Смотрит в пустоту.
Не называл я тебя… гм, э-э… Я этого не говорил.
КРИСТОФЕР. Чего не говорил?
БРЮС. Кристофер, погаси, пожалуйста. Кристофер? Я про сигарету.
КРИСТОФЕР тушит сигарету об стол.
Я-я-я не называл тебя э-э, гм, э-э… (Короткая пауза.)
«негритосом».
КРИСТОФЕР. Ты сказал «хитрожопый негритос». Сказал. Хрен отопрешься.
БРЮС. Я же за тобой повторил! Господи! Это цитата!
КРИСТОФЕР. Все равно нечего было говорить.
БРЮС. Да ну, с каких, с каких пор только ты имеешь на это право?
КРИСТОФЕР. Это невежливо.
БРЮС. Я знаю и, э-э…
Извини, извини…
Мне нехорошо…
Он берет себя в руки.
Пауза.
Ты действительно считаешь, что я это серьезно? Что я хотел тебя «спровоцировать»? Что я «допускаю расистские высказывания»?
КРИСТОФЕР. Слушай. Я не знаю. Не знаю я ничего. Просто домой хочу.
БРЮС. Да что с тобой?
С ума сошел?
Не пойму, ты пьян, что ли?
В дверях появляется РОБЕРТ, слушает.
Входит и садится.
РОБЕРТ. Ты хотел меня видеть.
БРЮС. У нас встреча.
Пауза.
Мы договорились встретиться. Все втроем. Если только нет чего-нибудь, что могло бы этому помешать.
РОБЕРТ. Я член совета, доктор Флаэрти, разумеется, я в курсе всего.
Пауза.
Сегодня было совещание руководства.
БРЮС. Да, я знаю. Как удобно.
РОБЕРТ пожимает плечами.
Ну? Чем мы теперь займемся?
РОБЕРТ. Видишь ли, вообще-то нам с тобой необходимо поговорить наедине.
БРЮС. Хорошо. Э-э. Кристофер, давай ты вернешься сюда через…
Смотрит на часы.
КРИСТОФЕР. Я ведь уже собрался.
БРЮС. Ничего. Иди в палату, я за тобой пришлю.
КРИСТОФЕР. Но я ведь уже…
БРЮС. Крис, пожалуйста.
КРИСТОФЕР. Но мы…
БРЮС. Пожалуйста.
КРИСТОФЕР. Но… я же сегодня выхожу. Мои двадцать восемь…
БРЮС. Так, слушай…
КРИСТОФЕР. Мои двадцать восемь…
БРЮС. Крис…
КРИСТОФЕР. Мои двадцать…
БРЮС. Я знаю, но…
КРИСТОФЕР. Мои…
БРЮС. Я понял!
Пауза.
Не сейчас. Позже. Я за тобой пришлю.
КРИСТОФЕР. Я уже собрался.
БРЮС. Знаю.
КРИСТОФЕР встает и выходит.
РОБЕРТ. Я прекрасно знаю, что ты думаешь, и должен тебя заверить, это не имеет ко мне никакого отношения. (Короткая пауза.)
Понимаешь, что бы он ни наговорил остальным членам совета… (Короткая пауза.)
Я понятия не имел, что он сделал, когда пришел утром на совещание. Я был в курсе, что он хотел подать жалобу руководству, — я пытался его отговорить. Больше я и не знал ничего.
БРЮС. Вы же «и есть Руководство».
РОБЕРТ. Хорошо. Я участник совещаний. Один из многих.
БРЮС. Вчера вы сказали, что вы «и есть Руководство».
РОБЕРТ. В некоторых случаях… иногда это я, да, это я… тот, кто… да все мы — руководство. Каждую неделю другой человек, в зависимости от… это скорее комитет, чем, мнэ, чем…
БРЮС. Короче — вы это читали?
Пауза.
РОБЕРТ. Конечно, читал.
БРЮС. Дайте угадаю. Читали, потому что вы это и написали.
РОБЕРТ. Разумеется, я этого не писал. Ты меня за мерзавца какого-то держишь.
Пауза.
БРЮС (читает).
«Несмотря на некоторые трудности, возникшие в связи с тем, как пациент интерпретирует факты, руководство пришло к заключению, что если вышеупомянутый апельсин и в самом деле следовало рассматривать как синий в целях аналогии»… В целях?..
Многозначительно смотрит на РОБЕРТА.
«то очевидно, что по сравнению с обычными цитрусовыми, будь то оранжевыми или желтыми»…
Многозначительно смотрит на РОБЕРТА.
«…он являлся представителем меньшинства. Попросив почистить апельсин, являющийся „представителем цитрусового меньшинства… и заявив, что мякоть апельсина такого же необычного цвета, назначенный врач словно намекал на“»…
Что вы ему наговорили?
РОБЕРТ. Я ничего не говорил.
БРЮС читает.
БРЮС. «Совет пришел к заключению». Как?
Каждый написал на бумажке самую дикую глупость в своей жизни, а потом вы тянули их из шляпы?
Или в бутылочку сыграли?
До такого и дети бы не додумались.
Мартышки жестами и то лучше изъясняются!
Господи!
РОБЕРТ. «Мартышки», значит.
БРЮС. Да.
РОБЕРТ. Опять аналогия?
БРЮС на него смотрит.
Это можно неправильно понять, БРЮС. Надо выбирать слова.
БРЮС. Ну что ж. Вы согласны с руководством?
РОБЕРТ. Я полагаю, что в этом случае я должен остаться в стороне. К тому же их больше интересует твоя версия случившегося. Напиши объяснительную, и они, скорее всего, оставят тебя в покое.
БРЮС. «Объяснительную» написать. Я же ничего не сделал! Поверить… не могу… Это так далеко зашло? Вы… я могу с ними просто поговорить?
РОБЕРТ. Ну… не совсем. Есть соответствующая процедура.
Пауза.
БРЮС читает.
БРЮС. «Совет рекомендует передать надзор за реабилитацией выписанного пациента старшему консультанту».
РОБЕРТ. По-моему, это хорошая мысль.
БРЮС. Почему?
РОБЕРТ. Я старший консультант. Он меня уже знает.
БРЮС. Зачем вам это нужно?
РОБЕРТ. Ни за чем. Но в данном случае это вынужденная мера.
БРЮС. «Вынужденная мера». Путь Наименьшего Сопротивления.
РОБЕРТ. Разумеется.
БРЮС. Ладно. Так. Вы хотите сами заняться пациентом. И…
Пауза.
Тогда вы сможете продолжить Ваши Исследования?
Пауза.
И Тогда Вы Закончите Вашу Книгу. Что, хорошая книга? Наверняка, раз вы ради нее на все готовы…
РОБЕРТ. Флаэрти, вы зарываетесь.
БРЮС. «Поиски Святого Грааля».
Отличное название главы.
«Панацея от черного психоза».
Представьте. Ни вам нехватки коек. Ни больниц.
Сколько мы сэкономим на уходе.
Получите кафедру — и глазом не успеете моргнуть.
РОБЕРТ. Что-что?!
БРЮС. Повторить?
РОБЕРТ. С ума сошел?
БРЮС. Да вас весь Научный Мир будет на руках носить. Только представьте! Какая блестящая возможность выделиться из числа прочих. Стать самым яйцеголовым из всех яйцеголовых. Возвыситься над толпой отвратительных мелких карьеристов, которые ради доходного места готовы начальству задницу лизать. Примазаться к оксфордским выскочкам, которые только тем и занимаются, что фланируют в твиде и «бабочках» по коридорам власти и трахают друг друга. А что, просто честно работать уже не в моде?
Пауза.
РОБЕРТ. Вообще-то, это в Модсли.
БРЮС. Что?
РОБЕРТ. Я читаю лекции в институте психиатрии при клинике Модсли в Далвиче. Не в Оксфорде.
БРЮС. Ах, в Модсли, ну это совсем другое дело.
РОБЕРТ. Настоятельно рекомендую тебе посетить ее. Я думаю, тебе это просто необходимо. И речь тут не об учебе.
Пауза.
Тобой и так уже интересуются. Если руководство потребует медицинское заключение, я окажусь в очень неудобном положении.
Молчание.
БРЮС. Ладно. Хорошо. Так. Разве вы не слышали… знаете, доктор… вы слышали, как Кристофер называет себя, то ли с издевкой, то ли с иронией, цитата: «хитрожопым негритосом». Вы слышали, как он это говорил?
РОБЕРТ. Несомненно.
БРЮС. Тогда, вероятно, вы слышали, как я цитировал его, признаюсь, с оттенком иронии?
РОБЕРТ. Я на твоем месте избегал бы иронии. Ты не Бенни Хилл.
БРЮС. Это… это просто оттенок значения. Это… то, как я говорил… несколько фамильярно… потому что мы подружились… и…
РОБЕРТ. Не мое дело разбираться в ваших оттенках, доктор. Мне кажется, они достаточно «вызывающие и неправомерные».
БРЮС. Только на ваш взгляд.
РОБЕРТ. То есть?
БРЮС. Мало ли что вам кажется. Возможно, вы мало жизнь знаете.
РОБЕРТ. Снова ты за свое, опять ведешь себя вызывающе.
Пауза.
Извините, доктор. Как ни крути, это оскорбительно, в наши дни расовые эпитеты не катят.
БРЮС. «В наши дни». Ясно. А раньше?
Пауза.
РОБЕРТ.