Директор встретил Крутова растерянно-боязливой улыбкой.
— Олег Аркадьевич, дорогой, с вами хочет побеседовать капитан Мороз. Из ОБХСС почему-то… Думаю, здесь какое-то недоразумение. Я вам больше не нужен? — обратился к Морозу.
— Спасибо. Когда мы кончим, я позвоню дежурной. Капитан пригласил Крутова сесть, спросил напрямик:
— Прежде всего, Олег Аркадьевич, мне хотелось бы уточнить: где вы были в июне тысяча девятьсот восьмидесятого года?
Крутов помолчал, вспоминая.
— Столько лет прошло, разве упомнишь… Впрочем, извольте! В восьмидесятом, летом, месяца не помню, я вместе с ансамблем был в Ярославле, мы там выступали на конкурсе вокально-инструментальных ансамблей. Заняли четвертое место.
— Из Ярославля возвращались самолетом?
— Естественно. Вот только месяц из головы выскочил.
— Я напомню. Вы прибыли оттуда во вторник, семнадцатого июня, в двенадцать часов тридцать минут.
— И чем же знаменательна эта дата? — искренне удивился Крутов.
— Да как вам сказать?.. — Мороз пытливо взглянул на музыканта. — Не каждый день привозят на самолете сто тысяч рублей. Вот нас и заинтересовало: откуда у скромного руководителя ансамбля, получающего девяносто рэ в месяц, такие деньги?
Крутов обомлел.
— Да вы что? Будь у меня хоть половина, хоть четверть этих денег, стал бы я мыкаться по знакомым да по любовницам?
— Про любовниц мы уже наслышаны, это нас не интересует. А вот откуда деньги, придется рассказать.
— Да что рассказывать? — надрывно закричал Крутов. — Нет у меня таких денег и не было никогда!
— Что нет сейчас этих денег, верю. Потому что в данный момент они у нас. А вот что не было… — Мороз вытащил из-под стола и поставил перед Крутовым спортивную сумку.
— Ваша?
Олег Аркадьевич смотрел на сумку неподвижным, оцепенелым взглядом — да, он видел ее в то роковое воскресенье в доме Полины… Провел рукой по глазам, но видение, преследовавшее его все последние дни, не пропадало: безжизненно сползающее по стене тело… и этот жуткий стон… Зачем он так сильно отшвырнул ее тогда?.. Но ведь была самозащита… Она первая вцепилась ему в волосы… А потом он сбежал… Оставил ее одну… беспомощную… умирающую…
— Повторяю вопрос: ваша сумка? Кругов вздрогнул, словно очнувшись.
— Н-нет. Н-не моя.
— Глупо отпираться, Олег Аркадьевич! В боковом кармашке этой сумки мы обнаружили багажную бирку, по которой и вышли на вас.
— Сумка не моя. Я брал ее на время.
— У кого?
Крутов молчал, плотно сцепив зубы. Чувствовалось, что он лихорадочно прокатывает в мозгу возможные последствия своего ответа. Мороз отметил дрожливое притопывание ногой. «Нервы? Или музыкантская привычка отбивать такт?»
— Я спрашиваю еще раз — у кого? — Сурово спросил, напористо, таким Белухин своего наставника еще не видел. — И не вздумайте пудрить мне мозги, Крутов, мы проверим каждое ваше слово. Итак?
— Я скажу, скажу. Только вы не подумайте… Это не мои деньги, я не виноват…
— Фамилия владельца сумки?
— Дорошина Полина Гавриловна.
— Где живет? Быстро адрес! Не придумывать!:
— Красногорская, семь «а».
Мороз написал на бумажке фамилию и адрес, отдал курсанту. Белухин пошел звонить в адресное бюро.
— Объясните, Крутов, что связывает вас с Дорошиной?
— Видите ли, одно время я снимал у нее комнату…
— Дальше!
— Потом ее дочка Таня подросла, и я счел неудобным…
— Вы или ваша хозяйка?
Олег Аркадьевич увел глаза в сторону.
— Не помню. Разве это так важно?
— Сейчас нам все важно, Крутов. Итак, вы утверждаете, что сумка принадлежит Дорошиной Полине Гавриловне, что вы взяли ее на время и после возвращения из Ярославля вернули хозяйке. Пустую, естественно.
— Да, все так и было.
— Что ж, будем проверять. Мы должны убедиться в правдивости ваших слов. А до выяснения всех обстоятельств вам придется немного задержаться у нас.
22
Крутова доставили в управление и поместили в изолятор временного содержания. Дежурный сообщил Морозу: звонил директор универсама Чеботарев и просил передать, что его дочка Иола вспомнила: тетрадь со стихами Марины Цветаевой она дала переписать своей соседке по парте Танечке Дорошиной. А вот вернула ли подружка тетрадку, она не помнит. Живет Таня Доро-шина в доме номер семь «а» по Красногорской улице.
— Чуешь, стажер, как все стягивается? Адрес владельца сумки подсказывают нам со всех сторон: Красногорская, семь «а». Больше медлить нельзя, поехали! Только ты вот что, Коля, переоденься. Хватит тебе в мундире щеголять — на задание едем.
Через полчаса они входили во двор, в глубине которого располагался солидный кирпичный особняк.
— Суду все ясно, товарищ капитан! — убежденно заявил Белухин. — На этот раз ошибки не будет. Ее это деньги, Дорошиной. Смотрите, какой домище отгрохала!
— Возможно, возможно, — говорил Мороз, приглядываясь к дому. — Больше всего меня убеждает пересечение багажной бирки и тетрадной обложки. Тут уже не слепой случай, тут — строгая закономерность.
— Какие могут быть сомнения? Ее это деньги, ее!
— Или его, — раздумчиво сказал Мороз. — Не здесь ли живет очаровашка Танечка, о которой так красочно поведал нам директор очага культуры?
Правым краем двора он осторожно приближался к дому. Белухину сделал знак, чтобы тот подходил с другой стороны. Они сошлись у деревянной двери с массивными коваными скобами. Мороз нажал кнопку, звонок прозвучал одиноко и сиротливо.
— Давай обойдем вокруг дома, — предложил Мороз. Обошли. Снова сошлись у дверей.
— Тихо, пусто, мрачно, — подытожил курсант. — Придется опрашивать представителей местного населения.
— Как, как? — засмеялся Мороз. — А, понял, это ты в учебнике вычитал.
Из соседнего двора выехала на велосипеде и покатила по тротуару девочка лет девяти. Тоненькая рыжая косичка порывисто трепетала за ее худенькими плечиками.
— А вот и местное население. — Мороз поправил галстук и вышел из калитки. — Здравствуйте! Можно с вами побеседовать?
— А вы кто? — бдительно спросила девочка, спрыгнув с велосипеда.
— Мы из домового комитета, — не моргнув глазом, ответил Мороз. — Проверяем исправность кранов.
— Ой! Так вы и у нас посмотрите! У нас в ванной смеситель барахлит.
— Непременно! — Мороз повернулся к практиканту, одетому в легкий спортивный костюм из плащевой ткани. — Товарищ Белухин, возьмите на карандаш! — И снова обратился к девочке: — Вас, простите, как зовут?
— Нелли.
— Вы живете в соседнем доме?
— Да, — ответила Нелли. — Только мне еще никто не говорил «вы».
— Мы — люди официальные, — посмеиваясь, объяснил Мороз. — Скажите, Нелли, где сейчас Полина Гавриловна? Мы ей звоним, звоним, а никто не открывает.
— Не знаю, — тряхнула косичкой Нелли. — Я сама ее давно не видела… Вообще-то тетя Поля собиралась в отпуск. Но обычно она предупреждает, чтобы мы присмотрели за домом.
— А дочка где? — поинтересовался Белухин.
— Таня? — повернулась к нему девочка. — Она где-то в районе. В студенческом стройотряде.
— Значит, тетя Поля, по-видимому, уехала в отпуск, Таня — в районе, и все эти дни в доме никого не было. Так, Нелли?
— Как будто никого. Хотя… Позавчера мы праздновали оловянную свадьбу — десять, лет, как мама с папой поженились. Гости разошлись поздно. Я помогала маме мыть посуду, потом пошла выгулять собаку. Смотрю — у тети Поли сквозь шторы свет просвечивает и вроде ходит кто-то. Я звоню — никто не открывает. И Тоби, это песик наш, лает, аж заходится, будто за дверью стоит кто-то… Мне стало страшно, и я убежала. Странная история, правда?
— Разберемся! — уверенно сказал Мороз и с чувством пожал девочке руку. — Благодарю вас, Нелли. А смеситель вам исправят, это я обещаю.
Девочка села на велосипед и поехала по тротуару, помахав на прощанье рукой.
— Ну, что, Коля, встреча с местным населением прошла на высоте? — Мороз по обыкновению дружески подтрунивал над курсантом.
Белухин не успел ответить. Недалеко от дома остановилась «Волга», из нее вышел майор Лихарев.
— Вот так встреча! — изумленно воскликнул, Мороз. — Какими судьбами, Юра?
— Отдай стажера, злыдень! — насупился Лихарев.
— Отдаю, отдаю! Скрипя сердцем — отдаю. Золото, а не парень! Представь, Юра, двое суток копался в бумагах и нашел-таки владелицу сумки с деньгами.
— Помнится, с сумкой бежал мужчина, — заметил майор.
— Правильно! А владелицей оказалась женщина. Дорошина Полина Гавриловна.
— Что, что?!. — утратив обычную невозмутимость, переспросил Лихарев. — Дорошина?!
— А что тебя так удивляет? — Мороз вдруг все понял. — Постой, постой, это не ее ли нашли в парке?
— Ее, Женя, ее.
— Значит, мы одновременно вышли на одного и того же человека?
— Выходит, так.
Мороз переглянулся с Белухиным.
— Слыхал, стажер? Какие неожиданные сюрпризы подбрасывает нам жизнь!.. Юра, надо срочно доложить обо всем начальству!
Мельком взглянув на дом Дорошиной, Лихарев сел за руль своей «Волги». По дороге Мороз подробно рассказал, как была найдена владелица сумки.
— Знаешь, Женя, все это очень подозрительно. — Лихарев погрозил пальцем зазевавшемуся перебежчику. — Особенно настораживает, что Крутов в последнее время настойчиво приударял за дочерью Дорошиной. Мог каким-то образом прознать про эти деньги, с помощью шантажа выманить ее из дома и…
— Значит, по-твоему убийца и грабитель — одно лицо?
— Не исключено. Во всяком случае, эту версию надо проверить досконально. У тебя есть фотография Крутова?
— Еще нет, но скоро будет. Его уже сфотографировали ребята из ЭКО. На память.
— Отлично! В таком случае, товарищ капитан, разрешаю вам дать еще одно задание курсанту Белухину, которого вы так нахально эксплуатировали в своих корыстных целях. Но на этот раз — последнее.
— Вас понял, товарищ майор. Курсант Белухин, слушайте приказ!
Николай вытянулся, насколько позволял потолок машины.