оду.
— Ну, стажер, с чего начнем? Продемонстрируй, чему вас там учат?
— Я думаю, товарищ капитан, надо прежде всего заняться школами. Сесть на телефон и начать обзванивать все подряд: «Здравствуйте, это из ОБХСС». У директора душа в пятках, он весь — сплошное внимание. «Слушаю вас, товарищ из ОБХСС». «Нас интересует, не училась ли у вас дочь подпольного миллионера Иоланта Че?.. Что, что?.. Вы не расслышали фамилию?.. А мы, уважаемый директор, и сами не знаем, не ведаем, «Че» — начальные буквы, об остальном надо догадываться. Это могут быть: Чебурашкина, Чекушкина, Чемоданова, Чепурная, Чепчикова, Чернобуркина, Чертогонова, Чечулина и т. д. и т. п. и др. др…»
Белухин остановился, чтобы передохнуть, Мороз захлопал в ладоши.
— Браво, стажер! Смотри, как лихо у тебя получается. Вот ты и займешься по предложенному рецепту.
— Но, товарищ капитан, — взмолился Белухин. — Меня ждет товарищ майор…
— Не бухти! — цыкнул Мороз.
Дверь одной из лабораторий отворилась, оттуда вышел Лихарев. В руке у майора — пачка отпечатанных фотоснимков, еще слегка влажных после глянцевания.
Он пошел по коридору и неожиданно наткнулся на Белухина, который жадно ел его глазами, порываясь что-то сказать.
— А, курсант, — рассеянно промолвил Лихарев. — Куда это вы запропастились? Пойдемте, вы мне нужны.
— Извини, Юра, — выдвинулся вперед Мороз, — но я твоему стажеру дал очень важное и ответственное задание. Как только он его выполнит…
Лихарев недоуменно вздернул брови, буркнул что-то неразборчивое и пошел дальше.
11
В городском Доме культуры шла репетиция вокально-инструментального ансамбля «Факел». За роялем сидел руководитель ансамбля Олег Аркадьевич Крутов — типичный провинциальный маэстро: в фирменной кожаной куртке, с любовно ухоженной бородкой на чисто выбритом лице. Музыканты ждали солистку Ирину Пухову, но она почему-то задерживалась. Пока отрабатывали аккомпанемент.
В репетиционную впорхнула Ирина: вся изящная, воздушно-тонкая, с роскошными каштановыми волосами, падавшими на глаза двумя фигурными каскадами, с хорошеньким кукольным личиком и манерами восходящей кинозвезды. Лет Пуховой было около сорока, но искусно наложенная косметика и жесткая диета делали ее значительно моложе.
— Чао! — игриво помахала солистка музыкантам, приветственно привставшим при ее появлении.
— Позже не могла прийти? — сердито буркнул Крутое. — Мы уже хотели расходиться.
— Извини, Алик, у меня уважительная причина. Хотела привести себя в божеский вид, зашла к Полине, а ее нет. И никто не знает, где она. Не вышла на работу.
— Как не вышла? — У Крутова стал дергаться глаз. — Почему не вышла?
— Ну, откуда мне знать, почему? Я же тебе объясняю… Вообще-то она в отпуск собиралась, на Кавказ. Но с пятницы. А сегодня еще только вторник. И никого не предупредила…
Пауза затягивалась, музыканты терпеливо ждали. Крутов повернулся к роялю, вскинул руки.
— Репетируем «Вечернюю серенаду». Начали, ребята! — И ударил по клавишам.
Грянула задорная скачущая мелодия. Но солистка молчала. От Ирины не укрылось замешательство Кру-това, и сейчас она лихорадочно обдумывала, что бы это значило.
Крутов ей резко:
— В чем дело, Ирина? Почему не вступаешь? Пухова тряхнула головой, отгоняя тревожные мысли.
— Сейчас, сейчас: Я пропустила, извини… Давай еще раз!
Ансамбль вновь проиграл вступление, она запела. Но где былая легкость, где чувство радости, свободы, полета?..
Олег Аркадьевич властно поднял руку: стоп!
— Как ты поешь, Ирина? Это же не реквием, это легкая эстрадная песенка. Давай все заново. Начали!
Пухова в сердцах швырнула ноты на рояль..
— Пой сам! Хватит! Надоело!.. Осточертели твои вечные придирки! «Все сначала, все по новой!» Может, и певица тебе новая нужна? Помоложе!..
Музыканты старательно делали вид, что не замечают вспыхнувшей ссоры.
— Все свободны! — обратился к ним руководитель ансамбля. — В следующий раз порепетируем подольше. До завтра!
Оставшись вдвоем, Пухова и Крутов некоторое время молчали. Олег Аркадьевич подбирал на. рояле бойкий мотивчик, изредка мельком взглядывал на грозово насупившуюся певицу.
— Что с тобой, Иришка? — мягко спросил он. — Ты сегодня не в голосе? Ну, хочешь — порепетируем вдвоем.
Ирина метнула в него испепеляющий взгляд.
— Хватит! Я ухожу из твоего ансамбля! Так оскорбить, так унизить меня! Публично! Перед всеми!
— Перестань, прошу тебя. Ну что ты на меня набросилась? Что я такого сказал?
Примирительный тон Крутова только распалил Ирину.
— Неважно, что сказал, важно, что под словами. Мне Полина» все рассказала, все! И как ты за ее Таней ухлестываешь, и как в зятья набиваешься. Где ты был в воскресенье? Где? К Татьяне ездил? Признайся!
— Глупости! Я даже не знаю, куда ее послали. Где-то в районе, на какой-то стройке. — Олег Аркадьевич избегал встречаться с Ириной взглядом.
