он вошел ко мне сияющим.
— Нашел родственничка. Фамилия его не Норенко, а Здоровский, и проживает он по улице Коцюбинского, тридцать семь. Оплята и Василевский еще не дошли до него.
— Значит, сообщение Пархоменко не бесполезно? — перебил я Войного.
— Да, кроме этого… — Войный запнулся. — Лучше пусть он сам, — жестом руки указал на дверь. — Здоровский тут, я приглашу его.
Вошел мужчина преклонного возраста, страдающий одышкой.
— Напугали меня до смерти, — начал он с порога. — Никак не отдышусь… Был, был у нас Анатолий тридцать первого декабря. Вечерком. И не сам, а с приятелем. Такой толстый здоровяк, круглолицый. Поставили на стол бутылку водки, попросили стакан. Хозяйка моя, конечно, нарезала сала, внесла помидорчиков. Я, знаете, водки в рот не беру, так они сами. Выпили, закусили. С полчаса не побыли. Анатолий спешил домой. Жена ему дала гостинцев — конфет детям и шалевый платочек для его жены. Вот и все.
Здоровский вытер вспотевшее лицо, сложил носовой платок вчетверо, сунул его в карман. Потом лишь медленно спросил:
— А что с ним? Что-то случилось?
— Ушел от вас и домой не вернулся, — объяснил ему Войный.
— А мужчины, что с ним был… тоже нет? — поинтересовался старик.
— Ищем обоих, — ответил я. — А мужчину, с которым был Анатолий, вы раньше не встречали?
— Нет, не встречал, — покачал головой Здоровский.
Старик больше нам ничего не сказал, тяжело поднялся со стула и ушел, осторожно прикрыв за собой дверь.
— Опять ниточка оборвалась! — занервничал Войный. — Обидно же, черт возьми!
— Мне думается, Степан Павлович, есть необходимость проверить поселок Чаплинский. Толстяк проживает где-то рядом.
— Поехали! — коротко согласился Войный.
Слабость Войного состояла в том, что он, когда дело заходило в тупик, всегда соглашался с любым моим предложением.
Поселок уже готовился ко сну, когда наши сани остановились возле поссовета. К нашему сожалению, председателя в поссовете не оказалось, и, удрученные этим, мы решили покурить на свежем морозном воздухе. Только вышли на улицу, а нам навстречу идет несколько мужчин, и среди них один будто бы сошел с рисунка Пархоменко.
— Вас можно на минуточку? — обратился к нему Войный.
— Пожалуйста. Можно и на две, — усмехнулся тот.
Мы зашли в поссовет, познакомились. Чмель Семен Ильич, живет здесь, в Чаплинском, работает в колхозе.
— Знаете ли вы Манжулу Анатолия? — спросил я.
— Да, — ответил Чмель коротко.
— Где же Анатолий? — спросил его Войный.
— Как где? — удивился Чмель. — Уехал домой!
— Когда?
— Да на второй же день. Жена так сказала. Мы хорошо встретили у нас Новый год, правда, я напился до чертиков и не помню даже, когда уснул. Проснулся, его уже не было. Спросил жену, а она не в духе: «Уехал твой, чтоб его больше здесь не было!»
— Видите ли, — обратился я к Чмелю, — дело в том, что Манжула от вас до сих пор не вернулся домой, и мы его ищем.
— Ну и ну! Нет, вы меня на прицел не берите! У вас против меня никаких улик нет и быть не может. — выпалил мне в ответ Чмель.
— Уже прошел обучение? — вмешался в разговор Войный.
— Да, прошел, — ощетинился Чмель. — Бывал уже в тех местах! Не застращаете! Мокрое дело мне не пришьете! Ну, чего уставились? Пил с ним! Домой привел! А куда он девался — это уж, извините, не мое дело.
— За что сидели? — спросил я.
— Губы одному расквасил и получил годок. Отсидел, сделал выводы: больше и пальцем никого не трону. Слово себе дал, — с достоинством произнес Чмель.
— Ваша жена дома? — спросил его Войный.
— Нет! — покачал головой Чмель. — Уехала с детьми на целых две недели к матери в Днепропетровск.
— Придется все-таки сделать у вас обыск, — сказал я Чмелю, а Войному жестом дал понять, чтобы организовал понятых.
— А ордер у вас есть? — спросил дорогой Чмель.
— Не ордер, а постановление, — объяснил я.
— И санкция прокурора? — домогался Чмель.
Войный разъяснил ему, что следователь имеет право в случае необходимости произвести обыск и без санкции прокурора. Закон разрешает.
В квартире Чмеля я огласил понятым и хозяину постановление на обыск, но хозяин категорически отказался подписывать его.
Во время обыска в кухне понятая Цыбуля шепнула мне на ухо:
— Утром первого января жена его стирала дорожку и белила в кухне. Тут есть что-то неладное.
Это заявление нас насторожило. Внимательно просматривая все вещи, я вскоре обнаружил в самом подпечье рулон обоев, на которых засохли брызги крови.
— Жинка курицу резала, — вздрогнул Чмель. — Под Новый год.
Немного погодя мы обнаружили в комнате шалевый платок. Расцветкой он был похож на тот, о котором упоминал Здоровский.
Продолжая обыск, я мысленно представил картину: по пьяной лавочке затеяли драку. Разгорячились, вошли во вкус… Дорожку после всего постирали, выбелили кухню… Труп спрятали. Остался платок и следы крови на рулоне обоев. Жена с детьми уехала… Так или не так? — А что не так? Не так просто убить среди белого дня, зарыть труп зимой тайком. Это почти невозможно. А если бросили в реку? Далеко же, не пронесешь такое расстояние… Нет, сдерживала меня интуиция, нельзя спешить с выводами.
Пришлось еще раз пригласить Чмеля в поссовет. Он как-то сник, уже не петушился, плечи его опустились, словно он нес на себе тяжелый груз.
— Неужели я его… Не помню… Ничего не помню, — со вздохом произнес он и подтвердил свои показания снова, подробно рассказав о том, что 31 декабря он на станции Синельниково встретился с Анатолием Манжулой, которого знал хорошо по службе в армии. Сели в поезд. Доехали до станции Чаплино. Купили бутылку водки. Решили по обычаю выпить за здоровье. Зашли к родственнику Анатолия. Потом он пригласил Манжулу к себе домой встречать Новый год. Анатолий еще сидел за столом, когда он завалился спать. Утром жена уехала…
Чмель сделал паузу, поднял голову и добавил:
— Делала ли она побелку в кухне — хоть убейте, не знаю.
Послали мы Опляту в Днепропетровск, чтобы привез жену Чмеля, а сами вместе с Чмелем вернулись в Чаплино.
Я никак не мог на чем-то сосредоточиться, лицо Чмеля, серей золы, не выходило у меня из памяти.
Допрашивая его снова, я глаз не мог оторвать от бурого пятнышка на его рукаве. «Неужели он убил Манжулу?» — стучало в голове, щемило в сердце.
Поговорил я и с председателем поссовета. Этот человек мне понравился: большелобый, с острым подбородком, глаза серые, внимательные, и в них постоянно искрится такая ласковая теплинка. Зиновий Макарович — так звали председателя — на мой вопрос рассудительно ответил:
— Да, Чмель судим. За хулиганство. Давно это было, как говорится, давно и быльем поросло. Чмель трудяга. Живет своим трудом. Характером, правда, уж больно вспыльчив, но силен. Силен, умеет себя сдержать.
— А жена его? — спросил Войный.
— И жена порядочный человек. К тому же, — Зиновий Макарович улыбнулся, — росточком махонькая. Куда ей справиться с мужчиной-то… — Поднял на меня искрящиеся глаза и вдруг спросил: — А вы к озеру не ходили?
— К озеру? — переспросил я его.
— Я вот к чему веду, — тепло взглянул на меня председатель. — Накануне Нового года была оттепель. В оттепель при обильном снеге на озере часто образовывается поверхностный водный лед — шуга. Даже в самую стужу ледяной покров на нашем озере перемежается полыньями, разводьями. Вот они осели, шугой прикрылись, как будто растеклись по поверхности. Неровен час… — Зиновий Макарович сделал паузу и долгим взглядом окинул меня и Войного. — Всякое могло случиться, тем более, если пошел через озеро пьяный.
Меня поразила такая глубокая проницательность и рассудительность. Версия председателя очевидная.
— Смотрите, — сказал председатель, глядя в окно, — в озере что-то нашли.
Мы с Войным подошли к окну и увидели парня, который шел в поссовет и нес в руке мокрую меховую шапку.
— Дядя председатель! — обратился парень к Зиновию Макаровичу еще с порога. — Это я в проруби выловил. Сделал прорубь, чтобы взять воды корову напоить. Топлю ведро, а вода не набирается. Я стал прорубь расширять. А потом лопатой раз, второй поковырял и вот ее, шапку, вытащил. Примерзла ко льду.
— В каком месте? — спросил его Зиновий Макарович.
— Напротив дома Чмеля, — выпалил парень.
В присутствии понятых и председателя поссовета мы осмотрели все вокруг и саму прорубь. Была она в пятнадцати метрах от берега, полтора метра в окружности. Учитывая то, что парню довелось ее расширять, была она настолько узкой, что бросить человека в нее было непросто. Но тем не менее мы начали шарить по дну длинным багром, который кто-то принес по распоряжению председателя поселкового совета. Озеро было в этом месте неглубокое, дно прощупывалось хорошо, но трупа в проруби мы не обнаружили.
После ужина собрались в поссовете. Войный нервничал.
— Чтобы найти труп, необходимо вскрыть весь лед на озере. Для этого потребуется несколько месяцев. Преступник за это время успеет не только замести следы, но предупредит нас во всем, подговорит свидетелей, собьет всех с толку.