— Мы подумаем, возможно, он и будет напечатан, — ответил тот и добавил. — Ждите.
В коридоре Вершинин заметил выглянувшего из двери Андрюшкина. На его молчаливый вопрос он только безнадежно махнул рукой.
Вернувшись на работу, Вячеслав долго метался по кабинету, возмущаясь поведением заместителя редактора. Потом он открыл телефонный справочник и, отыскав раздел «Партийные организации», нашел телефон Рюмина и позвонил ему.
— Соедините меня с товарищем Рюминым, — попросил он секретаря.
— Как доложить? — бесстрастным голосом спросила она.
Вершинин назвал себя.
В трубке нарастал гул, затем раздался легкий щелчок и послышался знакомый голос.
От волнения Вячеслав снова назвал себя.
— Я помню вас, товарищ Вершинин, — сказал Рюмин с явной заинтересованностью. — Слушаю.
Его тон приободрил.
— Я беспокою вас снова по поводу завода сельхозмашин.
— Случилось что?
— Нет. Просто я решил историю с анонимками сделать всеобщим достоянием и написал в газету фельетон «Искренне болеющий».
— Прекрасно. Нужное дело. Мне и самому приходило в голову подбросить редактору эту тему, да все не успеваю. Когда же фельетон выйдет?
— В редакции, мне кажется, воспринимают его без энтузиазма. У них в памяти еще свеж первый фельетон по этому заводу. Помните, «Криминалист с сельмаша»?
— Помню. А с кем вы разговаривали?
Вершинин назвал фамилию.
— Хорошо, я разберусь.
Вячеслав с облегчением повесил трубку и вытер со лба пот.
Грязь веером вылетела из-под колес затормозившего на остановке автобуса и обдала ожидающих. Вершинину едва удалось уклониться. Довольный проявленной расторопностью он вскочил в автобус и уселся на свободное сидение. Последние дни из-за осенней распутицы пришлось изменить своему правилу ходить на работу пешком. Несмотря на час «пик», автобус шел полупустым. Когда он тронулся, гулко задребезжали какие-то железки. Звук больно отдавался в голове. Сквозь шум Вячеслав услышал смех. Смеялась сидевшая впереди женщина. Мужчина повернулся к ней и что-то рассматривал. Рядом с сидящими, держась за поручень, стоял молодой парень. Он так же, как и те двое внимательно читал газету, лежащую на коленях у женщины.
— Ты только взгляни, Ваня, — сквозь смех выговаривала женщина. — Ну просто вылитая наша Канавина. Как две капли воды.
Мужчина не смеялся. Он сосредоточенно читал, шевеля губами.
Вершинин перегнулся через спинку сидения и в глаза ему бросились жирно набранные слова: «Искренне болеющий». Он еще и еще раз перечитал название. «Вышел все-таки, — подумал он с грустью. — Почти как эпитафия».
— Ты права, — прервал его мысли голос мужчины. — Здорово напоминает Канавину. Даже во внешности есть сходство. Ну и расписали. А у нас пока только цацкаются.
— Боятся, наверно. Кому с такой охота связываться. Правда, Ваня? — спросила женщина.
— Боятся, боятся. Чего их бояться? — возразил тот. — Видишь, куда боязнь привела и скольким она навредила. А ведь таких еще много. У них Чепурнова, у нас Канавина, в другой организации другая. Правильно газета ставит вопрос.
— А знаешь, что я сделаю сегодня?
— Ну?
— Я пойду и сейчас же в присутствии всех подарю фельетон Канавиной.
— А я вот думаю пойти с газетой в партком. Пора и нам ставить вопрос ребром.
Следующей была остановка Вершинина, но ему хотелось сидеть и слушать разговор этих людей, с большой убежденностью высказывающих теперь мысли, так созвучные его собственным.
Он все-таки вышел на своей остановке. Оглянулся назад и зачем-то кивнул одному из них. Парень удивленно вытаращил глаза, сказал что-то своему соседу и женщине, те тоже высунулись в окно. А Вячеслав ничего не мог с собой поделать — стоял и смотрел на них. Автобус тронулся и понес в неведомое людей, ставших за считанные минуты близкими Вершинину.
Об авторе
Юрий Тихонов более двадцати лет работает в органах прокуратуры: следователем, старшим помощником, заместителем и в настоящее время первым заместителем прокурора Рязанской области. Он кандидат юридических наук, заслуженный юрист РСФСР.
Немалое место в жизни Юрия Тихонова занимает и литературная деятельность.
В 1979 году в издательстве «Московский рабочий» выходит его книга «Это касается всех», написанная в соавторстве. Приключенческая повесть «Случай на Прорве» публикуется в журнале, а затем отдельной книгой издательством «Московский рабочий». В 1984 году издательством «Молодая гвардия» выпускается повесть «Третий выстрел».
Творчество Юрия Тихонова посвящено нелегкому труду работников прокуратуры, пропаганде строжайшего соблюдения советских законов.
Торубаров Юрий.Двадцать один день следователя Леонова
I
— Иду! Иду! — отозвалась Валентина Прокопьевна на требовательный зов звонка. Она отряхнула муку на кусок только что замешенного теста, и, вытирая руки о фартук, заспешила к двери.
