- Сволочь?
Ряба только поднял брови.
- Морковин, - сказал он, понизив голос, - следователь транспортного трибунала.
- Подумаешь, какой-то транспортный трибунал!
- Ребенок.
Борис собрался было еще расспросить про следователя, но тут Ряба объявил, что ему, Борису, если он не хочет опоздать на поезд, -пора отправляться на вокзал. Рябе предстояли еще дела в городе. «Какие?» - спросил Борис. «Тайна», - ответил Ряба.
Поезд был переполнен. Люди, груженные мешками, после неудачных попыток сесть в вагон бежали вдоль поезда на подогнутых ногах. Состав вот-вот должен был отойти. Какая-то старушка топталась на перроне и, конечно, осталась бы, если бы не Борис, который молча подхватил ее и внес в первый вагон, где было несколько посвободней.
Вагон .был маленький, с разбитыми стеклами, пропахший острым запахом влажной грязи. В проходе сидели на вещах, с полок свешивались ноги. Борис вместе с бабушкой протиснулся к окну.
- А ну, - обратился он к какому-то парню, белобровому и губошлепому, - уступи место.
- Что ты, что ты, господь с тобой, - зашептала бабушка.
- С каких это радостей, - ответил парень и отвернулся к окну.
По составу прошел стук и скрежет, наконец толчком сдвинулся с места их вагон.
- Поехали, - объявил кто-то.
- Ты что, оглох? - тихо спросил Борис, чувствуя, что звереет.
Парень смотрел в окно, но по напряженному и невидящему взору его было ясно, что он весь поглощен столкновением.
- Не встанешь, - подыму.
- Да что ты, мне недалеко, - шептала старушка, дергая его за рукав.
Но Борис ее не слушал. В такой тесноте нелегко было поднять парня и толкнуть на его место старушку, - Борис сам чуть не упал на нее. Все ждали скандала и драки, но парень драться не полез, а сказал желчно:
- Небось был бы здесь комиссар, ты бы его за ворот не хватал.
- Еще бы. Комиссар сам бы уступил, - ответил
Борис и прибавил примирительно: - Не видишь, человек пожилой, устал.
- Я, может, больше ее устал.
Усевшись, бабушка тотчас же стала домовито усаживаться; подтянула, подняв подбородок, концы белого платка и обратилась к Борису:
- Давай, батюшка, свой чемоданчик-то, - она похлопала себя по коленкам, - давай, чего зря держать.
- Да что вы, бабушка, не надо, у вас и так узелок.
- Положь, положь, - сказала она, покойно закрывая глаза, - положь, узелок сверху пойдет.
Борису пришлось отдать свой чемоданчик. Бабушка положила его себе на колени, сверху поставила узелок и совершенно исчезла за этим сооружением.
- Ты куда, стара беда, собралась? - спросил с полки какой-то мужик.
- К своим, - охотно ответила бабка, поднимая к нему лицо, - к невестке со внуком. Невестка у меня заболела, некому даже и обед сварить.
- Смелая ты, бабка, что в такое время одна на поездах ездишь.
- Что ж поделаешь. Надоть ехать, я и еду. Вот гостинца везу.
- Отчаянная ты, бабка, - продолжал мужик.- А сама-то ты откуда?
«Вот привязался к бабушке», - -подумал Борис, однако она была, видно, довольна разговором.
- Сейчас-то я из города. А так-то мы из Рязанской губернии, деревня Ежи. Наша деревня в лесу, мы ежи и есть, в самый лес забрались.
Она засмеялась тихонько, от этого вся засветившись, как зажегшийся во мху огонек, и снова спряталась за чемодан.
Поезд шел с многочисленными остановками, законными и незаконными. Правда, по сравнению с зимними поездками это была благодать: зимою то и дело приходилось выходить, чтобы отыскать дрова для топки или скалывать лед с обледеневшего за время стоянки паровоза.
- А у тебя, бабка, ноги-то ходят?
- У меня правая нога очень хорошо ходит.
- Этого мало, бабушка, если левая не ходит.
- Нет, левая не ходит.
Кругом все засмеялись, засветилась и бабушка. Она явно становилась душой общества. Только губошлепый парень, тая обиду, отвернулся к окну. Вагончик качало, стучали колеса.
- Интересно, в вашей деревне все ежи такие веселые?
- Все, сынок, все.
Она собралась выходить перед самым поселком.
- Постойте, бабушка, я вас сажал, я и высажу,- сказал Борис. - Далеко ли вам до дому?
- Да версты четыре.
Как только Борис поставил бабушку на землю, она тотчас же бойко пошла - делала шаг правой, а потом к ней ‘приставляла левую.
- Как же вы этак четыре версты пройдете?
Она посмотрела на него серьезно и сосредоточенно, сделала шаг и приставила ногу.
- Буду иттить.
И снова сделала шаг и приставила ногу.
Поезд тронулся. «Ничего себе иттить», - подумал Борис, вскакивая на проезжающую мимо ступеньку и оглядываясь, чтобы посмотреть, как она идет. Она, казалось, совсем не двигалась с места, хотя и шагала очень энергично.
«А куда это она идет, - впервые подумал Борис,- в четырех верстах отсюда никакой деревни вроде нет. Неужели в поселок?»
У бабушки был такой замшелый вид, что Борису и в голову не пришло подозревать в ней поселковую жительницу. Он еще раз оглянулся, но уже нельзя было разглядеть не только людей, но и самого станционного здания.
Берестова в розыске не было, и никто не знал, где он. Зато все говорили о Водовозове, который вторые сутки шел за знаменитым бандитом и кулаком Тимофеем Сычовым. С Водовозовым был только один работник розыска.
- Сычов может к своим их завести, крышка тогда начальнику, - сказал кто-то.
- Ты что, Водовозова не знаешь, - отвечали ему, - будь спокоен, приведет твоего Сычова на веревочке.
- Я бы такими людьми зря не рисковал, - заметил бывший тут же Васильков. - Такие люди на дороге не валяются. Если поглядеть на него в масштабе, он есть мировой герой из его биографии.
- Незаменимых людей нет, - с отчаянной четкостью вдруг произнесла Кукушкина, и все сразу вспомнили, что она влюблена в Водовозова. - Если падет один, - продолжала она, - на его место станут десять.
- Один! Десять! - закричал Ряба. - «Незаменимых людей нет»! Каждый человек незаменим, если хотите знать. Если он как машинист заменим, так он, может, песни петь незаменим, а если он как столяр заменим, так для матери своей он незаменим. И для жены.
- Я не о том, - недовольно сказала Кукушкина.
- Зато я о том самом, - ответил Ряба.
А Борис не находил себе места: кто заговорен от пули или удара ножа? Да и легко сказать - вдвоем взять таких молодцов, как Сычов и его банда!
Зазвонил телефон. Это Берестов просил Бориса прийти к нему домой. Борис удивился неожиданному приглашению и, конечно, тотчас же пошел.
Берестов жил в небольшом доме - у той самой Анны Федоровны, которая первой узнала о появлении Левки. Анна Федоровна и открыла Борису, окинув его быстрым взглядом.
В комнате Дениса Петровича сидела какая-то девица самого независимого вида.
- Знакомься, Борис, - не глядя на него, сказал Берестов. Он был мрачнее тучи.
Девица сидела, нога на ногу, в единственном кресле Анны Федоровны. Из глубины этого кресла она царственно кивнула Борису головой.
- Опять у нас с тобой, Боря, беда, - начал Берестов,- и опять на той же самой дороге.
«Господи! - подумал Борис. - Кто же на этот раз?!»
- Старушку они убили, - покачав головой, сказал Денис Петрович.
Ну конечно, Борис знал, что это будет она. Не успел еще Денис Петрович сказать и слова, как Борис представил себе ночь и лесную дорогу, по которой, приставляя левую ногу к правой, ползет бабушка. Двигаясь таким образом, она конечно же шла весь вечер и оказалась на дороге, когда ударил «Левкин комендантский час».
- Не знаю, что у нее было брать. Узелок при ней нашли, в нем четыре яйца и пять пряников.
- Ничего у нее, кроме этого узелка, не было,- хмуро сказал Борис, - ничего у нее не взяли.
«Буду иттить», - вспомнилось ему. Почему он не проводил ее?! Где она сейчас? В мертвецкой?
Вдруг он заметил, что девица внимательно и насмешливо изучает его лицо, видно совершенно равнодушная к судьбе бабушки. Ему стало неприятно. Он не любил своей предательски подвижной физиономии- ему нравились лица мужественные и суровые, бесстрастные северные лица - и поэтому принял сейчас же самый холодный и равнодушный вид. Девчонка от этого, кажется, еще больше повеселела.
- Видишь, как дело пошло, - продолжал Берестов, - я, мол, сказал, что по дороге никто не пройдет, значит, всё - никто не пройдет.
- Ну что ж, - мрачно заметил Борис, - он свое слово держит.
- Он-то держит. Я тебе сказал, что Елена Павловна будет у нас работать?
Борис позволил себе взглянуть на Елену Павловну.
Ей на вид было не более двадцати лет. Насмешливое лицо ее с длинными и узкими глазами каза-лось освещенным солнцем, а короткие светлые волосы волною, как вода, бежали ото лба.
Не успел он ответить Берестову, как раздался стук во входную дверь, послышались шаркающие и какие-то подобострастные шаги хозяйки, грохот засова и голоса. С величайшим облегчением Борис узнал голос Водовозова. Он быстро взглянул на Берестова, который ничего не сказал, а только весело подмигнул: знай, мол, наших, - Борису показалось, что он знаком с обоими много лет.
Водовозов был весь в засохшей болотной грязи.
- Ты вызывал меня, Денис Петрович?
- Да что ты, Паша, в самом деле. Послать ко мне не мог?
Все замолчали, ожидая, что расскажет Водовозов, но он ничего рассказывать не стал.
- Всё в порядке? - спросил Берестов.
- А как же, - лениво ответил Водовозов, - только этого дядю надо в губернию отправлять с большим конвоем. Ну зверь.
Он покачал головой и тяжело опустился на стул.
- Устал?
- Есть немного около того.
- Пошел бы спать.
- Да нет, посижу маленько.
Он слегка щурил воспаленные глаза. Борис искоса взглянул на Елену Павловну: «Может быть, вам угодно и над Водовозовым посмеяться - прошу вас, попробуйте».
- Ну, раз ты не хочешь спать, - сказал Берестов, - то давайте хоть закусим.
Он достал из шкафа бутылку водки и газетный сверток, на всю комнату запахший чесноком, когда его развернули: там лежал кусок колбасы. Это было невиданное угощение.