— Врешь, Крутов, все ты знаешь! Вспомни, каким ты ко мне ввалился позавчера: мокрый, словно из омута, еле высушила твою одежду. Где ты был, отвечай! И почему так поздно? Признайся, к Полине ходил?.. Да? Да? Предлагался Татьяне в мужья? Ну и как? Не вышло. То-то, Крутов. Не жди и не надейся — Полина за тебя дочь не отдаст. Ей принц нужен! А ты не принц, Крутов, нет, не принц… Уж я-то знаю.
— Бред какой-то, — через силу усмехнулся музыкант, не переставая перебирать клавиши. Теперь он наигрывал старинный романс «Отцвели уж давно…».
— Видно, кончилась наша любовь, — с безнадежной грустью проговорила Ирина. — Отцвела, как те хризантемы… Теперь ты приходишь ко мне только в дождь и слякоть. Когда девааться некуда.
Ирина отвернулась, чтобы Олег не увидел набегающих слез. Она плакала горько и как-то по-детски беззащитно, часто всхлипыая и утирая глаза кулаком. Крутов опустил крышку рояля, вяло обнял ее.
— Ну, хватит, перестань. Слышишь? Успокойся. Ирина, уткнувшись ему в грудь, зарыдала еще горше.
Она входила в пору заката бабьего лета и боялась потерять, что имела — никого другого могло и не найтись.
— Я даже хотела купить барометр, чтобы предсказывать твои посещения, — примирительно пошутила она.
Крутов успокаивающе гладил Иринины плечи. Но сказать было нечего — самого точила тревога.
Из Дома культуры они вышли вместе. Олег проводил Ирину до ее дома.
— Зайдешь? — просительно коснулась его рукава.
— Извини, Иринушка, сегодня не получится — дела!
— Вечно у тебя какие-то дела! — фыркнула Пухова. И скрылась в подъезде, гулко хлопнув входной дверью.
Крутов поспешил к автобусу. Путь его лежал на другой конец города — туда, где он был два дня назад. В воскресенье…
Выйдя на конечной остановке, Олег Аркадьевич несколько минут шел пешком, то ускоряя, то замедляя шаги. В глубине большого запущенного сада стоял добротный двухэтажный особняк. Крутов остановился перед калиткой, прислушался — никаких признаков жизни. Поглядывая на занавешенные окна, прошелся вдоль забора. Дважды порывался войти во двор, но каждый раз трусливо прошмыгивал мимо.
«Неужели?.. Да нет, не может быть!.. А если?..» В мозгу прокручивалось с неумолимой ясностью все то же: сползающее по стене тело, глухой обрывистый стон, «Но где же Полина? Может быть, ее увезли? В больницу… А если в морг?.. Нет, так больше нельзя, я совсем психом стал…»
Войдя в калитку, Крутов быстро подошел к дому и нажал кнопку звонка. Тишина! Надолго вдавил кнопку в деревянную панель, вслушался — звенит, заливается звонок. И — ни звука в ответ.
У соседей стукнула дверь. На крыльцо вышла женщина, стала всматриваться, приставив ладонь козырьком. Крутов отвернул лицо и, подняв воротник плаща, зашагал прочь.
12
Поздним вечером в приемном покое больницы зазвонил телефон. Дежурный врач снял трубку.
— Больница? К вам вчера утром привезли женщину с ушибами головы. Нельзя ли узнать, в каком она состоянии?
Врач сделал знак оперуполномоченному угрозыска, тот бесшумно пробежал в соседний кабинет, набрал известный ему номер.
— Центральная? Узнайте, с какого телефона звонят в приемный покой. Хорошо! Жду…
— А кто это говорит? — спрашивал между тем врач. — Как ваша фамилия? — Согласно полученной инструкции он тянул время, чтобы на Центральной смогли засечь местонахождение звонившего. — Видите ли, товарищ, незнакомым людям, да еще по телефону, мы таких справок не даем. Вот если бы вы были с пострадавшей в родственных отношениях…
— Брат я ей, родной брат, — волнуясь, объяснял неизвестный. — Приезжаю, а соседи говорят — в больнице. Доктор, я очень за нее переживаю. Вы уж не откажите в любезности.
— Состояние крайне тяжелое — вот все, что я могу сказать, — отвечал врач, краем глаза следя через стеклянную дверь за действиями оперативника. — Подробности — при личшзй встрече. Приезжайте как можно быстрей! Вы наш адрес знаете?
— Найду! Ждите! Выезжаю!
В трубке послышались короткие гудки. Вернулся из соседнего кабинета оперуполномоченный угрозыска.
— Звонили из автомата, — сообщил он врачу. — Опергруппа выехала, но вряд ли успеют.
Врач кивнул на телефон.
— Обещал приехать.
— Приедет, как же, — усмехнулся лейтенант.
13
Засев за телефонный справочник, Николай Белухин с самого утра обзванивал городские школы.
— Здравствуйте, товарищ директор, — приступал к очередному разговору. — Вам звонят из ОБХСС. — Тут курсант делал внушительную паузу, давая собеседнику время прийти в себя. — Нет, нет, финансовых нарушений пока не обнаружено, нас интересует другое. Скажите, училась в вашей школе девочка по имени Иоланта?.. Совершенно верно, имя довольно редкое, поэтому мы и надеемся на вашу помощь… Да, я понимаю, что с маху на такой вопрос не ответишь. Запишите наш телефон… Без разницы. Кто будет у аппарата, тому и сообщите. Всего наилучшего!
Капитан Мороз вполуха прислушивался к переговорам своего подопечного, мысленно одобрял: «Молоток стажер! Солидно, делово, внушительно. Держит нашу марку!»