— Что-то рановато вернулась Оленька, — висевшие в прихожей часы показывали десять минут седьмого. — Вот сейчас мне и поможет.
Валентина Прокопьевна отодвинула защелку автоматического замка и широко распахнула дверь.
— Заходи, — с улыбкой произнесла она, выглядывая наружу. И… обомлела. На лестничной площадке стояли трое. Лица их были скрыты под темной поблескивающей тканью.
— Ой, — тихо вскрикнула она, пытаясь захлопнуть перед неожиданными пришельцами дверь. Но стоявший ближе всех, с силой толкнув ее, решительно шагнул через порог.
— Что вам нужно? — Валентина Прокопьевна попыталась вытолкнуть незнакомца. Но тот в ответ резко взмахнул рукой. И хотя удар был не очень сильный, она почувствовала, как внезапно ее охватила страшная слабость, ноги стали ватными, а со лба на лицо потекла теплая, тягучая жидкость. Она схватилась за ушибленное место и поднесла руку к глазам, рука была в крови. Валентине Прокопьевне стало плохо, ноги подкосились, и она без единого стона повалилась на пол…
Очнулась от адской, пронизывающей боли. Горела вся грудь, будто на нее высыпали горящие угли. Она тихо застонала. Открыв глаза, с ужасом увидела, что грудь ее обнажена и на ней темнеют какие-то треугольные пятна. Острое чувство стыда на миг отодвинуло даже нестерпимую боль. Валентина Прокопьевна сделала попытку прикрыть грудь обрывками одежды, но тут же отдернула руки — склонившийся над ней бандит приложил к ее телу раскаленный утюг.
— Не прикидывайся, сука! — зашипел он каким-то тонким, неестественным голосом, увидев, что она очнулась. Женщина не ответила, только с шумом вдохнула в себя воздух.
— Молчи, — сдавленным голосом продолжал бандит, — а то прикончу! Его широкая, пахнущая табаком ладонь зажала ей рот. Бандит замахал утюгом прямо перед ее лицом. От утюга даже на расстоянии исходили горячие волны.
— И кончай прикидываться, — опять зашипел он, увидев, что она закрыла глаза, — а то еще не так будет!
— Пусти, — услышала она грубоватый голос.
Над ней склонился второй бандит. Как бы в подтверждение сказанного он поиграл длинным сверкающим от вечерних лучей лезвием финки, запугивая женщину. Рука, державшая нож, была в перчатке, но Валентине Прокопьевне бросилась в глаза необычная татуировка: между перчаткой и задравшимся рукавом костюма красовалась голая женщина, попиравшая ногами сердце.
Боль не проходила. Она снова закрыла глаза и отвернула голову. И тут же почувствовала, как холодное лезвие медленно входит в ее тело. Валентина Прокопьевна дернулась и застонала.
— Ти-хо-о! — грозно предупредил первый. Тот, что был с ножом, убрал руку и выпрямился.
— Прижги ты! А то замараемся! — скомандовал он отрывисто резким голосом. И опять страшная боль пронзила все ее существо.
— Что вам от меня надо? — взмолилась хозяйка. Из ее расширенных от ужаса глаз лились слезы.
— Деньги, где деньги? — потребовал третий, до сих пор безучастно стоявший в стороне.
— Все возьмите, — женщина дернулась, пытаясь подняться. Но бандит, поставив на грудь ногу, прижал ее к полу. — В серванте, в вазе, — прошептала она.
— Сходи, посмотри, — скомандовал бандит кому-то, убирая ногу. Он, видимо, был главным. Пошел тот, с ножом.
Валентина Прокопьевна, осмотревшись, поняла, что лежит на кухне. Оленька, погладив платье, оставила на буфете утюг, бандиты и воспользовались им.
Посланец вернулся быстро.
— Вот все, — показал он тонкую пачку.
— Где остальные? Где золотишко? — снова наклонился над ней главарь.
— Кольца и серьги в сумочке, она снизу, в ящике. Все, все берите, только оставьте меня, — тихо и жалобно упрашивала хозяйка.
— Тише ты! — второй бандит больно ткнул ее носком в бок.
— Мало! Где остальное? — и она почувствовала, как тело снова пронзила боль.
Но вдруг всплывшая тревога заслонила происходящее: «Только бы не пришла Оленька!»
II
— Это милиция? — послышался в трубке взволнованный голос. По тому, как женщина тяжело дышала, было ясно, что она чем-то напугана.
— Да. Дежурный старший лейтенант Суховский слушает.
— Ой! Это из санпропускника шестой больницы. К нам поступила гражданка Васильева, — было слышно, как говорившая что-то спрашивала, потом добавила — Валентина Прокопьевна. Поступила с ножевыми ранениями. И все они… Ой, господи, что творится, — вдруг запричитала она.
Суховский ее поправил:
— Девушка, или как вас там, вы что-то не договариваете. Что вы хотели сказать?
— Да что! Так издеваться!.. Это надо только видеть! Звери какие-то!..
— Да что случилось в конце концов? — дежурный, не выдержав, повысил голос.
Опять послышалось учащенное дыхание.
— Жгли раны. Утюгом. Чтобы не запачкаться кровью. Вы поняли?
— Понял. Адрес скажите.
Но ему никто не ответил. Он хотел уже положить трубку и перезвонить, но в последнее мгновение до его слуха донеслись слова: