Уже и дверь открыть не можешь.
ПОРЦИЯ (с закрытыми глазами, песня ГАБРИЭЛЯ затихает).
Это ты, ведьма, я по звонку поняла, а ты и сама пролезешь. Тебе, мама, не понять, что человеку бывает нужно побыть одному.
МЭРИЭНН. Опять ты не в настроении? (Начинает прибираться.)
Вы только посмотрите, какой беспорядок!
ПОРЦИЯ. Не трогай!
МЭРИЭНН(продолжает убираться).
Можно подумать, тебя с пылесосом и шваброй не научили обращаться, позорище, а не дочь.
Прибирается с бессильной яростью, ПОРЦИЯ расшвыривает все обратно.
Может, хватит?! Где твои дети? Наверно, опять на речке играют. Твое счастье, если они не свалятся и не утонут.
ПОРЦИЯ. А ты и рада будешь порыдать на могилке своих дорогих внуков. Хочешь, чтобы история повторилась, да? Похоронить их, как Габриэля? Знаю я тебя, злыдню. Думаешь, если мой сын утонет, ты сможешь объяснить, почему погиб мой брат? Так вот, мама, ничем ты это не объяснишь! Ничем!
МЭРИЭНН. Не говори ерунды, Порция, я не понимаю, о чем ты. Тебя никогда нельзя было понять, никогда.
ПОРЦИЯ. Я читаю между строк, мама, ловлю случайные слова и недосказанные фразы. Я ориентируюсь в твоих мыслях не хуже, чем на ферме Белмонт, где я знаю каждую кочку, так что нечего тут сцены устраивать и желать смерти моим сыновьям только потому, что ты не смогла уберечь своего. С моими детьми ничего не случится. Может, я для них ничего не делаю, зато я им не мешаю.
МЭРИЭНН. Бесстыжая! Как у тебя хватает совести винить меня в смерти Габриэля!
ПОРЦИЯ. Сегодня ему тоже было бы тридцать… Иногда мне кажется, что от меня только половина осталась, худшая половина. Знаешь, почему я вышла за Рафаэля? Не потому, что вы с папой так велели, не из-за денег, плевала я на деньги. Я вышла за Рафаэля только из-за его имени, ангельского, как у Габриэля, и надеялась, что благодаря какой-то химической реакции или просто потому, что я так хочу, один станет похож на другого. Но только Рафаэль не Габриэль и никогда им не станет. Он снился мне вчера ночью, бывают такие сны, как наяву. Габриэль пришел к нам на ужин, и уже собирается уходить, и я говорю, Габриэль, останься на выходные, а он отказывается из вежливости. Я говорю, Габриэль, это я, Порция, твоя сестра, какие церемонии, и он смотрит на меня и улыбается, и я знаю, что он останется, и у меня вдруг сердце распахивается, и из груди моей сыплются звезды, как бывает во сне… Мы были очень похожи, да?
МЭРИЭНН. Как две капли, в колыбели различить было нельзя.
ПОРЦИЯ. Родились взявшись за руки… Когда Бог раздавал души, он, наверное, перепутал наши с Габриэлем, или дал нам одну на двоих, и она утонула в реке вместе с ним… Габриэль, Габриэль, какое ты имел право бросить меня, как мог оставить в этом мире. (Начинает судорожно всхлипывать.)
МЭРИЭНН. Хватит! Хватит! Прекрати немедленно! (Трясет ее.)
Хватит уже! Слышал бы тебя отец! Держи себя в руках! Вела бы себя как нормальная женщина, ничего этого бы не было! Прекрати! Прекрати же!
СЛАЙ ввозит БЛЭЙЗ на инвалидном кресле.
БЛЭЙЗ. Да отцепись ты от моего кресла! Совсем тормоза доломаешь!
СЛАЙ. Мэриэнн, сделай что-нибудь, она меня уже доконала.
МЭРИЭНН. Ты что, не мог ее в машине оставить?
СЛАЙ. Господи, не начинай!
МЭРИЭНН. Все в порядке, миссис Скалли?
БЛЭЙЗ. Да, миссис Скалли.
СЛАЙ. С днем рожденья, Порция.
БЛЭЙЗ. Херня это все, дни рожденья ваши.
СЛАЙ. Мама, я же тебе сказал, не матерись.
БЛЭЙЗ. А я тебе сказала, что первые восемьдесят лет своей жизни я только и делала, что держала язык за зубами, а если и материлась, то шепотом, и если Боженьке угодно будет дать мне еще восемьдесят, то я уж буду говорить, что мне в голову взбредет.
СЛАЙ. Порция, мы с твоей матерью сидели и думали, что бы такое подарить нашей Порции на день рожденья, прямо голову сломали, да, Мэриэнн?
МЭРИЭНН. Ну да.
СЛАЙ. И мы поняли, что наша девочка ни в чем не нуждается и ничего не хочет.
БЛЭЙЗ. Слай-то опять деньги зажал.
МЭРИЭНН. Было у кого поучиться.
БЛЭЙЗ. Вот богом клянусь, если бы в ад пускали за бесплатно, а в рай за деньги, ты бы первый в ад пошел.
СЛАЙ. Порция, ты чего-нибудь хочешь?
ПОРЦИЯ. Нет.
СЛАЙ. Вот, слышишь, Мэриэнн, как я и говорил, она ничего не хочет, ей ничего не надо.
ПОРЦИЯ. Поэтому вы привезли в подарок себя.
МЭРИЭНН. Я вчера видела платье в магазине, сиреневое такое, с золотыми блестками, говорила тебе, Слай, надо было его купить.
СЛАЙ. Ну хорошо, хорошо, купим ей это платье.
БЛЭЙЗ. А теперь можно домой.
СЛАЙ. Не сейчас, мама.
БЛЭЙЗ. Ну почему ноги меня не слушаются! Нет бы вам оставить меня в покое! Боятся, что я дом спалю. А я просто хочу прилечь у камина и послушать графа Джона Маккормака. Но вы разве дадите, мать вашу!
ПОРЦИЯ наливает себе выпить, изо всех сил стараясь не обращать на них внимание.
МЭРИЭНН. В такую рань! Слай, скажи ей!
ПОРЦИЯ. Ты сама знаешь, где дверь, если тебя тошнит от моего вида. Кто-нибудь хочет выпить?
СЛАЙ. Чаю бы.
ПОРЦИЯ. Будь как дома, папа.
МЭРИЭНН. Я заварю, раз твоя дочь не умеет гостей принимать.
МЭРИЭНН выходит.
СЛАЙ. Я тут видел тебя с молодым Хэлионом, у реки.
ПОРЦИЯ. Опять шпионил.
СЛАЙ. Да я просто забор чинил на другом берегу. Порция, на что он тебе сдался? Нет в нем ничего хорошего, и родня у него паршивая.
БЛЭЙЗ. Графа! Поставьте мне графа!
СЛАЙ. Девочка, я с тобой говорю!
ПОРЦИЯ. Он знал Габриэля.
СЛАЙ. Габриэля. Да забудь ты про этого юродивого, он был нашим позором!
ПОРЦИЯ. Забыть Габриэля! Да он везде, везде, пала! Каждый клочок земли на твоих сорока полях напоминает мне о Габриэле. О нем поет скворец на холме, его зовут коровы в хлеву, сама река говорит мне, что он был и его больше нет. А ты хочешь, чтобы я забыла. В конце каждого, каждого тоскливого дня я молюсь, чтобы время… Да что ты понимаешь, папа.
СЛАЙ. Ты что, меня за дурака держишь? Я всю жизнь надрывался, чтобы у тебя было все, я вот этими самыми руками двадцать акров трясины и кустов в лучшую ферму в округе превратил! Думаешь, это все с неба упало?! Нужна бы ты была Рафаэлю Кохлану, если бы не земля и деньги! А ты шляешься со всякими, типа этого Хэлиона! Да эти Хэлионы сроду не вставали коров подоить! Сукины дети! Они телку от осла не отличат!
ПОРЦИЯ. Папа, мы просто разговаривали.
СЛАЙ. Видел я, как вы разговаривали! Говорю тебе, хватит задницей вертеть направо-налево!
ПОРЦИЯ. Может, хватит уже подглядывать за мной из-за каждой кочки? Я взрослая женщина, что хочу, то и делаю, тебя это не касается. (Собирается уйти.)
СЛАЙ. А ну, останься, я еще не все сказал! Меня касается все, что позорит доброе имя Скалли! Как будто ты не знаешь, на нас все смотрят, мы у всех на виду! Где твое воспитание, где твои моральные принципы, все, чему мы с матерью тебя учили?
БЛЭЙЗ. Где мой граф Джон!
Входит МЭРИЭНН с чаем, ПОРЦИЯ направляется к выходу.
МЭРИЭНН. Куда это ты намылилась, когда у тебя гости?
ПОРЦИЯ. Гости! Да вы тут уже прописались!
ПОРЦИЯ выходит.
МЭРИЭНН. Знаешь, Слай, иногда мне кажется, что она не в себе.
БЛЭЙЗ. А я предупреждала, предупреждала тебя, Слай, не связывайся ты с этими Джойсами из Блэклайона, цыгане, все до единого.
МЭРИЭНН. Никакие мы не цыгане, и вы прекрасно это знаете!
БЛЭЙЗ. Как же, не цыгане! Ста лет не прошло, как сюда переехали, хитрожопые рыжие бестии, а в кармане-то ни шиша! Совет округа на наши кровные вам дот строил! Кто вас знает, откуда вы взялись и с кем раньше путались! Я предупреждала, предупреждала, Слай, а ты разве слушал? У этих Джойсов чертова кровь, и у Габриэля такая же была, и у Порции тоже. Храни нас Бог от цыганьего племени, их черного глаза, черной крови, черных душ!
МЭРИЭНН. Ты так и собираешься молчать, пока она меня грязью обливает?!
СЛАЙ. Да ладно тебе, Мэриэнн, она не всерьез.
МЭРИЭНН. Как это — не всерьез?! А ты-то кем была до свадьбы? Ты вообще из этих выродков, Макгавернов! Говорят, тебя твой брат зачал!
БЛЭЙЗ. Ах ты, курва!
СЛАЙ. Господи, за что мне эти бабы.
БЛЭЙЗ. Макгаверны — приличное семейство, не то что всякие там Джойсы!
СЛАЙ. Мама, закрой рот, на хер!
БЛЭЙЗ. Хер тебе в рот, сам заткнись!
СЛАЙ. Все, я молчу, хоть загрызите друг друга.
БЛЭЙЗ (пытается встать из кресла).
Щас я тебя!
СЛАЙ. Давай-давай, мамочка, сломай себе бедро. Я за лечение платить не буду, и не надейся.
МЭРИЭНН. Пусть только подойдет. Я ей сама его сломаю.
БЛЭЙЗ. Знаю, что тебя гложет, за пятнадцать-то лет оно тебе сердце выело!
МЭРИЭНН. Да что ты знаешь!
БЛЭЙЗ. Ты убила сына, своего прекрасного сына, у которого голос был, как у самого Господа…