По словам Еменки, до Сурунганских гор оставалось всего от двух до четырех дневных переходов. Эти горы имели для меня особую притягательную силу. Я не мог отделаться от мысли, что там, в тех местах, где не ступала нога человека, таится какая-то неожиданность.
Рассказ старого охотника Родиона Орлова запомнился мне, и, чем больше я размышлял о жизни старика Феклистова, тем больше появлялось сомнений в цели путешествия его внука.
Действительно ли мы найдем там соболиный рай? Или нас ожидает нечто иное?
Такие мысли бродили у меня в голове, пока я ехал рядом с Чижовым среди обгоревших пней. Я не удержался от вопроса:
— Петр Андреевич, вы на самом деле верите, что мы найдем в Сурунганских горах соболиное эльдорадо?
— Напрасно меня спрашиваете, голубчик. Еменка утверждает, что соболи там обязательно будут, и это полностью подтверждает предположение биолога Реткина, который ссылается на записки старого Феклистова. Однако догадки излишни. Подождем и позволим себя удивить.
На этом разговор оборвался, а мое любопытство ни в коей мере не было удовлетворено.
Разочарованные бесплодными поисками, мы поехали к установленному месту встречи. Здесь уже был Старобор. К вечеру прибыли Еменка и Олег с Тамарой. Еще издалека Олег размахивал охотничьей сеткой, а соскочив с лошади, показал нам трофеи своей группы, которые они привезли в рюкзаках: три осколка болида. Мы поздравили прибывших с успехом и с интересом осмотрели материю Вселенной.
Осколки имели темно-серый цвет, угловатую форму, сплавившиеся грани были покрыты тонкой скорлупой железокаменного вещества. Олег объяснил, что они состоят из железа, никеля и серы. Затем он рассказал, каким образом ему удалось найти осколки метеорита, а Еменка был полон похвал геологу, о котором утверждал, будто он одарен чуть ли не волшебным «чутьем».
Лагерь решили устроить на уютной полянке около скального утеса. Небольшой ручеек извивался между камнями и кустами, а прямо над нами гнездились ястребы, встретившие нас тревожными криками.
Однако не хватало Шульгина со вьючными лошадьми, и мы не могли поставить палаток и приготовить ужин.
Непонятно, где мог задержаться лесничий? Больше всех расстраивался проголодавшийся Старобор. Он утром позавтракал и, не рассчитывая, что с обедом придется ждать до самого вечера, не взял с собой ничего перекусить.
Лесничий приехал уже в сумерки, мы встретили его градом упреков. Но он, не теряя спокойствия, просто объяснил свое опоздание: немного сбился с пути, так как сбежала одна из лошадей, а пока ее нашел, сам потерял ориентировку. Старобор смотрел с недоумением:
— Как она могла от вас сбежать, если все время была у вас на глазах?
— А что делать, если глаза не видят? Покажи мне, Старобор, кого-нибудь, кто бы во сне видел что-либо иное, кроме снов? Конечно, не найдешь такого человека. Так и я. Не выспался, вздремнул немного, а резвая лошадка воспользовалась этим и ушла. Ну, не сердись на меня, Тимоша! — и лесничий похлопал Старобора по плечу.
Тот лишь махнул рукой.
После обильного ужина настроение у нас поднялось.
Наступила ночь.
Внезапный ветер разволновал зеленое море, но густой дождь быстро успокоил разбушевавшиеся стихии и принес облегчение. Крупные капли барабанили по натянутой палатке, и, убаюканный монотонными звуками, я погрузился в глубокий сон.
…Веселое ржание лошадей оповестило начало нового дня. Я быстро оделся и вышел из палатки. Тайгу словно подменили. Дождь давно перестал, и солнце сверкало в миллионах капель.
Завтрак нам пришелся по вкусу больше, чем обычно, и, когда мы снова очутились в седлах, у меня было впечатление, что столь прекрасного дня я в тайге еще не видел.
Приподнятое настроение вскоре дало себя знать. Каждый из нас был весел, а шутки и остроты сыпались как из рога изобилия. Незаметно мы продвигались вперед. Этому способствовала хорошая дорога. Мы удобно сидели в седлах, не опасаясь, что неожиданно кто-нибудь из нас окажется на земле. Тропинка была прямо-таки создана для езды.
— Интересно, кто это вытоптал такую «парадную» дорожку? — допытывался Олег.
— Кто как не олени, — проронил Чижов.
— Конечно, олени, — подтвердил Еменка. — У них здесь свои постоянные проторенные дорожки. По ним сходят они с холмов к воде и к пастбищам на поляны. Однако не знаю, далеко ли нас заведет тропинка. Там, где вдали торчат скалы, находится узкое ущелье, единственный проход к Сурунганским горам. Будем надеяться, что его не завалило камнями. Скалы тоже бывают живые, а там они даже так и называются.
Олег заинтересовался и потребовал более подробного объяснения относительно «живых» скал. Но охотник лишь добавил, что скалы сильно выветрены и иногда во время весеннего снеготаяния с них падают огромные глыбы.
— А если ущелье окажется заваленным, что тогда? — отозвался Шульгин.
— Тогда — не знаю. Вокруг почти непроходимая тайга и болота. Нам бы пришлось разыскивать звериные тропы, пробираться сквозь чащу, однако незачем сейчас об этом думать. Увидим на месте, «что тогда».
Тайга выглядела прямо-таки по-праздничному. Совсем не слышалось унылых звуков. В траве кузнечики непрерывно ударяли легчайшими молоточками по маленьким звонким клавишам, птицы словно соревновались между собой на лучшую песню. Где-то поблизости послышался хруст сухих ветвей. Это олень или лось пробирался по лесу и рогами задевал ветки деревьев. Воздух был переполнен бесчисленными запахами. Природа смешивала запахи так искусно, что человеку дышалось легко и приятно.
Незаметно мы доехали до Живых скал. Они стояли перед нами словно высокая неприступная крепость, и узкое ущелье действительно было единственной дорогой, проходившей сквозь этот каменный лабиринт. Еменка поехал вперед на рекогносцировку. Вскоре он вернулся с радостным известием: местами дорога завалена крупными камнями, но в основном проходима. Проходы были так узки, что нам приходилось проезжать друг за другом. Шульгин ехал впереди Олега, за ними Тамара и я. Вдруг одна из наших собак яростно залаяла. Лошадь Олега испугалась, шарахнулась, и в тот же момент внезапно прогремел оглушительный выстрел. Сразу вслед за ним второй. Олег вскрикнул, покачнулся в седле и упал.
— Нападение… бандиты! — кто-то кричал впереди так, что я не узнал его по голосу.
В этот момент грозящей опасности я убедился, какой силой воли и готовностью ко всему обладают сибирские охотники.
С поразительной быстротой они сорвали с плеч ружья и, натянув у лошадей поводья, начали стрелять. Целились по направлению лая собак. На левой стороне ущелья было особенно много расщелин, и, по-видимому, бандиты засели среди них. Предоставив сибирским охотникам перестрелку со злоумышленниками, я соскочил с лошади и поспешил к геологу, над которым уже склонилась Тамара. Он лежал без сознания, из раны в голове текла кровь.
Тамара, с глазами, полными слез, бережно приподняла голову Олега, и тут я увидел окровавленное ухо и кровь на слипшихся волосах.
— Он жив… скажите мне, жив… — настаивала Тамара.
— Будем надеяться, — коротко ответил я.
Стрельба продолжалась, собаки с надрывным лаем кидались на скалы, а лошади стояли не дрогнув. Только стригли ушами, да некоторые из них ржали. Их поведение спасло нас от дальнейших бедствий, так как перепуганные лошади могли в узком ущелье затоптать лежащего Олега, Тамару и меня.
Когда стрельба прекратилась, все подбежали к нам и, перебивая друг друга, спрашивали, что с Олегом.
Чижов и Еменка приподняли его и осмотрели рану на голове. В это время голова Олега безжизненно лежала на моих руках. Неужели он в самом деле мертв?
Но от волнения я забыл пощупать у геолога пульс.
Олег был жив!
Мы отнесли его на ровное место, расстегнули куртку, рубашку и привели в чувство.
Когда Чижов ощупывал рану на голове, Олег глубоко вздохнул и открыл глаза.
— Что… что случилось? — медленно произнес он. Дотронулся до головы и увидел кровь на руке. — …кровь, откуда? — спросил он растерянно. — Ах да, ведь в меня кто-то стрелял, правда?
— Ничего, ничего, все в порядке, — успокаивала его Тамара, — вы упали с лошади. Руки или ноги у вас не болят?
Олег раздвинул руки, затем пошевелил ногами, попробовал улыбнуться и пробормотал:
— Ноги и руки в порядке, только сильно болит голова, стреляет в ухо и колет в пояснице.
— Ну это еще не так страшно, — констатировал Еменка. — Ухо до завтра заживет, царапина на голове до послезавтра, а спину сейчас посмотрим. Только сначала перевяжем царапину.
При осмотре раны на голове мы установили, что пуля легко задела ухо и содрала с головы лоскут кожи.
— Вам, дорогой друг, очень повезло, — воскликнул Чижов. — Еще чуть-чуть и пуля проделала бы в голове дырку.
Тамара принесла аптечку, обмыла Олегу рану на голове, затем ухо, приложила стерильный бинт и заклеила все большим пластырем.
— Вас спасла собака, — заявил я. — Наверное, увидела или почуяла разбойников, потому что, внезапно бросившись вперед, попала вашей лошади под ноги, залаяла. А лошадь, испугавшись, шарахнулась в сторону как раз в тот момент, когда бандиты выстрелили. Но им здорово всыпали… палили, как в бою, только гудело.
— Будешь стрелять, голубчик, — живо проговорил Чижов, — когда надо защищать свою шкуру. Только не могу понять, пусть хоть возьмут меня все проклятые таежные черти, кто мог напасть на нас здесь, где целыми годами никто не бывает.
— Как видно, вы заблуждаетесь, — заговорил Шульгин. — Тут ходят какие-то мерзавцы!
— Ходят, ходят, — повторил Еменка, — сидели и поджидали нас здесь. Они должны были знать, что мы сюда приедем, вот в чем все дело!
— Конечно, — подтвердил Старобор. — Едва ли это случайное нападение. Сейчас в тайге, и особенно в этих краях, бандитов уже нет.
— Вы заблуждаетесь, — твердил свое Шульгин. — На нас напали, и вы это не считаете бандитизмом? Что же, те негодяи в нас шишками бросались?